Выгляжу я нормально — даже неплохо, самое то для рок-концерта.
— А что?
— Ты собираешься надеть футболку с какой-то группой, в то время как идешь на концерт Broken lines, — расширяет глаза Кесседи, словно я совершаю преступление.
— Да, именно это я и собираюсь сделать, — широко улыбаюсь, когда мне все становится ясно. Хм, я как-то не задумывалась об этом, но после слов подруги это даже приносит какое-то изощренное удовольствие. Будто это мой маленький протест против… нет, не группы, а Кейда — Засранца — Фостера.
— Как знаешь, но я не одобряю! — наставляет на меня палец Кесседи, на что я только закатываю глаза.
Когда мы готовы к выходу, Кесседи прощается с Хэнком — он не может пойти с нами, так как у него ночная смена в больнице. Хэнк работает медбратом на скорой и одновременно учится на анестезиолога.
Мозгов у этого парня больше, чем может показаться на первый взгляд.
Мы решаем взять такси — вполне возможно, что мы захотим продолжить вечер с крепкими алкогольными напитками. У нас с Кесседи вроде как сложилась небольшая традиция — в вечер пятницы пропустить по паре стаканчиков.
Более пары редко приходится. Ну ладно, не то чтобы редко, но мы не напиваемся каждую неделю.
Возле Голливуд-боул, я передаю Кесседи один из ламинированных пропусков на синем шнурке, и с его помощью мы беспрепятственно проходим все посты охраны. Людей уже собралась настоящая тьма — билеты были раскуплены в первые часы после старта продажи.
Мы успеваем пройти до того, как начинают запускать зрителей. В основном это девушки: шумные, возбужденные и полные надежды, что именно ее заметит горячий музыкант, после чего захочет провести с ней ночь.
Я была такой фанаткой, но после своего переезда в этот город и расставания с Райаном решила, что это надо прекратить. Я больше не могу бездумно бросаться в объятия очередного сумасшедшего рокера, каким бы огромным ни было искушение.
Группа еще даже не вышла на сцену, а вокруг творится какое-то безумие: девушки скандируют имя музыкантов, и чаще всего слышится «Кейд». Знали бы они, что это за тип — язвительно думаю про себя, игнорируя голосок внутри, говорящий, что, несмотря на отвратительный характер и поведение — он горяч. И сексуален.
Сексуальный музыкант с прической «трахну тебя десять раз за ночь» и голосом, от которого трусики становятся влажными.
Так, стоп! Что это за мысли такие?
«Господи, прекрати сейчас же!»
Пока я ругаю себя, Кесседи начинает подпрыгивать и — девчонка совсем умом тронулась! — со всеми скандировать имя Фостера. Я хочу одернуть ее, но понимаю, что это будет выглядеть странно.
— Мы же потом пойдем за кулисы, да, Лор? — Кесседи складывает ладони вместе и умоляюще смотрит на меня. — Я очень-очень хочу получить автографы группы!
Возможно, я мягкотелая, но я соглашаюсь, хотя и есть вероятность того, что мы с Кейдом столкнемся. Впрочем, может быть, он не узнает меня?
Вполне возможно. Наверняка сквозь его жизнь проходит столько девушек, что все они давно стали на одно лицо.
Концерт начинается с задержкой в двадцать минут, и выстроенной по периметру охране приходится прикладывать усилия, чтобы преодолеть натиск обезумевших фанаток. Мы стоим в зоне за ограждением, куда пускают только по пропускам. Я очень надеюсь, что Кесседи не разойдется настолько, что захочет выбежать на сцену или зашвырнуть своими трусиками в одного из музыкантов.
Если я решила, что те крики, которые издавали зрители — это безумие, то немного просчиталась, потому что когда Broken lines появляются на сцене — сотни (если не тысячи) девушек бьются в экстазе, и в одно мгновение будто происходит мощный взрыв.
Я морщусь, желая заткнуть уши, хотя было бы лицемерием сказать, что вся эта атмосфера не действует на меня. Мое сердцебиение ускорилось, и грудь волнительно вздымается. Не хочется вести себя как все эти фанатки Фостера, но чувствую, надолго меня не хватит. Я начну пританцовывать и хлопать в ладоши, но, если вдруг из моего рта вырвется его имя — клянусь, я сама себя ударю!
Кейд подошел к центральному микрофону, отрегулировав его под свой рост, и одарил толпу дьявольски соблазнительной улыбкой, вскинув одну руку вверх.
— Привет, Лос-Анджелес!
Стоило этим словам сорваться с его губ, как зрители одобрительно загудели и засвистели, чему Фостер, по всей очевидности, был несказанно рад. Я стояла близко к сцене и могла наблюдать за ним — и, к моему раздражению, там было на что посмотреть.
Если вы любите тестостероновых парней, с грудами выпирающих мышц, тогда вам не по адресу. Я же с момента своего полового созревания, когда гормоны стали сходить с ума в меняющемся теле, определила для себя тот тип парней, от которых моя голова шла кругом. Высокие, худощавые, но не хлюпики, немного небрежные. Кейд Фостер по шкале от одного до десяти по личным предпочтениям Лорен Рейнольдс (за исключением своего дерьмового характера) достигал твердой десятки. И сейчас, когда я смотрела на него снизу вверх, пока он заигрывал с заведенной толпой, я поняла это.
Он был окутан дикой, необузданной сексуальностью, неуправляемостью, бунтарством. То, что в парнях всегда заставляло меня терять голову.
— Готовы зажечь этой ночью?! — прокричал Кейд, и толпа взорвалась восторженным «Да!».
Святые угодники! То, что творил этот парень на сцене, напрочь выбивало из колеи.
Опомнись, Лорен! Ты помнишь, каким гадким идиотом он был с тобой? Ты же знаешь, что все это лишь игра на публику.
Прекрати! Прекрати так смотреть на него!
Но было поздно. Эффект, который Фостер оказывал на публику, пребывая на сцене, начал действовать и на меня. Мои губы приоткрылись, и я почувствовала волну жара, прокатившегося по позвоночнику вверх.
— Тогда поехали!
Группа начала с нового драйвового сингла, который благодарная публика приняла на ура, и, следует признать, эти ребята были хороши. То есть настолько, что хотелось полностью окунуться в их музыку, раствориться в голосе Кейда и забыть обо всем, став элементом энергии, который создавали зрители. Далее шли уже известные хиты, потом еще несколько новых из будущего альбома и знаете, что я делала все это время? Я танцевала вместе с Кесседи, решив на время отодвинуть в сторону свою личную неприязнь к Фостеру и просто получать удовольствие от концерта.
Впрочем, не так, как некоторые. Несколько особо метких фанаток забросили на сцену предметы своего нижнего белья. Кейд наверняка привык к подобному, но знаете, когда в вас летят чьи-то лифчики и трусы — это не круто.
Шоу было на высшем уровне, подготовка идеальная. Все два часа музыканты и Кейд отработали как следует, выложившись на все сто процентов. По-видимому, его проблемы с наркотиками и правда остались в прошлом, потому что выглядел он здоровым и бодрым.
Я не заметила, как пролетело время. Когда парни попрощались, отыграв напоследок свой старый хит «Выше» и ушли со сцены, Кесседи схватила меня за руку и потащила к кулисам.
Мне пришлось смириться и позволить ей вести меня, потому что я обещала ей. Подруга не простила бы мне, если бы этот вечер закончился так.
За кулисами на концертах всегда много народа, самого разного. Помимо участников группы есть еще команда, численность которой порой насчитывает несколько десятков человек. Так же друзья, приглашенные поклонники и самый разный сброд. Мы с Кесседи лавировали сквозь толпу. Я не знала, куда подруга ведет меня, но, видимо, сама Кесседи четко знала место назначения.
Достигнув двери, на которой было указано, что это гримерка группы, Кесседи затормозила.
— Нам здесь нечего делать, — я указала на десяток девушек, которые скандировали под дверью, чтобы парни вышли к ним.
Знаю, как это было. Они отобрали самых горячих цыпочек, после чего охрана передала им приглашение. И теперь парни выберут себе по красотке на ночь, а может, и не по одной.
Старо как мир. Я не хотела участвовать в этом, и просто торчать под дверью, как исходящая слюной фанатка, и ожидающая, что на меня снизойдет милость звезды.
— Я просто хочу взять автограф и сделать селфи с парнями, — заныла Кесседи. — Иначе я вроде как и не была на концерте!