Эрин Уатт - Сломленный принц

Господи! Сейчас скандал мне нужен меньше всего. Заглушив ярость, я заставляю себя ответить на сообщения.

Успокойся, дрянь. Я поговорю с ним.

– Что ей нужно? – со злостью переспрашивает Истон.

– Ничего, – снова отвечаю я и тащусь в кабинет отца, оставив Иста и близнецов в гостиной.

Я не хочу этого делать. Безумно не хочу.

Но стучусь.

– Что такое, Рид?

– Как ты узнал, что это я? – распахивая дверь, спрашиваю я.

– Потому что после того, как уехал Гидеон, теперь ты заправляешь вашей шайкой-лейкой.

Папа залпом осушает полный стакан скотча и тянется, чтобы снова наполнить его. Стоит ли удивляться, почему мне никак не удается оторвать Истона от бутылки?

Я делаю глубокий вдох.

– Мне кажется, тебе стоит позвонить Брук.

Папа отрывается от полупустого стакана.

Да, ты все верно услышал, старик. И поверь мне, я в шоке не меньшем, чем ты.

Когда он не отвечает, я заставляю себя надавить еще чуть-чуть.

– Когда мы вернем Эллу, нам может понадобиться помощь. Нужен тот, кто выступит в роли буфера. – Меня тошнит от собственных слов. – Женский подход, типа того. Элла была близка со своей мамой. Может, если бы Брук чаще бывала у нас, Элла не убежала бы.

Папа хмуро смотрит на меня.

– Я думал, ты ненавидишь Брук.

– Сколько раз я должен сказать, что вел себя глупо? – я растягиваю губы в улыбке.

Но его не так просто убедить.

– Она хочет кольцо на палец, а я еще не готов к подобному раскладу.

Слава богу. Думаю, несмотря на количество поглощаемого им алкоголя, он еще не утратил здравого смысла.

– Тебе необязательно жениться на ней. Просто… – я облизываю губы. Как же все сложно! Но я заставляю себя, потому что сам впутался в переделку. Нельзя допустить, чтобы Брук всем рассказывала, что адское отродье, которое она носит внутри, – мой ребенок. – Просто будет круто, если ты позволишь ей вернуться. Я многое понимаю. Нам нужно заботиться о людях, которые заботятся о нас.

Хоть это правда. Любовь Эллы заставила меня поверить, что я могу быть лучше.

– Как великодушно с твоей стороны, – сухо отвечает отец. – Хотя, черт, может, ты и прав.

Он обхватывает пальцами стакан.

– Мы найдем ее, Рид.

– Надеюсь.

Папа натянуто улыбается мне, и я выхожу из комнаты. Закрывая дверь, слышу, как он берет трубку и говорит:

– Брук, это Каллум. У тебя есть минутка?

Я быстро отправляю ей сообщение.

Дело сделано. Не говори ему про ребенка. Это только отвлечет его.

Она отправляет мне в ответ смайлик с двумя поднятыми вверх пальцами. Тонкий металлический корпус телефона врезается мне в пальцы, когда я сжимаю его, борясь с желанием швырнуть мобильник в стену.

– Рид. – Вэлери Каррингтон догоняет меня на лужайке, морозный октябрьский ветер раздувает ее короткие волосы. – Подожди.

Я неохотно останавливаюсь и, развернувшись, встречаюсь с парой темных пылающих глаз. Вэл – размером с эльфа, но ее внутренней силе может позавидовать любой. Нам на поле не помешал бы кто-то такой же напористый, как она.

– Я опаздываю на тренировку.

– Мне все равно, – Вэл скрещивает руки на груди. – Тебе пора перестать играть со мной в игры. Если ты не скажешь, что с Эллой, клянусь богом, я позвоню в полицию.

С побега Эллы прошло целых два дня, но от частного детектива по-прежнему нет никаких новостей. Папа заставил нас ходить в школу, как будто все в порядке. Директору он сказал, что Элла заболела, и то же самое я говорю сейчас Вэл.

– Она дома, болеет.

– Чушь собачья!

– Но так и есть!

– Тогда почему мне нельзя с ней увидеться? Почему она не отвечает на мои звонки и сообщения? У нее ведь не какая-нибудь холера! Просто грипп – так говорят. А значит, ей можно встречаться с друзьями.

– Каллум посадил ее на карантин, – вру я.

– Я не верю тебе, – напрямую отвечает она. – По-моему, случилось что-то очень серьезное, и если ты, Рид Ройал, не скажешь мне, что именно, я врежу тебе по яйцам.

– Она дома и болеет, – повторяю я. – У нее грипп.

Вэл открывает рот. Закрывает. Потом снова открывает и издает полный злости вопль.

– Какой ты лгун!

И она исполняет свою угрозу, бросившись на меня и пнув коленом прямо в пах.

Меня пронизывает мучительная боль.

– Мать твою, как больно!

На глазах выступают слезы, и я хватаюсь за промежность.

Вэлери, не сказав ни слова, марширует прочь.

За моей спиной раздается громкое улюлюканье. Я сжимаю свое ноющее от боли хозяйство и постанываю, когда рядом со мной появляется Уэйд Карлайл.

– Чем ты это заслужил? – спрашивает он с ухмылкой. – Отшил ее?

– Типа того.

Он проводит рукой по своим взъерошенным светлым волосам.

– Сможешь подстраховывать меня или нам лучше сначала найти тебе лед?

– Я в состоянии подстраховать тебя, козел.

Мы идем в спортзал – вернее, я ковыляю, а Уэйд хихикает как девчонка. С трех до шести зал находится в распоряжении футбольной команды, а значит, следующие три часа я буду упражняться до полного изнеможения. Именно этим я и занимаюсь. Качаюсь, пока не начинают болеть руки и я не ощущаю себя донельзя выжатым и истощенным.

Вечером я захожу в комнату Эллы и ложусь на ее кровать. С каждым разом ее запах становится все слабее. И я знаю, что это моя вина. Прошлым вечером Ист просунул голову в дверь и сказал, что комната провоняла мной.

Вообще атмосфера в доме стала невыносимой. С тех пор, как пропала Элла, Брук бывает у нас каждый день, цепляется за папу, но смотрит на меня. Иногда ее рука застывает поверх живота, как немое предостережение мне: если вдруг я выкину что-нибудь, она тотчас расскажет о своей беременности. Должно быть, это ребенок отца, то есть мой брат или сестра, но я не знаю, как относиться к данному факту, как мне его переварить. Для меня важно лишь одно – Эллы нет, а вот Брук здесь. Идеальный пример того, насколько все сложно в моем мире.

Следующий день проходит в точности, как предыдущий.

Я плыву по течению: сижу на уроках, не слушая учителей, а затем иду на поле для послеобеденной тренировки. К сожалению, она посвящена критическим разборам наших игр, и я не смогу никого ударить.

Сегодня у нас домашний матч против школы Девлин-Хай, чья линия обороны рассыпается как дешевый конструктор. Я утрамбую в землю их квотербека. Я буду играть до потери чувств. А когда вернусь домой, надеюсь, у меня не останется сил, чтобы думать об Элле.

Однажды она спросила меня, неужели я дерусь из-за денег. Нет. Я дерусь, потому что это приносит мне наслаждение. Мне нравится, когда мой кулак врезается в чье-то лицо. И я приветствую боль, растущую изнутри, когда кто-то другой наносит удар мне. Вот настоящие эмоции. Острые ощущения, в которых я никогда не испытывал необходимости. Но лишь до тех пор, пока в моей жизни не появилась она. Теперь мне трудно даже дышать, если Эллы нет рядом.

Я протягиваю руку, чтобы открыть двери черного входа в здание, когда оттуда высыпает компания парней. Один из них толкает меня плечом, а потом рявкает:

– Смотри, куда идешь, Ройал!

Я тут же напрягаюсь, скрестившись взглядами с Дэниелом Делакортом, мразью, который накачал Эллу наркотиками на одной из вечеринок в прошлом месяце.

– Рад снова видеть тебя, Делакорт, – растягивая слова, говорю я. – Удивительно, что твоя жадная до девчонок в отключке задница по-прежнему в Астор-Парке.

– Чему удивляться, – он презрительно усмехается. – Здесь же позволяют учиться всяким отбросам.

Не пойму, кого он имеет в виду: меня или Эллу.

Но, прежде чем мне удается ответить, мимо нас пробегает девушка, закрывая лицо руками. Громкие, захлебывающиеся рыдания отвлекают нас с Дэниелом, и мы наблюдаем, как она подбегает к белому «пассату», стоящему на парковке для учеников, и залезает в машину.

Делакорт с усмешкой поворачивается ко мне.

– Разве это не подружка близнецов? Что случилось? Они устали от своей мочалки?

Я разворачиваюсь и опять смотрю на девушку, но это точно не Лорен Донован. Она светловолосая, высокая и стройная, Лорен же – рыжая и миниатюрная.

С презрительным видом я поворачиваюсь к Дэниелу.

– Не понимаю, о чем ты.

У близнецов и Лорен более чем странные отношения, но это их личное дело, и я не собираюсь снабжать Делакорта оружием против моих братьев.