– Моя знакомая, не слишком молодая женщина. Когда-нибудь я расскажу тебе о ней. А теперь, может, возобновим секс по телефону? Я искренне наслаждаюсь. Где сейчас твои пальцы?

Лиззи повертелась, устраиваясь со всем комфортом, и сунула руку в штанишки. Она все еще возбуждена. Все еще мокрая. Все еще на грани оргазма. Несмотря ни на что.

– Одна рука, естественно, держит телефон, вторая – в трусиках. На обычном месте.

– Превосходно. С риском показаться самым банальным, грязным телефонным извращенцем в мире… что на тебе сейчас? Носишь трусики в постели? Ты сказала, что растрепана и в полном беспорядке. Что это означает?

Лиззи улыбнулась. Он действительно допрашивал ее, как телефонный извращенец. Но ее бросало в дрожь.

– На мне мягкие трикотажные шортики и простая белая майка. Ничего гламурного. Но спать удобно.

– Мммм… представляю эту сцену. Белая майка. И соски натягивают тонкий хлопок. Короткие тесные поношенные шортики, и твоя рука внутри теребит… кстати, ты вся промокла, я прав?

– Да. Под ней уже собралось озерцо. Еще немного – и она достигнет желаемого.

– О ком ты мечтала, когда мастурбировала раньше? Расскажи? Что заводит таких женщин, как ты? Выдай свои секреты. Что тебя возбуждает?

Женщину, вроде нее? О, как мало он знал. А может, не так уж мало? Может, он разгадал ее и теперь просто дурачит? Недаром он старше и гораздо умнее всех тех мужчин, с которыми она встречалась раньше. И его трудно понять.

– Женщина моей профессии? Я представляю, как сижу перед телевизором в велюровом красновато-коричневом спортивном костюме, ем чипсы и смотрю «Обратный отсчет»[5]. Вот это для меня поистине экзотическое развлечение.

– Бетти, – предостерегающе пробормотал он, и по ее телу прошла приятная дрожь. Совсем как в подземной тюрьме ее фантазий.

– Ладно-ладно, если уж так хочешь знать, я представляла, что нахожусь в подземной тюрьме и ты меня наказываешь. Должно быть, я повредилась в уме из-за тебя и твоих причуд.

Но она уже снова была в подземной камере. Висела на цепи, пока Джон обходил ее с хдыстом в руке, готовый ударить.

– Я больший извращенец, чем многие твои клиенты? А мне казалось, что ты навидалась всякого, и буквально напрашивалась на любые игры.

– Да, но как я уже говорила, что касается наказания, обычно именно мужчины просят задать им порку. Для меня в новинку оказаться на их месте.

И ничто так не завидит, как порка.

В шортах уже пролегла мокрая дорожка, и она нетерпеливо сорвала их, отбросила и широко развела ничем не стесненные бедра.

– Джон, я только что сняла шорты… ты не возражаешь?

– Но я не давал тебе разрешения.

Его голос казался ей синим бархатом. Дорогим и темным.

Она немедленно подыграла ему.

– Простите меня, господин. Надеть их снова?

– Нет… не стоит. Твои ноги широко расставлены?

Она могла поклясться, что он наблюдает за ней. Но каким образом? Он видит сквозь стены или просто кто-то, вроде волшебника?

– Да, господин.

– Положи свободную руку на бедра. Не касайся себя. Говори со мной. Если ослушаешься… если кончишь, я узнаю и накажу при следующей встрече еще сильнее.

О, нет! Ее беспокоило не наказание. Она неожиданно и страстно захотела этого. И клитор пульсировал ноющей болью, взывая о ласке. Она могла поклясться, что он стал вдвое больше: разбухший и невероятно чувствительный.

– Ты поняла меня, Бетти?

– Д-да, господин.

Свободная рука, прижатая к внутренней стороне бедра, казалась бесполезным предметом, но она не могла шевельнуться, обездвиженная его волей.

– Давай потолкуем о твоей тюремной фантазии. Что ты носила? Думаю, тебе неплохо надеть кожаное бикини с прорезями для сосков и трусики-танга.

Лиззи поперхнулась смехом. О, какой он чудак! Неужели хочет видеть ее в этом? Звучит, как порновариант костюма из сериала «Держись»!

– А, так ты считаешь мои желания смешными?

– Нет! Нет! Это я от удивления. Но ты, возможно, прав. Немного подумав, я сообразила, что на мне кожаное бикини. Очень открытый лифчик, ты можешь видеть все. Я чувствую себя более обнаженной, чем если бы была просто голой.

– Прекрасный костюм. А твои соски, наверное, нарумянены? Красные в тон твоей помаде и полосам, которыми я собираюсь разукрасить твою попку?

– Э… да… именно.

Она глянула на свои соски, очень темные и уже твердые, проступающие через тонкую ткань майки.

Ее рука так чесалась поиграть с ними, стиснуть, покатать между пальцами, но, скорее всего, ей запрещено и это.

– Превосходно. А теперь кожаные трусики. Надеюсь, очень узкие. Всего несколько полосок мягкой, как масло, кожи. Маленький треугольник спереди и шнурок между твоими аппетитными ягодицами, так что они остаются голыми и доступными моим ласкам. Возможно, все будет именно так?

Она так и видела себя в этом обличье. Корсет, который «был» на ней раньше, куда-то исчез, и его место заняла порнофантазия Джона. Она висела на цепи, из прорезей лифчика выглядывали нарумяненные соски, а зад был голым, если не считать врезавшегося между ягодицами шнурка.

О, Господи…

Она вонзила ногти в бедро, щипля себя, чтобы не наброситься на клитор. Не привести себя к оргазму. Если бы только Джон был здесь и поиграл с ней!

Подземная тюрьма была забыта. Он здесь, склонился над ней, стоя на коленях на кровати. Ласкает ее «киску».

– Бетти? Что ты делаешь?

– Ничего. Восхищаюсь твоим выбором элегантного белья.

Она услышала в трубке легкое дыхание. Не смех и не ворчание. Неужели опять дрочит? Вполне вероятно.

– А теперь назад, к твоим кожаным трусикам. Они такие узкие, что твой чудесный темный кустик выбивается из-под них. Почему, Бетти? Большинство моих знакомых профессионалок очень ухаживают за ним. А некоторые даже снимают волосы воском. Но у тебя такая роскошная растительность!

Он замолчал. Опять бросает ей вызов? Испытывает?

– Не то, чтобы я жаловался. Мне это очень нравится… у тебя. Но все же…

– Я… понимаешь, однажды мне пришлось взять клиента, не договорившись заранее. Можно сказать, в самую последнюю минуту. У меня не было времени обработать воском зону бикини, и он пришел в восторг. Просто обезумел.

Лиззи прикусила губу, пытаясь сообразить, что сказать дальше.

– Словом, я попробовала еще раз, с другим клиентом, и ему тоже понравилось. Поэтому с тех пор я не была так… аккуратна. Даже заимела пару парней, который платят сверх оговоренной суммы, если там… внизу… все становится по-настоящему лохматым.

– Ценители! – немедленно провозгласил Джон.

– Если ты так считаешь.

– Считаю и мое слово закон, – со смехом объявил он, но она расслышала оттенки приказа, отчего голова немного закружилась.

– Но расскажи немного о своем подземелье. Ты прикована.

– Да, к толстой цепи, свисающей с потолка, и руки вытянуты над головой. Я едва касаюсь пола носками пальцев.

– На тебе туфли с высокими каблуками?

– Откуда ты знаешь?

О ногах она не подумала, но если он потребовал «надеть» кожаное бикини, нетрудно представить, что за этим последуют и высоченные шпильки.

– Я обладаю силой… но давай к делу. Я хочу слышать новые детали.

– Здесь горят факелы, но все равно по углам темно и сыро. На стенах висят кнуты, цепи и другие орудия пытки. Вокруг зрители. Смотрят спектакль. Я не вижу их лиц. Они в тени, но все в полном восторге. Некоторые, кажется, онанируют.

– В восторге? Не удивлен. Похоже, там справляют мой день рождения.

Он тихо рассмеялся. Чувственно… совсем, как его деланно властный голос.

Он без всяких усилий превращался из одной личности в другую.

– А я? Как во всем этом участвую я? Что на мне?

– Темно… трудно разглядеть.

– Знаешь, на мне тоже может быть кожаная одежда.

Облегающие кожаные брюки, высокие сапоги, широкий ремень, и ничего больше… если не считать усаженного шипами воротника.

Лиззи снова взорвалась смехом. Джон Смит был самым удивительным мужчиной на свете, умевшим пробуждать благоговение и страх и одновременно быть очень забавным!