Эдуард Зубов - Случайная любовь

А сверху все палило и палило стоящее почти над головой солнце и лишь иногда чувствовалось легкое дуновение ветерка. На другой стороне реки, за поворотом, на мелководье, спасаясь от жары, по колено в воде стоял красный скот; напротив, у берега возились домашние утки; ныряя одной головой, они долго выбирали что-то в тине, пришлепывая плоскими носами; и тут же у берега неподвижно и важно белели, стоя на одной лапе, гуси. Пахло ароматом трав. Было тихо, спокойно и сонно, как будто кто-то важный отдыхал, и природа не тревожила его мирного отдыха.

«Скучно!» – подумал Сережа, не замечая и не радуясь окружавшему его покою и красоте, ибо он занят был другим, занят был молодым напряжением, той игрой просящих чего-то сил, которые зовут, сулят, не дают покоя.

«Надо бы искупаться», – решил Сережа. Он подошел к берегу, ступил в воду и, присматриваясь к прибрежным водорослям, наклонился. Причудливые водяные растения, инфузории и гидры, вместе со стайками пугливых мальков жили своим сказочным царством. Сережа набрал в пригоршни воды, брызгами окропил своё разгоряченное тело, бултыхнулся и саженками поплыл на другой берег. «Ширина – метров сорок, а где и шестьдесят», – на глаз измеряя расстояние от одного берега до другого, подумал он, а когда почувствовал под ногами илистое дно и вылез на берег, то опять невольно посмотрел туда, где загорала незнакомая девочка.

Она стояла среди нескошенной травы и сквозь солнцезащитные очки заинтересованно (его-то в этом не обманешь) смотрела на него. Затем изящным движением руки она сняла с головы кокетливую шляпку, грациозно прогнувшись, подняла руки и стала укладывать на затылке в узел длинные спускающиеся на плечи темные волнистые волосы. Покончив через несколько минут с волосами, она, с виду занятая только собою, сняла очки и, покачивая стройным станом, осторожно ступая босыми ногами по колкой траве, направилась к берегу, туда, где росли лилии и кувшинки.

Сережа продолжал сидеть на берегу, прутиком вычерчивая по воде круги, и сквозь опущенные ресницы заинтересованно подсматривал за незнакомкой. А она, подойдя к берегу, попробовала ножкой, какова водичка, и медленно, задерживая дыхание, прижимая к грудкам ручки, вошла по плечи в воду, взглянула, как показалось Сереже, на него беглым, любопытным и, вместе с тем, зовущим к себе взглядом и, глядя перед собой, как говорят деревенские, «по-собачьи» поплыла на другой берег.

Доплыв до середины реки, она с любопытством, мельком, взглянула на Сережу. А он, испытывая подступившее к горлу волненье, окинул взглядом сверкающую серебром реку, где кроме них был только сворачивающий уже удочки Мамон, и с берега бросился в воду. Он вынырнул почти на середине реки и поплыл в её сторону. Сережа плыл почти без брызг, свободным стилем, почти не сгибая руки в локтях, выбрасывая их вперед и погрузив голову в воду. На третий гребок, наклоняя голову на бок, он жадно вбирал в себя воздух, выдыхая его уже в воду.

Проплыв метров двадцать, Сережа поднял голову. Девочка продолжала плыть, не глядя на него, и уже приближалась к берегу. Сережа прикинул, что прежде чем он доплывет до неё, она уже будет на берегу и вновь, демонстрируя своё мастерство, опустив голову в воду, усиленно заработал руками. «Раз, два, три…», – отсчитывал он гребки. Досчитал до двадцати и опять поднял голову. Незнакомка стояла у берега, метрах в десяти от него, по пояс в воде. При плавании у неё замочились нижние пряди волос и она, заломив над головой руки, опять укладывала их в более высокую прическу. Теперь ему можно было получше её разглядеть. Правда, она стояла к нему в профиль. Сколько грации! И еще чего-то такого, что нельзя передать словами. Только юность так способна носить красоту! И она была уже совсем, как казалось издали, не дитя: при тонкой талии у неё хорошо обрисовывались груди, которые стремились вырваться из выреза голубого купальника, подчеркивающего её стройность. Какие вот только ножки?!

Она не смотрела на него, но Сереже удалось перехватить выражение её лица, оно было шаловливым, и это приободрило его, – у него появилась надежда. А так хотелось познакомиться, но он был скован, робок с девочками, и проплыл дальше. Незнакомка с любопытством проводила его взглядом. Её глаза лукаво блестели, а на губах появилась милая улыбка. Ей нравились скромные мальчики, – сейчас это редкость, – она тоже не прочь была, судя по всему, познакомиться с Сережей.

Проплыв метров десять, Сережа остановился. Плыть дальше было глупо. Чтобы развернуться, он в воде перевернулся, а вынырнув, увидел, что девочка зашла по плечи в воду и поплыла. По её губам блуждала легкая, приветливая, располагающая к общению улыбка. Сережа ещё более приободрился и, быстро догоняя, поплыл к ней.

Расстояние между ними все сокращалось и сокращалось, а она словно не замечала его, но в тоже время какое-то лукавое самодовольное выражение блуждало по её лицу, а когда он с ней поравнялся, она глянула на него по-детски – доверчиво и неожиданно охотно, как будто они были давно знакомы.

– Вы так здорово плаваете! – заметил он и беспричинно почему-то рассмеялся.

Она с удивлением взглянула на него. Так с ней ещё никто не знакомился. Симпатичный юноша и явно не нахал.

– Чему смеетесь? Вовсе не смешно! – сказала она, поперхнулась водой и раскашлялась. – Чуть из-за вас не захлебнулась!

– А здесь не глубоко, – сказал Сережа, подплыв к девочке совсем близко. – Хотите, померю? – и улыбнулся. Обычно он трудно знакомился с девочками, не шли на язык слова, а с ней получалось не только легко, но и как-то весело.

Она, видимо, опасаясь ещё раз поперхнуться, ничего не сказала, лишь с любопытством и доброжелательно посмотрела на него.

Сережа вытянул над головой руки и столбиком пошел ко дну. На глубине его ноги обожгло холодом, но до дна он не достал. Выныривая, Сережа в воде открыл глаза, увидел силуэт девочки, которая продолжала плыть «по-собачьи» и, энергично работая руками и ногами, желая разглядеть с близкого расстояния каждую часть её тела, устремился за ней, но прогретая солнцем вода была не слишком прозрачной, она уже начинала «цвести», к тому же, поравнявшись с ней, уже нужно было, чтобы не задохнуться, выныривать, и ему ничего на этот раз не удалось разглядеть.

– Не достал, глубоко, – вынырнув в полутора метрах от неё, часто дыша всей грудью, сказал Сережа.

– А я думала, вы достанете, – ответила кокетливо она.

– Здесь середка, самая глубина, – Сережа проплыл несколько метров вперед и опять столбиком ушел под воду. До дна было метра три, и опять бьющая из родников вода опалила на глубине его тело. Коснувшись ногами дна, он согнул их в коленях, резко оттолкнулся и, как пробка из шампанского, вылетел, чуть ли не по грудь на поверхность

– Метра четыре с половиной, – игривым тоном заметил он.

– Нет, правда? – посмотрев на него блестящими, смеющимися глазами, спросила она.

– Два моих роста.

– О-о-о! А какой у вас рост?

– Метр семьдесят восемь. А у вас?

– Это вам интересно?

– Очень.

– Вы слишком любопытны. А почему вы не ныряете вниз головой?

– Как утка?

– Хотя бы.

– Могу и по-утиному. У меня по плаванию второй мужской разряд…

– Вон даже как!

– Сейчас достану дно, – сказал Сережа и тут же, бултыхнув ногами, нырнул по-утиному вниз головой.

Они уже проплыли середину реки. В этом месте глубина достигала чуть более двух метров, и Сережа без труда достиг дна, пошарив руками, нашел что-то твердое и вынырнул.

– Вот, – показывая ракушку, которая быстро прятала белое мясистое тело в твердую скорлупу, сказал он. – Казнить или помиловать?

– Отпустите, пусть живет.

Сережа развернулся и бросил ракушку на середину реки.

– Молодец! – прозвучало из её уст то ли в шутку, то ли всерьез, и Сереже на мгновение показалось с её стороны по отношению к нему еле уловимое высокомерие, но он не стал придавать этому значение; опять нырнул, на этот раз под неё, и широко раскрытыми глазами стал разглядывать прелести стройного девичьего тела.

– Что вы в воде делаете? – видимо, догадываясь, чем он занимается, спросила она.

– Просто ныряю.

– Если смотрите, то это вредно.

– Смотреть на вас?!

– Я серьезно.

Теперь она плыла «по-матросски», широко разводя вокруг себя руками, и он тоже перешел на этот стиль, а чтобы в такт с ней делать руками гребки, перестал работать ногами.

Когда он подплыл к ней ближе и развел руками по сторонам, их пальчики коснулись в воде друг друга. Искра пробежала. Она опять стала плыть «по-собачьи».