Эдуард Зубов - Случайная любовь

– Вставайте, здесь уже дно, – сказал он, по щиколотку увязая в прибрежном иле. Вода доходила ему до груди, волосы закрывали глаза, и он резким движением руки смахнул их на сторону.

Девочка, похлопывая руками по воде, так что по сторонам разлетались брызги, тоже встала на дно, и он внимательно вблизи посмотрел на неё.

Тоненькая, среднего роста, с темными волосами, чуть-чуть вздернутым, но не курносым носом и широко расставленными темными глазами, она напоминала цветок на тонком стебле. Весь её облик говорил о том, что ей трудно относиться к жизни серьезно. Она была похожа на родник или ключ, где вода всегда журчит и искрится, как налитое в бокал шампанское, и Сереже страстно захотелось испить этот «напиток», быть пьяным от него.

И она, выходя из воды, скользнула взглядом по нему. «Какие нежные черты», – подметила она. Действительно, у него было тонко очерченное продолговатое смуглое лицо, решительное, но добродушное, с темно-серыми глазами, мгновенно отражавшими его мысли, и темно-русые волосы. Он был строен и подвижен.

– Я пошла, – сказала она, выйдя из воды на берег, и свойственной только ей походкой, покачивая станом, направилась к своему месту загорать.

«Какая правильная форма икр, бедер – очаровательно!» – отметил Сережа, в недоумении оставшись на берегу, не зная, то ли следовать ему за ней, то ли нет. Ему казалось, что его общество для неё приятно, и в то же время в её отношении к нему сквозила легкая пренебрежительность, словно ей он не пара. Ну, как же: она, судя по всему, избалованная вниманием мальчиков, элитная городская девочка, а он – она ещё не определилась, как к нему относиться. Уж очень он не походил на неотесанного деревенского парня.

«Но кто же тогда этот сдержанный стеснительный юноша?» – думала она.

Нет, навязываться ей он не будет. У него тоже есть гордость. Сережа, недовольный собой, нырнул с берега в реку и, вынырнув почти на середине, поплыл к своему месту.

Солнце скатывалось с небосклона, но все ещё продолжало палить нещадно. «При такой жаре она максимум выдержит полчаса и вновь полезет в воду, ну а я тут к ней и подплыву», – рассуждал Сережа, периодически посматривая на торчащие из травы пятки. «Чем она, интересно, сейчас занята? Читает какой-нибудь прихваченный с собой иллюстрированный журнал?»

Он разложил на душистой свежей мягкой траве принесенное с собой покрывало, лег на спину и, глядя на безоблачное небо, подумал: «Как чудесно! Плохо только, что я очень застенчив. Другой бы сейчас, не залезая за словом в карман, уже лежал бы в небрежной позе около неё, а я…»

А в это время девочка действительно открыла сентиментальный любовный роман. Её любимым занятием, и не без успеха, было влюбление в себя мальчиков, и она другой, тем более криминальной литературы, не читала. Она всего лишь пробежала глазами полстранички и, мечтая, положила голову на книжку.

«Странный мальчик», – подумала она, – и, наверно, не испорчен. Другой бы уж, докучая, прилип бы так, что от него было бы трудно отделаться, а этот…» Её самолюбие было чуточку уязвлено. Под впечатлением минуты ей даже захотелось покорить его.

Прошло полчаса, а она все ещё загорала. Сережа встал, прошелся вдоль берега. Неужели она заснула? Теперь не было видно из травы даже её пяток. «Может, подойти», – подумал он, но что-то его удерживало. Сближение, по его мнению, между девочкой и мальчиком должно было происходить не преднамеренно, а словно случайно. «А может она дожидается, пока я прыгну в реку, и тогда тоже направится к реке. Нет, скорее всего, я ей не интересен, а то бы уж она давно дала о себе знать. Впрочем, кто её знает!» – рассуждал Сережа, а затем, не выдержав, разбежался и с крутого берега, почти без брызг, вниз головой нырнул в реку. Ныряние с крутого берега ему понравилось. Оно снимало внутреннее напряжение. Чтобы еще раз нырнуть, он вылез на берег и увидел девочку, которая, балансируя руками, по колкой траве направлялась к реке.

Сережа разбежался, нырнул и быстро, словно преодолевая на соревнованиях стометровку, поплыл к ней. Проплыв метров сорок, он поднял голову. Девочка не купалась. Она сидела на берегу и смотрела на него. Сережа опустил голову в воду и, плывя по направлению к ней, ещё усерднее заработал руками.

– Вы не купаетесь, потому что увидели меня? – подплывая к берегу, упавшим голосом спросил он.

– Вовсе нет.

– Так почему же?

– Занозила ногу.

– Водным процедурам это не помешает.

– Но мне же больно.

Сереже захотелось предложить ей свои услуги и вытащить занозу, но он постеснялся. Девочка встала и, прихрамывая, вошла в воду, а он, любуясь, смотрел на неё.

Изящные линии её фигурки подчеркивались голубым купальником. Загоревшая, стройная, грациозная, с маленькой и, судя по всему, неглупой головкой она манила своим многообразием. И в то же время в ней было что-то домашнее, интимное. А как хорошо, естественно она держалась! Ему казалось, что он по сравнению с ней просто увалень.

А, может, во всем была виновата природа и запах знойного лета, предрасполагающего к любви… Девочка вошла в воду, остановилась и наградила его взглядом. Он был новым – немного кокетливым и, вместе с тем, доброжелательным.

– Осторожно, здесь топко, – предупредил он.

– Хоть бы кто дощечку у берега положил, – кокетливо заметила она, сделала несколько шагов и, держа руки перед собой, бросилась в воду.

Некоторое время они плыли молча.

– Вы на каникулах? – спросил Сережа.

– Так же как, очевидно, и вы.

– Я после второго курса, а вы?

– После первого.

«Она всего лишь на год младше меня. Впрочем, она может сойти и за восьмиклассницу. Девочки сейчас поспевают рано. Она выглядит моложе, чем есть», – подумал он.

– В университете?

– Да, а вы?

– А где же ещё

– Случайно, не на физфаке?

– Откуда вы знаете?

– Глядя на вас, больше ни о чем не подумаешь.

– Я ненормальный?

– Вы такой серьезный.

– Это плохо?

– Мне нравится.

Сережа посмотрел на девочку, – не шутит ли она. Нет, она, кажется, говорила серьезно.

– А вы на каком?

– Я филолог.

– Что это такое?

– Я и сама не знаю. Но я хочу перевестись на журналистику.

– А как вы сюда попали? Приехали к родственникам?

– К тетке. Поживу, пока не надоест. Наш дом третий по крайней улице от реки. А вы?

– У меня предки здесь. Отец работает директором школы. Видели дом напротив школы?

– Не обратила внимание. Я прошлась по деревне всего один раз. С меня этого достаточно.

– И не подметили никаких достопримечательностей?

– Мало зелени, грязно и пыльно.

– Меня Сережей звать, а вас?

– Юлиана. Зовите просто Юля.

Они выплыли на середину реки.

– Зато здесь вода чище, чем в Волге.

– Не намного.

– Но все же.

– Наверху такая теплая, а внизу прохладная. Видимо, прогревается на солнце, – сказала Юля и поплыла по течению.

Сережа по инерции проплыл несколько метров, нырнул, под водой догнал Юлю и вынырнул у неё под самым носом.

– Ой! – воскликнула она и, сверкающие на солнце брызги полетели ему в лицо.

Глаза резануло. Он их протер и тут же опять нырнул, догнал её, проследил, как она проплыла над ним и, вынырнув в стороне, взглянул на неё. Нет, она на него не обиделась. На её лице блуждало знакомое уже ему шаловливое выражение.

– Я же плохо плаваю, – сказала Юля и поплыла к берегу.

Он опять под неё поднырнул. Его широко раскрытые глаза не могли оторваться от очаровывающего девичьего тела, и возможность к нему прикоснуться наполняла Сережу томлением, радостным ожиданием. Как чудесно, что он познакомился с ней! Он чувствовал, как стучит в висках кровь и учащенно бьется сердце.

– Здесь так топко, – сказала Юля, выходя на берег. Как она ни старалась, но все равно её ноги были запачканы.

– А вы встаньте на траву, я обрызгаю, – предложил Сережа.

– Спасибо. А как вы?

– Мне не обязательно, – ответил он.

На этот раз Юля не ушла, а наблюдала, как Сережа подложил под ногу палку, плавающую возле берега, и благополучно вылез на берег.

– Я наступила на какую-то колючку, – сказала Юля, направляясь, прихрамывая, по высокой траве к своему месту. Мне, дуре, нужно было надеть тапочки.

– А может, это пчела?

– Пчела?! Нет. Я чувствую, что у меня там что-то торчит, – говорила Юля, идя впереди.

– Тогда нужно вытащить, – сказал он, не сводя глаз с её стройных ножек и особенно попы, которая была такая свеженькая, аккуратненькая, словно полностью не распустившийся цветок. Она даже не вызывала у него сексуальных чувств, ему скорее хотелось её поцеловать.