У него заурчало в животе. Он почувствовал приятный аромат еды. К этому аппетитному аромату примешивался едва заметный запах пчелиного воска и чистого постельного белья.

Снаружи доносились детские голоса. Чьи это дети?

В его поле зрения попала какая-то женщина, и он сразу же понял, что это она. Она была одновременно и знакома, и не знакома — стройная, двигавшаяся быстро и грациозно. Ее рыжевато-каштановые волосы были свернуты жгутом на макушке, и ему была видна нежная шея, на которую упала выбившаяся из прически прядь.

Женщина стояла, повернувшись к нему спиной. Он полюбовался элегантной линией ее спины, тонкой талией и нежным разворотом бедер, подчеркнутых завязками фартука. Ему нравилось, как движутся ее бедра и ягодицы, когда она ходит по дому.

Она подошла к столу, на сей раз повернувшись к нему лицом, и принялась нарезать овощи, все еще не замечая его.

Нарезая овощи, она хмурила лоб, погруженная в свои мысли. Она была хороша собой — не красавица в традиционном смысле этого слова, но очень привлекательна. Носик у нее был упрямо вздернут, а полные розовые губки в данный момент чуть надуты.

Как будто почувствовав, что он наблюдает за ней, она взглянула на него.

— A-а, вы проснулись! — Она бросила нож и поспешила к нему. — Как вы себя чувствуете на этот раз?

Он скорчил гримасу и осторожно прикоснулся к повязке на голове.

— Моя голова...

При малейшем движении в черепной коробке начиналась пульсирующая боль, как будто кузнецы принимались бить молотами по наковальне.

— Да, вы ударились головой, когда упали.

— Упал?

Значит, вот чем объясняется боль в голове и во всем теле.

— Да, со своего коня.

Он еще сильнее наморщил лоб.

— Я упал с коня?

Само предположение, что с ним такое случилось, звучало оскорбительно.

— Ваш конь оступился на чрезвычайно Скользком участке дороги и сбросил вас. Разве вы не помните?

Он уставился на нее. «Разве вы не помните?» Он хотел было покачать головой, но замер, потому что кузнецы в его черепе снова принялись за работу. Он попытался сесть, но голова у него закружилась, и он испугался, что его вырвет.

Тошнота понемногу прошла.

— Вы меня страшно напугали. Вы были весь в крови. — Она улыбнулась. — Но теперь самое страшное позади и вы выглядите значительно лучше, чем в последние несколько дней.

— Несколько дней?

Она кивнула:

— Несчастный случай произошел несколько дней назад.

Он закрыл глаза, надеясь успокоить пульсирующую боль в голове. Он ничего не помнил.

— Так что, если вы назовете мне свое имя и место, куда направлялись, или ваш домашний адрес, я сообщу о вас вашей семье. Они, наверное, очень беспокоятся.

Его семье? Он внимательно посмотрел на нее. Ее лицо выражало беспокойство, глаза были глубокого золотисто-коричневого цвета. Цвета коньяка.

— А мой конь... он сильно пострадал?

Она удивленно взглянула на него.

— Нет, он поднялся на ноги и убежал. Не беспокойтесь, мальчики поймали его. Но...

— С ним все в порядке? Никаких травм?

— Нет, он абсолютно здоров и полон сил, — заверила она. — Мы поместили его в конюшню викария. Это в миле отсюда. У нас здесь нет для него подходящего помещения.

Он медленно кивнул и закрыл глаза.

Мэдди поправила его одеяло. Разговор несколько озадачил ее. Ей показалось, что он больше беспокоится о лошади, чем о своих родных, которые наверняка встревожены его отсутствием. Может быть, у него нет родственников? Может быть, он такой же сирота, как она и дети?

Или возможно, не хотел, чтобы она знала его имя? А может, он вообще преступник, которого разыскивают? Хотя на преступника он не похож.

— Викарий не возражал, когда мы поставили к нему лошадь. Он добрейший человек. А мальчики безумно любят лошадей, так что для них уход за лошадью — сплошное удовольствие. Они стали бы ухаживать за лошадью, даже если бы это, не было их обязанностью. Они говорили мне, что это великолепное животное. Как его зовут?

— Как зовут?— тупо повторил он.

— Да. Мальчикам было бы интересно узнать его кличку. Да и девочкам тоже.

Их всех интересовало также имя незнакомца, но поскольку он пока не хотел довериться ей...

— Девочкам тоже, — повторил он. — Сколько их?

—Три девочки. Люси всего четыре года, но она обожает придумывать имена животным. Они все это делают с удовольствием. Но из-за этого возникают проблемы, потому что, согласитесь, бывает трудно зарезать курицу, даже если она не несется, и есть потом фрикасе из Матильды или жареную Дороти.

Она слишком много говорила, потому что ее смущало его молчание. И озадаченно наморщенный лоб, а также пытливый взгляд его синих глаз.

А также мысль о том, что происходило между ними несколько ранее.

— Может быть, вам что-нибудь нужно? — спросила она. — Принести вам попить? Или поесть?

— Можно горшок?

Она принесла горшок.

— Он проснулся? — взглянув на кровать, спросил Джон, ставя на пол ведро холодной колодезной воды.

Тут же появился Генри, следовавший за братом словно тень.

— Он просыпался, но снова заснул, — сказала она.

— Может быть, он просто закрыл глаза. Можно, я посмотрю? Ему захочется узнать о своем коне.

— Я сказала ему, что с конем все в порядке.

— Он про него спрашивал?

— Спрашивал, — успокоила она братьев.

Джон и Генри обменялись взглядами, и Джон удовлетворенно кивнул. Похоже, что в их глазах незнакомец оказался достоин своего коня.

— Как его зовут? — спросил Генри.

— Он не сказал мне. — Предвидя следующий вопрос, она добавила: — И не назвал своего имени.

Мальчики на цыпочках подошли к кровати.

— Не беспокойте его, — предупредила их Мэдди.

В этот момент незнакомец открыл глаза. Взглянув на мальчиков, он застонал.

— Его мучает боль, — сказала она.

Следом за братьями в дом вошли девочки и присоединились к ним у кровати, разглядывая незнакомца.

— Мне не видно, — хриплым шепотом заявила Люси.

Мэдци принесла воды. Подсунув руку ему под голову, она приподняла ее, чтобы он мог пить. Он с жадностью осушил целую чашку. Она передала чашку Джейн, чтобы та ее снова наполнила.

Выпив вторую чашку, он вздохнул, открыл глаза и внимательно посмотрел на детей, выстроившихся возле кровати.

— Четверо детей? Четверо?

— Пятеро, — сказала Люси, которая приволокла стул, чтобы встать на него.

— Я говорила вам, что их пятеро, — напомнила Мэдди.

Он обвел их взглядом.

— Они чрезвычайно похожи друг на друга.

— Кроме меня, — заявила Люси. — Все говорят, что я похожа на Мэдди.

— Да, но я не сразу тебя заметил, — сказал незнакомец извиняющимся тоном.

— Я тоже вас не видела, но теперь встала на стул и хорошо вас вижу.

— Отличный стратегический ход, — сказал он.

Люси засияла от гордости, услышав такой комплимент.

— Может быть, вы проголодались? — спросила Мэдди, — Я приготовила суп. Вам нужно набираться сил.

— Это супом пахнет? — поинтересовался он. — Запах очень аппетитный.

Приняв это за согласие, она снова выставила детишек за дверь, отправив Джона и Генри к доктору, чтобы сказать, что незнакомец проснулся и может говорить.

Она налила в миску немного супа, заткнула ему за ворот салфетку и, усевшись на краешек кровати, собралась его кормить.

— Я могу поесть сам, — сказал он и взял у нее миску, но руки у него так дрожали, что он тут же отдал ее обратно.

— Вы получили тяжелую травму. И принять помощь — это совсем не проявление слабости.

— Я совсем не возражаю против вашей помощи, — сказал он и посмотрел на нее таким взглядом, от которого у нее вспыхнули щеки.

Она сосредоточилась на кормлении, избегая встречаться взглядом с его синими глазами, которые внимательно за ней наблюдали. Ей хотелось бы, чтобы он не смотрел на нее... И еще ее смущало то, что она была вынуждена сосредоточить внимание на его рте, на его красивом мужском, изящно очерченном рте. Все это будило мысли... и чувства... возникшие нынче утром.

— Вы так и не сказали мне, как зовут вашего коня, — напомнила она. — Дети захотят это узнать.