Кэлли смотрит на меня из-под ресниц, пытаясь скрыть румянец, а Сет откашливается.
— Ну, ладно, мачо, — говорит он. — Давай докажи, что ты мужчина.
Из заднего кармана я достаю кошелек, когда Люк, закуривая сигарету, направляется к аттракционам.
— Ты же понимаешь, что он квотербек, да? — обращаясь к Сету, говорит Кэлли, пока они идут за мной, отчего я по какой-то дурацкой причине улыбаюсь. — Он каждый день тренируется бить в цель.
— И что? — спорит Сет. — Я все равно считаю все это фигней. В этой игре невозможно победить.
Кэлли стоит в стороне от меня, когда я протягиваю парню в палатке деньги в обмен на пять дротиков. Он кладет их на прилавок и отходит в угол, снова переключаясь на свой ужин.
Я беру один дротик, поднимаю его над плечом и прищуриваюсь в сторону воздушного шара. Кэлли, изучая меня, скрещивает руки на груди, и я опускаю дротик, но не отрываю взгляда от шара.
— Ты пытаешься заставить меня нервничать?
— Нет, конечно! Разве? — с беспокойством спрашивает она.
— Типа того, — глядя на нее, признаюсь я. — Я чувствую, как твой пристальный взгляд прожигает мне голову.
— Прости, я не буду, — бормочет она и уже начинает отворачиваться.
Я ловлю ее за низ белой футболки, и костяшки моих пальцев задевает ее нежную кожу.
— Нет, продолжай смотреть на меня. Так еще сложнее.
Она глядит на мою руку, а потом ее взгляд скользит по мне.
— Хорошо.
Я отрываю от нее глаза, снова поднимаю дротик, когда она сосредотачивается на мне, и бросаю его в красный шарик в верхнем ряду. Он лопается, и Кэлли вздрагивает.
— Один есть, еще четыре. — Я улыбаюсь ей, но замечаю, что она нервничает сильнее.
Я беру еще один дротик и кидаю его, потом повторяю то же движение. От каждого броска лопаются шарики, и вот в конце в верхнем ряду остаются лишь сдувшиеся остатки латекса. Парень за стойкой подходит с хмурым выражением лица.
— Поздравляю, — монотонным голосом произносит он и показывает пальцем на ряд плюшевых медведей, свисающих с потолка. — У вас есть возможность выбрать один из этих замечательных призов сверху.
Я смотрю на Кэлли, которая в этот момент, поджав губы, глядит на шарики.
— Я сказал, что если выиграю, то он будет для тебя.
Кэлли вздыхает, ее плечи сникают, когда она переводит взгляд на медведей.
— Они кажутся такими большими. Думаю, моя соседка разозлится, если я принесу его в нашу крошечную комнатку.
— Мы должны взять приз, — с серьезным выражением лица говорит Сет, кладя руки на прилавок и наклоняя голову так, чтобы оглядеть все призы. — Нельзя отказываться от приза с верхней полки.
Она колеблется, накручивая кончик хвоста на палец.
— Ладно, я возьму того розового с оторванным ухом.
Парень за стойкой чешет шею.
— Вы серьезно?
Ее лицо остается невозмутимым.
— Абсолютно. Я никогда не шучу насчет плюшевых медведей.
Мы с Сетом смеемся над ней, и парень за прилавком пронзает нас взглядом, а потом идет к стене и берет металлический прут. Направив его к потолку палатки, он отцепляет медведя, которого выбрала Кэлли. Сняв его и швырнув на прилавок, он с бормотанием топает прочь:
— Мне нужен чертов перекур.
Кэлли забирает медведя, который в два раза больше нее, и с отвращением рассматривает.
— Я по-прежнему считаю, что не должна приносить его в общежитие. — Она глядит на меня. — Может, ты его можешь забрать с собой? Все-таки ты его выиграл.
Я качаю головой.
— Я ни за что не потащу в свою комнату через весь кампус гигантского изуродованного розового медведя.
— Ладно, может, тогда мы сможем отдать его маленького ребенку, — предлагает она, щелкая медведя пальцем по носу и корча рожицу. — Ему, наверно, понравится.
Мы оглядываем толпу, а потом Кэлли хихикает, когда смотрит на палатку, где установлена витрина с солнечными очками.
— Или мы можем его приодеть, вложить в лапу табличку «Разыскивается: в поисках дома» и оставить там, где его кто-нибудь сможет подобрать.
Я тыкаю плюшевого медведя в глаз, и тот вываливается.
— Вообще-то мне нравится эта идея, и солнечные очки смогут скрыть то, что он только что потерял глаз.
— Или, может, купить ему диадему? — спрашивает Сет, взволнованно оглядываясь вокруг. — Пожалуйста, дайте мне ее надеть. Она сможет прикрыть отсутствующее ухо.
— Ладно, ты покупаешь диадему, а я пойду куплю солнечные очки. — Она поднимает медведя на руки, когда Сет срывается с места и несется к красно-белой палатке, установленной в конце.
Я верчу оторванное ухо медведя, а Кэлли протискивается сквозь толпу, практически используя игрушку в качестве щита.
— Печальное зрелище, не правда ли?
Она останавливается у палатки с очками и роняет медведя на землю.
— Мне нравится. Я просто не думаю, что моей соседке по комнате это понравится. — Она наклоняет голову к медведю. — В детстве я бы с большим удовольствием его оставила. На самом деле, у меня была их целая коллекция.
Я выгибаю бровь.
— Ты коллекционировала рваных вонючих карнавальных мишек?
Она смеется, и мне нравится, что в этот раз именно мне, а не Сету удалось ее рассмешить.
— Нет, но у меня была коллекция порванных плюшевых зверушек. Например, кот без усов или щенок без носа.
— И что ты делала? — шучу я. — Мучила их и отрывала им конечности?
Она прислоняет ладони к поверхности витрины, полной очков.
— Нет, мне просто никогда не хотелось их выбрасывать. Даже если они были порваны, я все равно их любила. — Она вглядывается в стенд, совершенно не обращая внимания на то, как влияют на меня ее слова.
Я медленно кладу руку на поверхность и пододвигаю к ее ладони, в конце концов, накрывая ее своей. Ее грудь вздымается и опадает, когда она делает вид, что ничего не происходит, поэтому я веду пальцем по изгибам ее руки, мои веки начинают закрываться.
— На какие вы смотрите? — К нам легко ступает пожилая женщина с бусами на запястьях и в длинной летящей юбке.
Я отдергиваю руку и опускаю ее сбоку, при этом нагибаюсь через плечо Кэлли, чтобы всмотреться в стекло.
— О каких ты думаешь?
Она наклоняет голову в сторону, так что ее волосы касаются моей щеки.
— Как насчет тех блестящих голубого цвета в форме звезд?
— Звучит неплохо. — Я едва обращаю внимание на то, что она говорит, потому что нюхаю ее волосы, как чертов извращенец.
Что, черт возьми, со мной такое? Мою грудь сжимают странные чувства — те, которые меня учили отключать. Они буквально причиняют мне боль, словно нож в груди, и мне лишь хочется убежать и выключить их единственных известным мне способом.
***
— Мы уже перешли от Злой Ведьмы Запада? — спрашивает Люк, когда я огибаю билетную кассу в поисках места в траве, где Кэлли случайно обронила очки.
— Мы? — Я выпрямляюсь. — Не думал, что мы вместе этим занимаемся, да и я не пытаюсь что-то замутить с Кэлли. Мы просто друзья.
Он щелкает большим пальцем по кнопке зажигалки, игнорируя мое замечание.
— Ты же знаешь, что если захочешь, то я могу поставить ее в такое положение, что у тебя появится возможность делать с ней все, что пожелаешь.
— Ты же знаешь, что я только что расстался с Дейзи, да?
Он закатывает глаза.
— И ты так грустишь по этому поводу.
Я нахожу очки возле мусорной корзины и поднимаю их, стряхивая застрявшую в трещинках оправы траву.
— Не уверен, что вообще хочу что-то делать с Кэлли.
Он вынимает изо рта незажженную сигарету и глядит на нее.
— Не могу вспомнить, где оставил свою пачку. — Он хлопает себя по карманам, а потом разворачивается по кругу, осматривая землю.
У Люка такая особенность — все терять, особенно сигареты. Никотин — его седативное средство, без которого он просто выходит из себя.
— Где, черт возьми, я... — он замолкает, пятясь к скамейке, и вздыхает, когда поднимает пачку. Он засовывает ее в карман и закрывает глаза, как будто только что чуть не потерял руку. — Мы можем устроить состязание.