Вероника Касс - Случайная жена, или Наследство в подарок

— Так-то! — взорвалась я, застегивая замок, и вернулась в спальню за телефоном.

И его заберу. Именно заберу. За испорченный штампом паспорт. За потраченные нервы. И за то чертово пятно на когда-то красивом рыжем ковре.

Оглядела квартиру поверхностным взглядом и уже почти ушла, как все же решилась написать Богдану записку. Не хотелось бы, чтобы он пытался меня вернуть или заманить обратно пустыми разговорами.

Хотя кого я обманывала?

Еще как хотелось. Именно этого мне и хотелось. Чтобы вернулся. Извинился. Попросил прощения. Чтобы кто-то сверху отмотал весь сегодняшний день назад, как кассетную пленку. А утро началось совершенно иначе. Как ни странно, отматывать до вчерашнего вечера я не хотела. Если только для того, чтобы заново все пережить, но не менять. Ни в коем разе.

Моего запала не хватило надолго. Я дошла до ближайшей лавки и, кинув сумку на холодный асфальт, грузно опустилась и закрыла глаза, давая себя пятиминутную передышку.

А потом я решу. Обязательно решу, куда идти на ночь глядя и как жить дальше.

— Привет, — послышался тонкий девичий голосок рядом, и я резко мотнула головой, словно пьяная была я, а не Богдан вчера, потому что рядом со мной оказалась та самая девчонка, что странно поглядывала на меня у метро почти два месяца назад.

Богдан. Этим утром

Пробуждение было добрым. Я потянулся и прижал Рори поближе к себе, вдыхая запах ее рыжих волос. Какой-то древесный шампунь, к которому я привык за эти два месяца настолько, что всю эту неделю вдали от нее элементарно не мог уснуть. Ворочался с боку на бок, не смыкая глаз. А сегодня я выспался. Довольно провел носом по девичьей макушке и только тогда понял, что мы были голыми.

Черт.

Зажмурился сильнее, словно пытался не дать накатившим на меня воспоминаниям прорваться к моему мозгу окончательно. Только смысла уже не было. Вечер да и ночь помнились отлично. И памятный ковер в гостиной, который я когда-то выбрал из-за Рыжика, и потом наша кровать, ставшая теперь действительно супружеской.

И как же все не вовремя. Ведь держался же подальше от нее — и дальше бы продолжал. Нет же…

Аккуратно переложил голову Авроры со своей руки на подушку, откинул непослушные пряди с ее лица и провел пальцем по россыпи веснушек. Она была очень красивой, только по-особенному. Внутреннее солнышко, которое подсвечивало ее словно изнутри.

С нее хотелось писать картины — жаль, художник из меня не получился. Но в этот момент, когда первые лучи предрассветного солнца, пробивающиеся из-под штор, начали бликовать в рыжих запутанных волосах, разбросанных по подушке, а такие же рыжие ресницы безмятежно подрагивали, мне очень сильно захотелось запомнить этот момент. Поймать неуловимую красоту, оставив в памяти на долгое время.

Из глубины квартиры послышался нарастающий шум вибрации, и я понял, что именно он меня и разбудил. Тихо поднялся с кровати, по пути выхватив из шкафа домашние шорты, и пошел в гостиную. Телефон нашелся на столике в цвет ковра. Сел на пол и принял вызов, продолжая рассматривать высокий огненно-рыжий ворс придиванного ковра.

— Богдан Викторович, доброе утро. Хотя, возможно, оно все же не доброе.

— Говори.

— Вся вчерашняя информация подтвердилась. Это был действительно он.

Прикрыл глаза, пытаясь успокоиться, взять себя в руки, чтобы не поддаться вчерашнему отчаянию, из которого меня с легкостью вытащила Рори.

Рори. Девочка-солнце со смешными веснушками. Она заслуживала лучшего. Однозначно.

— Ты уверен? — хрипло спросил, понимая, что всего лишь оттягивал время, пытаясь отсрочить момент неизбежности. Мозг не хотел осознавать, а сердце верить.

— Да, ему не было смысла врать, но он все подтвердил.

— Ясно, — выдохнул, еще раз провел пальцами по ковру, ощущая в них покалывание, и решительно выплюнул из себя: — Тогда работаем по подготовленному плану. Отбой.

Уткнулся взглядом в красное пятно на ковре и от души так выругался, до последнего стараясь не повышать голоса. Но кто бы знал, с каким трудом у меня это получалось. Ударил кулаком по полу, затем еще раз и еще. Но не помогало. Да и вряд ли мне могло уже хоть что-то помочь.

С трудом поднялся и, сжимая телефон в ладони, вернулся в спальню. Рори спала в том же положении, и я, не отдавая себе отчета, сфотографировал ее на айфон. Я хотел поймать тот момент тишины и спокойствия, и у меня получилось. Провел пальцами по экрану, увеличивая изображение. Жаль мне этот снимок больше не будет напоминать о хорошем.

Заблочил телефон и пошел в ванную, а потом все как по накатанной: нацепил на лицо привычную улыбку и встретил смущенную Аврору с усмешкой. Наговорил ей всякой херни и свалил. На самом деле сбежал, потому что понимал: если она заплачет, я пойду на попятную. Не решусь уйти, обидев ее. Попытаюсь все переиграть, а нельзя. Теперь уже было нельзя.

Просидел до самого вечера у брата, который за всю неделю, что я у него ночевал, почти привык ко мне.

— Дай свой телефон, — позвал Руса, когда увидел входящий вызов от Рори.

— Что?

— Телефон дай и разблочь его.

Быстро зашел в ТикТок и, найдя первую попавшуюся блогершу в подписках у брата, включил ролик на самую большую громкость. Неудивительно, что разговор с Рыжиком не продлился дольше, чем тот самый короткий ролик с женским щебетанием и смехом.

А вернувшись домой вечером следующего дня, не нашел ни Авроры, ни ее вещей. Даже купленные мной забрала. Умница.

Рыжего ковра тоже не было. Вряд ли Аврора забрала его, скорее выкинула. А на холодильнике под одним из оранжевых магнитов висела очень лаконичная и, главное, доходчивая записка.

“Богдан, ты хотел, чтобы все осталась как прежде. Но каким бы засранцем ты бы ни был, должен понимать, что этого не будет. Спасибо тебе за все. Но два месяца прошли. Срок нашего договора истек. Поэтому, умоляю тебя, решай дальше свои проблемы без меня. Конечно, если будет сильно надо, звони. Но все же, я очень надеюсь, что с нашим разводом ты справишься как-нибудь сам”.

Что же. Так я и поступлю. Искать и возвращать уж точно не буду. Не для того я наговорил ей столько всего паршивого, за которые до сих пор стыдно, гадко и так давит на душе. Но перед Востровым я ее так же, как и себя, подставлять не буду, а уж с разводом как-нибудь справляться и подавно не стану.

Три недели спустя

— Аврора, выходи скорее! Я из-за тебя опоздаю на первую пару, — стуча в дверь туалета, прокричала соседка по комнате в общежитии. — Лучше бы и не приезжала. Без тебя так хорошо было. Вот честно! Жила тут одна, как королева, и все девчонки мне завидовали.

Я же была просто не в состоянии ответить ей что-либо внятное. Да и невнятное тоже. Глаза слезились, и перед ними все расплывалось, я смотрела на дешевенькую тест-полоску в руках и не верила в то, что вижу.

Да и кто бы поверил?

Забеременеть после первого и единственного раза в жизни. Хорошо, окей, близки мы были не единожды. Кажется, три или четыре раза. Но такое ведь только в дешевых субботних сериалах по России 1 бывает или в бульварных романах. Особенно исторических, про эпоху регентства, у нас дома стояла целая полка таких. Мама зачитывалась, я же, пролистав пару книжек, больше и близко не подходила к той самой полке.

И вот. Мне восемнадцать, я на первом курсе института, в чужом городе, и я трясущимися руками держу тест с двумя красными полосками.

Рядом на раковине лежало еще три теста, один из них стоил почти пятьсот рублей и четко показывал даже дату: две-три недели беременности. Это было полным провалом. Всех моих жизненных планов. Если я уйду в академ, никакого общежития мне не видать, да и какое может быть общежитие с маленьким ребенком на руках?

Я одним махом вытерла слезы с щек, смяла бумажный тест и выкинула его в мусорку, остальные плотно завернула в туалетную бумагу и поступила с ними так же. В нашей секции было целых комнаты с девочками, а туалет на всех один.

— Избавилась от улик, — прошептала сквозь слезы и, прикусив губу, все же вышла из туалета.

Соседка при виде меня нахмурилась. Как бы стервозно иногда она себя ни вела, все же Лена была неплохой девушкой и относилась ко мне почти нормально, в отличие от одногруппников. Как только они узнали, что я переехала в общежитие, многие не смогли скрыть истинного отношения ко мне. Иногородние и Даша с Ариной постоянно злорадствовали. Местные же, напротив, относились ко мне как и прежде. А мама меня когда-то уверяла, что москвичи недружелюбные и им ни до кого нет дела. Может, их отношение и не изменилось потому, что им просто не было до меня дела. Кто его знает. Мне тоже не было ни до кого дела. Я пыталась собрать себя по кусочкам. Привыкнуть к новой жизни и ее правилам.