- Какой же ты все-таки продажный, сынок.
- Что поделаешь, какой есть, мама.
Встала, взяла со стола перчатки, улыбнулась ему:
- До завтра, Олежек.
И ушла. Высокая, прямая, красивая, властная, настоящая царица. Жестокая царица. Его мать.
Олег какое-то время сидел, уставившись в пространство, успокаивал клокотавшие в груди чувства. Он выиграл этот промежуточный бой, но теперь ему требовалось что-то, чтобы начать нормально дышать. Ему требовалось...
Кофе. Сейчас же.
***
Лариса Серова прошла в директорский кабинет, а Таня сидела и гадала, узнала она ее или нет. И все время прислушивалась к тому, что происходит там, за дверью, надеясь хоть что-то уловить. Ни звука оттуда не доносилось, только отдаленный гул. Да и не могло, в директорском кабинете двойная дверь, когда закрывается внутренняя, звукоизоляция полная.
Но спрашивается, чего ждала? Разгрома, криков?
Наверное, у нее просто кровь шумела в ушах.
Было страшно. Так страшно, как будто она призрака увидела. Совсем как тогда, три года назад, когда эта высокая властная женщина негромким голосом отчитывала ее и говаривала такие ужасные вещи, что Тане хотелось умереть на месте. Ничего не изменилось.
И все же, узнала она ее или не узнала?
Таня ведь сильно изменилась с тех пор. Так сильно, что…
Дверь кабинета открылась, на пороге опять возникла Лариса Серова. А у Тани сердце подскочило к горлу, стоило ее увидеть. Но та, ни на кого не глядя, стремительно прошла через приемную и вышла.
Просто прошла, и как будто бороной снесла за собой слой пространства, сдернула, содрала, оставив глубокие борозды. Таня незаметно выдохнула и осела в кресле, испытывая мгновенную слабость. Все-таки энергетика этой женщины так давит, что…
Пришел вызов по селектору.
- Татьяна Аркадьевна, - голос Олега Серова звучал странно, резковато и хрипло. – Кофе. Пожалуйста.
В первый момент она не поняла. А когда поняла, залилась краской. Быстро огляделась, проверяющие так и сидели на своих местах, погруженные в работу.
- Кофе. Да. Я поняла, Олег Феликсович, одну минуту. Сейчас, - пробормотала Таня запинаясь, чувствуя, как реагирует тело, наливаясь горячей влагой.
А потом встала и на негнущихся ногах пошагала к чайной. Казалось, она сейчас сгорит от стыда. То, что она собиралась сделать, было в высшей степени неприлично, вопили мозги. Но горячий коктейль уже забродил в крови, он перекрыл все доводы рассудка. Потому что это было рискованно, дико, порочно и до головокружения сладко. Отказаться немыслимо.
Пара десятков шагов до чайной – как в тумане. Главное не сбиться с шага, не оглядываться по сторонам, как будто она что-то украла, и не спешить. Зашла, заперла за собой дверь, и тут же привалилась к ней спиной. Закрыла глаза, замирая от волнения, сердце бьется пойманной птичкой, летит.
А в следующую секунду уже бросилась открывать это окно – балконную дверь. Успела, он как раз только что переступил на с тетивы ограждения на плитку.
И сразу в объятия. Упали оба, как будто провалились в другой мир, где нет никого, кроме них.
Где-то периферическим чувством Таня угадывала, что он подталкивает ее внутрь, прижимая к себе одной рукой, а второй закрывает балконную дверь. Но он не отпускал ее губ, и остальное уже не имело значения. Пил так, будто раненый, умирающий в пустыне. Шептал:
- Танечка, Таня, тише, хорошая. Мне нужно, очень нужно. Прости…
Нужно. Да. Не надо было понимать, она это просто знала. Колготки оказались сдернуты в секунду.
- Прости, Танька, прости… - шепчет в губы едва слышно.
А руки уже выписывают невероятные узоры там, на ее плоти, отодвигают в сторону трусики. Перед глазами все плывет. Шепот в ушах:
- Танька, прими, возьми… Танькаааа… Прими…
Первый толчок. Сразу, и на всю длину. И маленький взрыв! А дальше начинает двигаться, наращивая темп, не отпускает, пьет ее дыхание. Вздергивает ее, тянет на себя.
И вот она уже на столешнице с раздвинутыми ногами, а он между ними, бешено толкается в нее и нежно гладит. А у нее из груди рвется крик. Нельзя кричать, нельзя, за стенкой люди, они услышат. Но сил нет, ее всю плавит изнутри, все громче всхлипы. Сорвется, не выдержит…
Вода! Резко. Шум воды.
И даааа!!! Совались оба. Даааа!!!
Накрыло грешным счастьем, как девятым валом.
На несколько секунд затихли, дрожащие, как из центрифуги выброшенные. Она крепко вцепилась в него, обнимая руками и ногами, а держал ее за спину. Прижимал к себе, как будто хотел навсегда вдавить. И только сбитое дыхание одно на двоих.
Потом он тихонько прошептал ей в волосы, еще сильнее стискивая руки, так что казалось, сейчас ребра затрещат.
- Прости Танька… Мне…
- Тебе было плохо, да?
Он молча кивнул и отстранился, давая ей возможность слезть. Провел ладонями по щекам, притянул лицо, поцеловал в губы. Так удивительно нежно, что у нее опять дыхание сбилось. Прижался лбом к ее лбу.
- Я снова хочу тебя.
Засмеялся едва слышно, еще раз быстро поцеловал, а сам потянулся рукой к окну.
- Закрой за мной, - шепнул ей в губы и исчез.
Как на войне. Короткий перерыв между боями.
Таня застыла, привалившись к столешнице, до краев переполненная дикой смесью чувств. Что сейчас было. Просто быстрый трах? Нет. Она не знала что это, но ему надо было помочь. Помочь СВОЕМУ мужчине выстоять. И… Это было блаженно.
Все еще подрагивающими руками натянула болтавшиеся на одной ноге колготки, влезла в туфли. Тихо усмехнулась и всхлипнула - стыдоба, если бы кто ее сейчас увидел. Плевать. Это касается только их двоих. И что будет с ними завтра - она уже не хотела этого знать. Потому что иногда надо просто жить. Сегодня жить.
А вода все бежала в раковине. Таня потянулась ее закрыть, быстро вытерла брызги и глянула часы. Полторы минуты? Всего?! Нет, правда??? Улыбнулась и закатила глаза, а потом поставила чайник.
Война войной, а кофе директору должен быть по распорядку.
И пока вода закипала, ей пришла своевременная мысль глянуть на себя в зеркало. Хорошо, что оно там вообще было! Мысленно поблагодарив свою предшественницу Маргариту Павловну, Таня немного привела себя в порядок и пригладила волосы. Но красные губы и сияющие глаза, их все равно было не скрыть. Но хоть так.
Она уже выходила из чайной с подносом, на котором стоял директорский кофе, когда завибрировал оставленный на столе ее мобильный телефон.
Звонок разорвал что-то, радужной сеткой окутывавшее ее. Выбросил в действительность. Туда, где собственная мать идет войной на сына, где есть враги и шантажисты. Таня похолодела так, что аж пупырышками покрылась. Все остатки послевкусия от секса слетели.
Но кофе в ее руках. Она разрывалась между тем, чтобы занести кофе и ответить на звонок немедленно. Один из проверяющих вскинул голову и уставился на нее. Решение она приняла немедленно. Звонок личный, звонок может подождать.
И занесла поднос с чашкой кофе в кабинет.
Короткий немой разговор, обмен взглядами и она убежала в приемную. К своему столу теперь надо было идти не спеша, чтобы никто не заподозрил в ее поведении ничего необычного. Таня села на место, пошевелила мышью, заставляя компьютер проснуться, и только после этого протянула руку к гаджету. Взглянуть, кто звонил.
Тот же номер, что и вчера вечером. Номер, с которого звонила женщина.
Таня осторожно оглянулась на сидевших там проверяющих, взяла телефон и ушла в туалет. Но потом передумала. Да, в настоящий момент она в офисе единственная женщина, однако там звукоизоляция не как в директорском кабинете. И ей случалось слышать обрывки фраз и смех, и даже шум воды. Куда направиться? Она замерла в коридоре, а потом вышла в холл перед лифтами. Он был просторный и хорошо просматривался отовсюду.
Нажала на вызов.
Пошли гудки, а у нее внутренняя дрожь опять. Женщина ответила на третьем.
- Почему трубку не брала?
Небрежный тон, уничижительные интонации. Какого черта?
- Потому что я не могу все время находить рядом с телефоном. Потому что у меня может быть много работы.
- Знаем мы твою работу – ноги перед начальством раздвигать.
Удар пришелся точно в цель. В первый момент Таню залило холодом, а потом бросило в жар. Отвратительное чувство, когда хочется спрятаться от всех, стать невидимой, просто исчезнуть. На смену ему пришла ярость.