Бри распахнула глаза, так что они стали похожи на огромные синие блюдца. Ее щеки залил румянец, влажные губы приоткрылись. В мечтах она явно уже была с ним в тропиках, где они оба были практически обнажены.
Но внезапно Бри вздрогнула и пришла в себя:
– Звучит неплохо. Тебе стоит попробовать, когда найдешь новую девушку.
– Что, если я уже нашел?
Она вздохнула и слегка пожала плечами:
– Давай переживем это приключение, прежде чем начнем думать о следующем.
– Я могу тебя сфотографировать?
Айан, нахмурившись, взглянул на Бри. Они вместе загрузили посудомоечную машину и все убрали, а потом он ушел с бокалом вина в гостиную, чтобы расслабиться. Бри взяла фотокамеру и принялась вертеть ее в руках, пытаясь справиться с сумятицей в голове. Отпуск? Вместе? Да, у них был секс, но она была уверена, что это никуда не приведет.
Когда жизнь бурлила от проблем, Бри предпочитала ставить между собой и миром буфер камеры. Только с ней она могла избежать соблазна и проблем с Айаном.
Судя по выражению его лица, он не ожидал, что Бри обратится к нему с такой просьбой, особенно после того, как она отмела предложение о совместном отдыхе.
– Зачем тебе моя фотография?
Бри пожала плечами, не зная, как объяснить причину своего желания. Какими бы хаотичными ни были эти выходные, она хотела сохранить фотографии в память о них.
Бри потянулась к лежащей по соседству сумке из-под камеры, достала оттуда фильтр, вставила его и для проверки света сделала быстрый снимок. Взглянув на изображение, она вспомнила, насколько фотогеничен Айан. В жизни он был очарователен, со своими проницательными зелеными глазами и квадратным подбородком, покрывающимся к вечеру щетиной, но на фотографии обретал особенную энергетику. Она проявлялась в его мужественных и изящных чертах, даже в густой волнистой шевелюре, достаточно короткой, чтобы оставаться послушной. А если приглядеться, то можно было увидеть… признаки давнего истощения и стресса. Она видела такой взгляд у своего отца – проникавшая до костей усталость, которая скапливалась за недели и месяцы работы в немыслимом темпе. Успех любой ценой…
Вот почему она отказалась поехать с Айаном на пляж. Как только они выберутся отсюда, все вернется на круги своя и она снова будет отодвинута на задний план.
– Ты хочешь, чтобы я сидел в кресле с бокалом? Или предпочитаешь меня обнаженного? – Айан лукаво улыбнулся.
Бри вздохнула. Конечно, ему обязательно нужно извратить ее просьбу, и не без скрытого намека на секс. Айану сейчас около тридцати лет, но у большинства мужчин чувство юмора явно перестает прогрессировать в четырнадцать.
– В одежде, пожалуйста. Я с колледжа не снимала обнаженку, это не совсем мое.
– Я не возражаю, – сказал Айан. – Но я не мог не заметить чуть раньше, что тебя восхитила моя прекрасная форма. Если хочешь сфотографировать меня и повесить фотографию над своим камином или где-то еще, я не возражаю.
– Никакой обнаженной натуры. И никакого напыщенного эго. Мне нужно, чтобы твоя огромная голова целиком поместилась в кадр.
Бри задумалась. Чего бы ей действительно хотелось, так это сфотографировать Айана с гитарой. В старых дневниках она хранила его снимки за игрой. В кофейнях. На садовых скамейках. В его комнате в общежитии. Даже на сцене, во время единственного выступления в колледже. Еще одна подобная фотография была бы не лишней.
– Честно говоря, я была бы рада сфотографировать тебя, пока ты играешь.
Как Бри и ожидала, Айан нахмурился:
– Вчерашнее выступление было единственным. Не собираюсь делать это снова.
Бри уронила камеру на колени, стараясь удержаться и не надуть губы.
– Пожалуйста, Айан. Ты можешь играть, что хочешь, просто позволь мне сделать несколько снимков.
Он вздохнул и, упершись локтями в колени, посмотрел на нее:
– Бри, я знаю, что ты все еще думаешь обо мне как о том, давнем Айане. Со мной происходит то же самое. Я вспоминаю, как выделил тебя из толпы в кофейне, как ты помогала мне готовиться к экзамену. Но мы уже не те. Прошло слишком много времени, мы повзрослели. Симпатичного музыканта с гитарой давно нет.
– Но прошлой ночью…
– Прошлой ночью, – перебил ее он, – я играл в память о старых временах. Я не собираюсь внезапно схватить гитару и продолжить музыкальную карьеру с того места, на котором остановился девять лет назад. То были мечты подростка.
Его слова звучали особенно горько, потому что те мечты были разбиты.
– Тогда ответь на один вопрос, Айан.
Он не хотел, но согласился из страха, что Бри не позволит сменить тему.
– Хорошо, один вопрос. А потом мы забудем об этом разговоре и ты сфотографируешь меня обнаженным.
Бри поджала губы, сдерживая раздражение.
– Почему успешный бизнес не позволяет тебе играть на гитаре? Почему ты не можешь заниматься и тем и другим?
Он прищурил зеленые глаза:
– Это уже два вопроса.
– Черт возьми, Айан, давай! Я знаю, ты все еще любишь играть.
– Конечно, люблю. Когда я прошлой ночью взял гитару, то словно воссоединился с давно потерянным братом. Словно вернулся домой. Если музыка живет в твоей душе, ты не можешь запереть дверь и вышвырнуть ключ. Она всегда будет там.
– Почему же ты мучаешь себя? Почему бы тебе не играть, если хочется?
– Потому что мне до сих пор больно, Бри! – выкрикнул Айан. На его лице появилось удивленное выражение, он покачал головой и опустил голову на руки. – Извини, я не хотел кричать. Я… мне проще вообще не брать гитару. Если я не играю, то могу забыть обо всех своих неосуществленных планах. Я могу сказать себе, что это был период, который я перерос. Что я не был таким уж хорошим музыкантом и ничего страшного не произошло. Что даже многочасовые занятия не привели бы ни к чему и я все равно не удержал бы самого важного человека в своей жизни.
Бри открыла было рот, но промолчала. Их глаза встретились, и по его взгляду она поняла, что Айан говорит о ней.
– Ты не удержал меня не потому, что я считала тебя плохим музыкантом, Айан. Ты был великолепным музыкантом.
– Я потерял тебя, потому что сдался. – Он пожал плечами. – Никто не любит тех, кто пасует.
Бри положила камеру на кофейный столик и, сев рядом с ним, взяла его руки в свои.
– Нет. Ты ошибаешься. Я любила тебя, Айан. Так получилось, что ты играл на гитаре. Но это был не весь ты, как и то, что фотография – это не вся я. Я любила твой дух. Твою вдумчивость. Любила, что ты всегда придерживал для меня дверь и помогал нести оборудование, в какие бы далекие и странные места я ни собиралась. Я любила твою улыбку. Любила, что тебе нравились животные. Помнишь, как ты радовался предложению завести собаку после выпуска? Ты даже выбрал породу и имя.
– Гибсон. – Удивленное выражение на его лице говорило о том, что он вспомнил о собаке только сейчас.
– Был миллион вещей, которые я в тебе любила и которые не были связаны с музыкой.
Зеленые глаза Айана буквально впились в нее, и грудь Бри сжалась, словно он сдавил ее руками.
– Тогда почему ты ушла?
Она сглотнула:
– Я не ушла, Айан. Это ты ушел от меня. Ты сделал это не специально, но потеря музыки изменила тебя. День за днем Айан, которого я знала, исчезал, и не было никакой возможности вернуть его.
– Я остался, Бри. Я все такой же.
– Докажи. Докажи мне, что внутри руководителя «СпинТракс» живет тот мужчина, которого я любила. Который готов на все, лишь бы я улыбнулась.
Бри встала и, дойдя до кладовой, где лежала гитара, взяла ее и принесла ему.
Айан колебался. Он стиснул зубы, мускулы на шее и спине напряглись. Он скользнул взглядом по гитаре, но не потянулся к ней, переживая внутреннюю борьбу, суть которой Бри не понимала.
– Тогда сделай это не для меня, Айан. Мы уже давно не возлюбленные, и ты ничего мне не должен. Ты должен себе. Сделай это для себя. Сыграй на своей гитаре. Напиши новые песни. Ты, возможно, поймешь, что дать жизнь своей музыке – совсем не так болезненно, как оставить ее умирать в душе.
Ее слова заставили его потянуться и взять гитару. Айан перекинул ремень через плечо и на мгновение заколебался:
– Что мне сыграть?
– Что хочешь, Айан. Я лишь хочу поймать момент.
Бри отступила на несколько шагов и, взяв камеру, принялась регулировать настройки. Раздались знакомые ноты мелодии о Канзасе. Это была одна из лучших песен Айана. Он начал петь, великолепный баритон наполнил огромную гостиную. Бри присела, чтобы сделать первые снимки. Она поймала его точно в кадр, но вместо того, чтобы нажать на кнопку, просто смотрела. Глаза Айана были закрыты, пальцы искусно перебирали струны. Он пел необыкновенно эмоционально. Бри растрогалась.