Андреа Лоренс - Снежная ловушка для двоих

– Бри!

Она подняла голову и увидела, как в зал ворвался Айан с паническим, даже яростным выражением лица. Все как всегда. В галерее осталось всего пять человек, и вот он наконец пришел. Бри понимала, что должна радоваться, но не могла.

Она медленно поднялась и ждала, когда он подойдет. Явно ожидавший, что Бри бросится ему навстречу, Айан неловко остановился на расстоянии нескольких шагов, держа в руках букет белых маргариток. Это были ее любимые цветы, но помнит ли это он? Или просто угадал? В любом случае цветы не заменят то, что он пропустил.

– Это тебе. – Айан протянул ей букет.

– Спасибо.

Бри приняла цветы, но не смягчилась.

– Прости, я опоздал. Но я могу объяснить, – начал он, однако Бри не хотела его слушать.

– Не нужно ничего объяснять, Айан. Я ждала этого. – Она грустно покачала головой. – Я надеялась, что ошибаюсь, но все равно знала, чем закончится этот вечер.

Айан был озадачен, словно считал, что цветов и извинения окажется достаточно.

– Чем закончится?

– Тем, что ты пойдешь своим путем, а я – своим. Как и должно было быть, когда мы покинули горы. Мы оба знали, что бессмысленно пытаться возродить отношения.

– Нет! – Айан потянулся к ней, но она оттолкнула его руку. – Я уже выходил, когда Мисси ворвалась в мой кабинет и принялась угрожать судом. Я постарался побыстрее разделаться с ней и поспешил сюда. Я не хотел пропустить твою презентацию. Это особенный вечер и я не стал бы намеренно его портить.

Бри пожала плечами. Звучало довольно фантастично, но причина не столь уж важна. Авария на дороге. Несчастный случай с исполнителем. Спустившаяся шина под дождем. Всегда было что-то, и всегда будет. Таков Айан.

– Жалко, что у тебя новые проблемы с Мисси, но мне не нужны извинения. У моего отца всегда было полно извинений и оправданий. Он никогда специально не пропускал школьные соревнования или мероприятия. Он хотел прийти, но постоянно вмешивалась его работа, и он обещал, что в следующий раз обязательно придет. Я не виню тебя, но в то же время не могу с этим мириться.

– Ты не можешь с этим мириться? – Айан повторил эти слова с недоверием, потом глубоко вздохнул и запустил пальцы в волосы. – Знаешь, забавно слышать это от тебя, учитывая, что мне приходилось мириться с тобой последние полторы недели.

Бри была озадачена. С чем она заставила его мириться? С ее готовкой? С нежеланной фотосессией?

– Со мной? В каком смысле?

– В смысле твоего навязчивого стремления изменить меня. Ты вроде бы хочешь быть со мной, Бри, но на самом деле нет. Ты хочешь быть с музыкантом из кофейни, с которым познакомилась девять лет назад. Ты всунула гитару мне в руки, изводила меня, пока у меня не осталось выбора. Тебе было плевать на то, что я чувствую. У меня были причины не играть на гитаре, но тебя это не волновало. Глядя на меня, ты видела музыканта, которого потеряла и отчаянно хотела вернуть. И тебе было не важно, чего хочу я. Тебя не интересовало, что лучше для меня. Ты добивалась своего.

– Как ты смеешь! Ты ведешь себя так, словно я заставила тебя заняться криминалом, а не принять тот факт, что ты несчастен. Ты тосковал по музыке, но не мог признаться в этом себе, потому что боялся снова провалиться. Я хотела, чтобы ты был счастлив. Мне жаль, если это превратило меня в гарпию.

Айан вздрогнул и прищурился.

– Да, Бри, – с горькой иронией сказал он. – Конечно, тебя интересовало только мое психологическое состояние и благополучие.

Лицо Бри исказила ярость, сердце бешено билось в груди, а в ушах стоял такой шум, что она ничего не слышала. Она оглядела зал и обнаружила, что все ушли – может быть, сами, а может быть, сцена между ней с Айаном заставила их почувствовать себя некомфортно.

– Даже мой отец сегодня пришел. Король не предвиденных ситуаций. Герцог собраний в последнюю минуту. Он был здесь – единственный раз в своей жизни. Он слушал, пока представляли меня и мои работы, осмотрел каждую фотографию. Уходя, он сказал, что гордится мной.

Айан ничего не ответил – просто стоял, сжав зубы, и смотрел на нее. Наконец он заговорил:

– Мне жаль, что я не был рядом с тобой. Но сейчас я пришел. Я принес тебе цветы. Я был готов… – Его голос прервался, и он покачал головой. – Неважно. Все, чего я хотел от тебя, – чтобы ты приняла меня. Большинство женщин были бы рады успешному богатому бизнесмену, но не ты. Что бы я ни делал, этого никогда не было достаточно. Я слышал это от преподавателей в колледже и не желаю слышать это и от тебя.

Сердце Бри на мгновение остановилось.

– Ты во всем хорош, Айан, и даже более чем. Ты – исключительный человек. Единственный, кто не верит в тебя, – ты сам. Но как я могу убедить тебя в этом, если ты во всем ищешь критику?

– Значит, это моя вина? Спасибо, Бри. Ты помогла.

– Нет! Я…

Айан поднял руку, прерывая ее:

– Все в порядке, ты можешь думать, что хочешь. Но знай, что теперь мы взрослые. А у взрослых есть ответственность. И у меня в том числе. Я очень хотел приехать вовремя, но мне нужно было сделать все возможное, чтобы защитить моих сотрудников, моих музыкантов и их семьи. Вместо того чтобы любоваться твоими чудесными фотографиями, я выслушивал угрозы женщины, которая хотела отобрать у меня все, что я создавал годами. Мне жаль, если тебе не нравятся мои приоритеты, но мне пришлось сделать выбор, и я его сделал.

Бри хотела прекратить спор и выяснить, что у него случилось с Мисси, – это было явно больше, чем обычные претензии дивы. Но у нее не было возможности. Айан провел ребром ладони по шее:

– Мне по горло хватило критики сегодня. Это тяжелый разговор, а у меня нет ни времени, ни сил. Ты не можешь принять меня таким, какой я есть, так что, наверное, мы должны пойти каждый своим путем. Нет смысла продолжать наши отношения.

Бри почувствовала боль в груди, словно он ударил ее кинжалом в сердце. Несмотря ни на что, она не хотела лишиться Айана.

– Хорошо, – тихо сказала она, губы ее подрагивали.

Айан печально кивнул, его зеленые глаза изучали ее лицо, но мало что видели.

– Поздравляю с презентацией. Уверен, твои фотографии хорошо приняли. Удачи в будущих начинаниях!

Он повернулся и ушел.

Бри проводила его взглядом, потом рухнула на скамейку. Вечер был полностью и бесповоротно испорчен.

– Собираешься весь день просидеть дома?

Айан оторвал голову от дивана, на котором лежал уже довольно давно, и увидел Уинни. С пылесосом в руках она с осуждением смотрела на него, явно собираясь вмешаться в его жизнь.

– Может быть. – Айан решил быть честным. В ближайшем будущем он не собирался вставать. Он будет лежать, пока не поймет, что делать. Может, ему потребуется больше, чем два выходных. – А что?

Пожилая женщина зашла в комнату и скрестила руки на груди:

– Что ж, у меня есть дела, а ты вертишься под ногами. Ты платишь мне не за то, чтобы я сидела и смотрела на твою хандру.

Айан поднял брови:

– Я не мешаю тебе. Пропылесось все вокруг. Или почисти остальные четыре тысячи квадратных футов, на которых меня нет. И я не хандрю.

– Конечно, нет. Ты лежишь дома в пижаме, вместо того чтобы быть на работе в костюме. Ты теребишь гитару и поешь грустные песни, вместо того чтобы управлять компанией. Не говоря уже о том, что утром я нашла пятнадцать конфетных оберток в мусорке. И ты говоришь мне, что не хандришь?

Айан посмотрел на Уинни и нахмурился. Он действительно столько съел? Может, это и правда хандра.

– У меня были сложные недели. Мне что, нельзя взять тайм-аут?

Уинни подошла к дивану и села рядом с ним.

– Конечно, можно, Айан. Я представляю, через что ты прошел с Мисси, а потом почти сразу с Бри. Но я беспокоюсь, потому что ни разу не видела тебя таким – даже когда ты понял, что Мисси беременна. Все пять лет, что я у тебя работаю, ты был собран и точен, как швейцарские часы. Я не знала, что ты играешь на гитаре, Айан. Я не видела ни одного инструмента. Или нот. Или фотографий. Откуда она взялась? – Уинни показала на гитару.

– Из домика в горах. Я привез ее с собой. Эту гитару я купил в тринадцать лет.

– Почему ты не играл раньше?

– Я отказался от музыки, когда ушел из колледжа и начал работать на звукозаписывающей студии.

– Почему?

Айан вздохнул. Он не хотел снова излагать свою историю.

– Потому что я не был хорош.

– Забавно, – заметила Уинни. – По мне, так ты хорош.