Вторая сцена? Вот она – на каменных ступеньках, ведущих к бельведеру, где разыгрывалась сцена первая.

Генерал снимает фуражку и, чуть покачнувшись, целует руку чаровнице. Та смеется мелодично, на миг кладет ладонь на роскошный, шитый золотом, генеральский погон:

– Вы пьяны?

– Не столь вином, сколь вами, – выдает он затасканный, но ожидаемый комплимент.

– Взволнованы?

– Как перед первым полетом!

– Какой же нынче полет?

– Первый и последний!

– Вы так неопытны?! Не ожидала. Не разочароваться бы…

– Смеетесь?

– Размышляю. Что же мне с вами делать?

– Не сомневайтесь. Я готов… Все, что пожелаете…

– Желаю комплиментов. Для начала. Вы умеете?

Комплименты! Кто-то из великих умов, помнится, рекомендовал всегда говорить женщине, что она не такая, как другие, если хочешь получить от нее то же, что и от других. Что-то в этом роде. А что же наш генерал?

– Я не видывал глаз прекраснее ваших! В них можно утонуть!

– Ну-ну!..

– А носик…

– На нем можно повеситься? – куражится Леночка.

– Смеетесь? Смейтесь, смейтесь! Мне нравится ваш смех. Он как бархат, прямо шелковый!

– Хм, не шедевр… Попробуйте еще!

– Вам очень идет эта прическа! Вам пойдет любая прическа!

– Еще бы! Совершенно не представляю себя лысой!

– Я тоже! Я был сражен, едва увидев вас! Что за тайна в вас сокрыта?

– Я просто обязана вам сознаться, что похожа на далекую, одинокую звезду… Далекие звезды всегда таинственны, не правда ли?

– Лечу к звезде!

– Тогда не будет тайны!

– Ну уж… Не поверю!

– Зачем же тогда лететь, если не раскрывать тайн?

– Погрузиться в таинственное! Вы так играли! Никогда не видел ничего более… более гипнотического. Звезда Венера… Облака-туманы… Вулканическое кипение страсти… Я ваш пленник. Хочу стать вашей тайной.

– Первой и последней?

– Если не первой, – слегка смущается генерал, – то хотя бы последней.

– А вам палец в рот не клади!

– Ну отчего же! Буду счастлив! Ваш пальчик… Позвольте… И второй, и третий, и мизинчик…

– Что же вы? У меня и на другой руке пальчики есть.

– Вам машут. Пора на сцену?

Генерал обижен и разочарован.

– Не убивайтесь вы так! Надоел мне этот спектакль! Буду играть для вас одного и только то, что захочу. Вы не против?

– Я – против?!! Я здесь для того, чтобы вас похитить.

– Так похищайте без лишних слов!

– За вами, кажется, погоня?

– О, господи, бежим! – смеется Леночка.

Генералу тоже весело. Леночка хватает его за руку, прижимает к груди подсолнухи и летит по лестнице. Шубка тяжело парусит у нее за спиной.

Скандал!

Наш режиссер, грохнув о камни стакан с недопитой чачей, неловко топочет на коротких ножках вслед по лестнице, потрясая кулаками:

– Куда, подлая баба! Куда?! А спектакль?!

А спектакль без Леночки – никуда, как и несколько прочих спектаклей. Всех дублерш она заблаговременно выжила, причем в рекордные сроки. Потому представление безнадежно сорвано, и сезон, выходит, тоже. Дай-то бог, будет теплиться за счет любительниц из местной самодеятельности. Однако любительницы из местных Леночку никак не заменят. Все бы ничего, хорошие, старательные девочки, но темперамента недоберут. Скучны, как макароны в забегаловке. А потому – никаких сплетен и скандалов, одна макаронная добропорядочность.

Режиссер прекрасно все это понимает, он в неистовстве:

– Змея! Гадина! Я, по-твоему, должен играть за тебя?! А-а-а! Гримируйте! Гримируйте! Если больше некому, сам изображу! «Значит, вы в самом деле влюблены в меня?! Страдаете?! Вы в самом деле хотите жениться на мне?! Откуда это вы вдруг столько храбрости набрались?! Да, храбрости – жениться вообще и в особенности на мне?!»[2] Дрянь, дрянь, дрянь!!!

«И покарал его Господь, и отдал в руки женщины»[3].

Роль Ванды фон Дунаевой в исполнительской трактовке нашего режиссера чрезвычайно комична. Вполне возможно, публика будет в восторге. Но я на такой позор не подписывался и уступаю свою роль Северина (мою вторую роль в этом спектакле), уступаю хоть кому, ну, к примеру, молоденькому осветителю, который, бедолага, давно втайне жаждет актерских лавров.

Я тихонько спускаюсь с другой стороны бельведера. Там переулок, всегда пустынный, и можно уйти незамеченным. Вот так, шаг за шагом, – главное, не обращать на себя внимания.

Главное, не обращать на себя внимания, и тогда появляется возможность увидеть массу интересного. Например, как прекрасный принц на белом коне мчит вдаль обретенную принцессу.

Как лётный генерал на мощном белом довоенном авто увозит за семь холмов красотку актрису.

* * *

Упругие мягкие кресла, свист ветра за стеклом, ровное гудение мотора. Цветы, не перенеся бешеной скорости, валяются в обмороке на заднем сиденье, шубка спустилась с лилейных плеч. Пустое ночное шоссе ложится под колеса, а далеко внизу по темной воде моря бродит пологая сонная волна.

– Я вас не знаю, – прервала долгое молчание Елена. – Вы бы рассказали, кто вы есть, соблазнитель.

– Ничего особенного. Сорок лет, разведен, бездетен. Ммм… Что еще? Машина – «Мерседес Бенц» середины тридцатых. Трофейная, перекупленная. Штурмовик, а не автомобиль!

– Автомобиль. А по имени вас как? «Сорокалетразведенбездетен»?

– Простите, Леночка. По имени Федор, по фамилии Дунаев. Как видите, ничего особенного.

– Дунаев?! Ничего особенного?! Дунаев!!! – задыхается Леночка. Задыхается от восторга и предвкушения.

– Леночка, – удивлен генерал, – я не думал, что столь известен. Я, скорее, отчасти засекречен… Откуда вы…

– Дунаев! Вот это да! Слушайте, слушайте, это – судьба! Ну конечно, мне необходимо было сбежать с этих грязных подмостков, чтобы очутиться… Ах, как все повернулось! Слушайте – как вас? – Федор, слушайте, вы должны называть меня Вандой.

– Я… Пожалуйста. Как вам больше нравится. Хотя Леночка, по-моему, тоже очень красиво. Но – пусть Ванда.

– А я буду вас называть Северином. Вам нравится?

– Я, Леночка, то есть Ванда, для любимой готов на все. И на Северина, и на Феофилакта, и Федором пожизненно остаться… На что угодно согласен. Я, как только вас увидел, понял – все! Вот это женщина! Мы созданы друг для друга! Хочу вами обладать вечно.

– «Значит, вы в самом деле влюблены в меня? Страдаете?»

Ах, эта Леночкина роль! Ах, виртуозка Леночка! С какой легкостью обращает она генерала в своего партнера по подмосткам. Он уж и слова говорит – прямо из «пиэсы», как у нас здесь произносят.

– «Я сделаю все, что вы хотите, только бы не потерять вас!» – восклицает генерал. Обычное дело.

Кто из нас не произносил этой фразы в первом припадке влюбленности? Кто из нас потом не оправдывался, уверяя, что имел в виду вовсе не… Не то, что от него попросили, а нечто такое, простенькое и со вкусом, способное подвигнуть на первое интимное сближение. Не луну с неба, а целлофановый букет гвоздик и набор птифуров. Не ванну, наполненную шампанским, а бутылку «Советского», ну две, ну три, на худой конец. Не бриллиантовое колье, а нитку горного хрусталя.

Реалии! Реалии! Они далеки от брутального веселья языческих богов. Пошлость одна! Кто этого не знает? Поэтому без опаски можно говорить: «Я сделаю все, что вы хотите, только бы не потерять вас!» – а потом оправдываться или делать вид, что не совсем поняли просьбу, не так буквально истолковали кровожадность вашей феи, принцессы, волшебницы, богини.

Но оговорюсь: богини богиням, конечно, рознь.

– «Итак, вы готовы обладать мной, чего бы это вам ни стоило?» – вкрадчиво воркует Леночка-Ванда. Она опасна, и только безмозглый от влюбленности не заметит этого.

– «Да! Чего бы это ни стоило!»

Мчится белое авто, чуть приседает на виражах. Генерал уверенно и небрежно держит руль, а скорость – почти как у истребителя. Полет меж небом и морем. И небо, и море черны и в звездах.

– «Что же мне с вами делать?» – задумывается Леночка. И впрямь, не повторять же пьесу один к одному.

– «Что хотите. Что доставило бы вам удовольствие».

Вот оно! Каков соблазн! Леночка смеется. Смех ее – непроглядная ночь. Она – Венера, она – Ванда, а потому могла бы и вспомнить, пустоголовая кукла, что некоторые просьбы, приказы, пожелания, бывает, выполняются.