– Зато ты очень изменился – я насилу тебя узнала.

– Пожалуй, ты права. – Он с усмешкой дотронулся до своей головы. – Волос у меня порядком поубавилось. Ладно, я просто хотел сказать «привет» и «спасибо». А теперь – до свиданья, Миранда. Был рад нашей встрече. – Он решительно направился к дому.

– Могу я задать тебе вопрос, Джимми? – окликнула я его.

Он слегка напрягся и поправил меня:

– Джеймс. Меня зовут Джеймс.

– Вот как? Хорошо, Джеймс. Джеймс, – начала я снова, – я хотела бы знать… – Во рту у меня пересохло. – Ты никогда не сожалеешь о своем поступке?

Он взглянул на меня и несколько раз моргнул.

– Совесть тебя никогда не мучает?

– Я не понимаю, о чем ты.

– Прекрасно понимаешь. Зачем притворяться? В этом нет никакого смысла – по крайней мере, в разговоре со мной.

– Что ж… – Джимми сунул руки в карманы и устало вздохнул. – Как я уже говорил, это было очень давно. Я и вправду считаю, что лучше всего… забыть об этом.

– Боюсь, я не могу с тобой согласиться. Мгновение мы смотрели друг на друга, а потом я заметила, как он осторожно переступил с ноги на ногу.

– Ты когда-нибудь… упоминала об этом? – тихо спросил он. – Говорила… кому-нибудь?

– Говорила ли я об этом кому-нибудь? – переспросила я.

Я решила немного повременить с ответом – пусть поволнуется! Джимми провел правой рукой по волосам, и я увидела, как под мышкой у него растекается темное пятно пота.

– Нет, – произнесла я после продолжительной паузы. – Я не сказала об этом ни единой душе.

Он сдержал вздох облегчения.

– Я и не думал, что ты раскрыла наш секрет, – мягко проговорил он. – И это, конечно же, самое мудрое. Я бы на твоем месте вообще забыл об этом – просто забыл.

– Знаешь, мне как-то не удается.

– А ты постарайся, – с едва ощутимой угрозой в голосе настаивал Джимми. – Иначе у тебя могут возникнуть крупные неприятности, не правда ли?

– Это угроза? – Внутри у меня все сжалось.

– Угроза? – Мое предположение слегка шокировало его. – Конечно же, нет. Это просто… дружеский совет. Ты как-никак эксперт по животным, и у тебя такая славная телекарьера, а я очень деловой человек. Видишь ли, то, что произошло тогда…

– Нет. Не то, «что произошло», – горячо возразила я, – а то, что ты сделал Уайтам.

Он снова переступил с ноги на ногу и отвел взгляд.

– Это было результатом, – его глаза сузились – вероятно, он искал подходящее слово, – юношеского неблагоразумия.

– Ах вот как ты это называешь?

Джимми снова скрестил руки и уставился в землю.

– Хорошо… возможно, мы вели себя… плохо. Плохо себя вели?

– Но мы ведь были так разгорячены своими убеждениями, – мягко продолжил он, – и так молоды.

– Я-то действительно была молода – мне едва исполнилось шестнадцать. Однако очень любопытно, что ты рассматриваешь этот поступок как результат «плохого поведения». – Я невесело усмехнулась. – Тебе это и вправду так видится?

Возникла секундная пауза.

– Все мы ошибаемся, Миранда. Я покачала головой:

– Увы, это гораздо, гораздо серьезнее, чем просто ошибка.

Внезапно Джимми помрачнел, и уголки его губ опустились.

– В любом случае старый негодяй сам напросился, – пробормотал он.

– Почему? – Он не ответил. Я вопросительно посмотрела на него. – Почему? Что он такого сделал? Я ведь так и не поняла.

– О… много чего. Очень много, – повторил он, неожиданно вспыхнув. Потом он взял себя в руки. – Но какое совпадение! – ласково сказал он. – Я имею в виду твою встречу с моей женой.

– Да, – согласилась я, – действительно совпадение. Но я сначала и не думала, что ты ее муж, поскольку раньше у тебя была фамилия Смит.

– Малхолланд – девичья фамилия моей матери, – объяснил Джимми. – Я взял ее, когда стал журналистом, поскольку она более… запоминающаяся. Это ведь не преступление?

– Нет, это не преступление, – согласилась я. – Ты, наверное, сильно удивился, увидев меня снова.

Он натянуто улыбнулся.

– Пожалуй, да. Но в то же время мир так тесен, и я порой думал, что ты как-нибудь объявишься. В общем, – он посмотрел на дом, – не смею тебя задерживать, да и Кэролайн будет волноваться. – Он слегка шлепнул по крыше автомобиля, завершая разговор. – Был рад снова тебя видеть, Миранда. До свиданья.

– До свиданья, Джимми, – ответила я, заводя мотор.

Улыбка мгновенно исчезла с лица моего собеседника.

– Джеймс, – жестко поправил он меня, – меня зовут Джеймс.

Глава четвертая

– Вот и ответ на мой вопрос, – объясняла я Герману, пока мы ехали назад с опущенными стеклами. – Ни тени раскаяния. Главное, чтобы я никому не рассказывала. Видимо, это единственное, что волновало его все эти годы, и поэтому он решился на разговор со мной. Несмотря на внешнее спокойствие, Джимми явно мучили противоречия, иначе бы он не стал оттягивать до последней минуты. Он увидел, что я уезжаю, заколебался, но все-таки решил рискнуть.

Да, Джимми было что терять, и он знал: даже теперь, шестнадцать лет спустя, я могу открыть его секрет. Ведь если я отправлюсь в Скотленд-Ярд и сделаю заявление, то он вылетит из Вестминстера, не успев сказать «Бит-Бен». «Другой вопрос, чего я этим добьюсь?» – спрашивала я себя, выезжая из Сент-Олбанса. Конечно же, справедливости, но кому от этого станет лучше? Я подумала о жене Джимми. Она показалась мне таким искренним, добрым, славным человеком, а я собираюсь испортить ей жизнь. Она явно ничего не знает о поступке мужа – если бы он ей признался, то она была бы в ужасе. Возможно, она бы даже отказалась выйти за него. Во всяком случае, так бы на ее месте поступила я.

Проезжая «Поттерс бар», я пыталась понять, что же Кэролайн знала о прошлом Джимми. Возможно, он признался ей в некотором радикализме. Ничего страшного в этом нет – хождение на студенческие демонстрации и даже участие в массовых беспорядках еще не помеха публичной карьере. Во всяком случае, если человек не совершил ничего криминального. А вот Джимми как раз совершил. В очередной раз я подумала о том, что ждет меня, если я расскажу о случившемся. Джимми напирает на то, что и с моей карьерой будет покончено. Кстати, теперь мне придется куда тяжелее, чем раньше, поскольку он стал такой большой шишкой. История попадет во все газеты – я содрогнулась, представив себе заголовки, – и моей карьере крышка. Даже если меня не подвергнут уголовному преследованию, скандал запятнает мою репутацию. Меня тут же попросят с телевидения. И вправду – кто захочет смотреть на меня в «Зверях и страстях», зная, что я совершила? Одно дело – наносить граффити на стены мехового магазина, и совсем другое… Воспоминание заставило меня содрогнуться вновь. Да… Это совсем, совсем другое. Впрочем, по крайней мере одному человеку такое разоблачение пошло бы на пользу. Человека звали Дэвид Уайт – это все, что мне было о нем известно.

В ту ночь я никак не могла заснуть. Было так жарко, что пришлось распахнуть слуховое окно над кроватью. До меня доносились вопли обезьян в зоопарке, а иногда даже львиный рык – возможно, именно поэтому прошлой ночью мне снились герои «Волшебника из Страны Оз». Менее романтичными были звуки автомобильных сирен и унылое громыхание транспорта на Мэрилбоун-роуд. В моей душе царило смятение, и я то впадала в дрему, то просыпалась. Все эти годы я пыталась похоронить страшную тайну в своем подсознании, но теперь я жаждала избавиться от скелета в шкафу. Но кому я могу поведать свой секрет? Уж конечно не родителям – это совсем не то, что им следует знать обо мне.

Я размышляла о том, не признаться ли Дейзи (такая мысль приходила мне и раньше), но мне не хотелось рисковать нашей дружбой. Когда настенные часы пробили половину четвертого, я подумала: а может, обратиться в газету – к одной из тех колумнисток, что помогают разрешить психологические проблемы? Почему бы не написать той славной женщине, Беверли Макдоналд, из «Дейли пост»? У нее, кстати, есть компаньон – пес по имени Тревор. Пару раз я видела их по телевизору. Она кажется неглупой и дружелюбной. Интересно, что бы она мне посоветовала? И под пение и щебетание первых птиц я начала сочинять письмо:

«Уважаемая Беверли, надеюсь, вы поможете мне разобраться с этой ужасной проблемой. Видите ли, шестнадцать лет назад я оказалась помимо своей воли вовлечена в нечто совершенно чудовищное – нечто, причинившее страшный вред абсолютно невинному человеку, но дело в том…» Я со вздохом перевернулась на другой бок. Такое письмо посылать нельзя. Даже если я использую псевдоним, Беверли вполне может выяснить, что письмо от меня, и сообщить в полицию (из чувства гражданского долга). Тогда моя жизнь, и так уже сильно испорченная историей с Александром, будет окончательно загублена. Я подумала, нельзя ли проконсультироваться с психотерапевтом, но у меня его не было, к тому же он ведь тоже мог бы рассказать. Я села в кровати. Рядом, прерывисто дыша, посапывал Герман – он умудряется выглядеть встревоженным даже во сне. И когда полоски розовых облаков прорезали поблекшую синеву уходящей ночи, у меня возникла более удачная идея. Ведь существуют терапевты и психиатры, работающие в Интернете, – так называемые «кибер-психиатры». Откинув простыню, я слезла с кровати и спустилась вниз.