Изабель Вульф - Собачье счастье

– Сан-чо! – позвала мама, позвенев бубенцами. – Ба-зиль! Кар-лос!

И вот уже они неслись к нам, грациозно галопируя и перепрыгивая через кочки.

– Миранда приехала повидать вас! Разве это не здорово? Иди сюда, Педро! Скорее ко мне, мальчики! Поздоровайтесь с сестренкой!

Мамина страсть к ламам мне понятна. Они поистине очаровательны. Один взгляд на них вызывает улыбку. Ламы – совершенно особенные, ни на кого не похожие, и в то же время в них всего понемногу от самых разных животных. У лам ослиные уши, лошадиные морды, жирафьи шеи, спины как у антилоп, кроличьи носы, пухлые верблюжьи губы, огромные оленьи глаза с неоправданно длинными, роскошными ресницами. Такое впечатление, что этот вид возник в результате некоего странного нагромождения генов – непостижимая, но изысканная смесь.

– Далай-лама! – крикнула мама. – Хо-се!!! Они приближались к нам, слегка спотыкаясь, и на их мордах было выражение напряженного и вкрадчивого любопытства. Ламы похожи на людей, более того, они помешаны на людях. К примеру, эти ламы обожают маму. Когда маму спрашивают о семье, она отвечает: «У меня четыре девочки и восемь мальчиков».

Когда Хью оставил маму, она попросила меня присмотреть за девочками (они, кстати, на удивление спокойно восприняли известие об уходе папы), а сама отправилась с подругой в Перу. Маме пришлось нелегко, и она нуждалась в отдыхе, но я даже не ожидала, что путешествие настолько ее изменит. На ее лице поселилась странная, загадочная улыбка, свидетельствующая о какой-то маленькой тайне. Когда я попыталась выяснить причину радости, мама уклончиво ответила, что «влюблена», но не сказала в кого. «Видимо, у нее случился роман с гидом или с кем-то из группы», – подумала я. О, как я ошибалась!

– Я влюблена… в лам, – призналась наконец мама с сентиментальной улыбкой. – Они такие… красивые. Глядя на них, я чувствую себя счастливой, – со вздохом добавила она. – Когда они идут за тобой, что-то бормоча – да, да, они именно что-то бормочут, – они словно бы разговаривают с тобой. Ламы так охотно следуют за людьми, – сентиментальным тоном продолжала она, – они такие чуткие и умные. Встреча с ними – настоящее прозрение. До поездки в Перу я никогда не видела лам, а теперь мне хочется быть рядом с ними постоянно!

Мы решили, что мамино помешательство временное, но ошиблись – вскоре она купила двух самцов ламы. Спустя полгода к ним прибавились два других, а потом и еще четыре (в том числе недавно приобретенный Генри, обладатель непростого характера). И теперь почти каждый уикенд мама организует длительные прогулки в сопровождении лам. Собрав группу из шестнадцати человек, мама ведет их по Южному Даунсу,[21] а «мальчики» везут провизию для пикника в специальных рюкзачках. Такое времяпрепровождение пользуется большим успехом в округе.

– Привет! – обратилась я к одному из животных, подошедшему ко мне совсем близко. – Кажется, раньше мы не встречались? Наверное, ты Генри? – Я потрепала его по пестрой шкуре, мягкой, как кашемир. – Эй, – хихикнула я, – а ну перестань!

Дело в том, что Генри чмокнул меня в правую щеку толстыми, подвижными губами. Он снова попытался поцеловать меня, и я со смехом отодвинула его морду.

– Никак не могу отучить его от этого, – призналась мама. – Генри очень настойчив. Он часто носится за мной по полю, требуя поцелуев, правда, милый? Ну, один или два я еще могу ему позволить, но постоянно целоваться – это уж слишком!

– Но почему он так себя ведет? Кто его этому научил?

– В общем-то, он слишком много общался с людьми, когда был маленьким. Он копировал поведение людей, поскольку лам вокруг не было. Теперь я пытаюсь исправить эту ситуацию. Кстати, Миранда, а ты не могла бы показать его в «Зверях и страстях»? Знаешь, чуточку рекламы не помешает, поскольку в настоящий момент мне не хватает клиентов.

– Я, конечно, спрошу, но вряд ли эта идея им понравится. Ты же моя мама. А что, поток желающих иссяк?

– По выходным еще куда ни шло, – ответила мама, пожимая плечами, – если, конечно, погода хорошая, а вот на неделе мало что получается. Наверное, следовало бы придумать что-то новое, но мне ничего не приходит в голову.

– А благотворительностью ты все еще занимаешься?

– Да, каждый вторник мы с Карлосом посещаем больницу в Истборне, где он развлекает пациентов. Но я бы хотела, чтобы они приносили какой-то доход. На прошлой неделе Педро пробовался для съемок рекламы пива, и на этом можно было бы неплохо заработать, но вряд ли его утвердили, иначе нам бы уже позвонили.

Внезапно зазвонил мой мобильник, и уши лам повернулись в мою сторону, как тарелки спутниковых антенн. Животные приблизились ко мне, чтобы лучше слышать.

– Миранда? – зазвучал из трубки смутно знакомый мужской голос. Тем временем Генри одарил меня очередным шершавым поцелуем.

– Да?

– Это Билл Макнот с Вест-драйв.

– Да, я слушаю… Ну-ка перестань, слышишь! Извините, это я не вам.

– А… э… вы спрашивали про Уайтов.

– Да?

– Так вот, пару минут назад звонила моя жена, и я рассказал ей о вашем визите. Она действительно кое-что знает о них.

– Правда? Это замечательно!

– В общем, хотя жена и не знает, где они живут сейчас, кто-то из друзей говорил ей, что Дерек Уайт умер лет восемь назад, а миссис Уайт перебралась в Норфолк, поближе к Майклу. Что касается Дэвида…

– Да? – Я почувствовала, как у меня участился пульс.

– По всей видимости, он стал фотографом. Живет в Лондоне. В общем, это все, что известно жене, но, надеюсь, круг немного сузился.

– Безусловно. Он фотограф? Что ж, мне будет легче его искать. Огромное спасибо за звонок. Я вам очень признательна.

– Кто это? – поинтересовалась мама, когда я щелкнула панелью телефона.

– О… я просто пытаюсь найти… старого… приятеля.

– Кого?

– Э… его зовут Дэвид.

– Дэвид? Не помню такого. Я его когда-нибудь видела?

– Нет, вряд ли.

Впрочем, как и я.

– Ладно, пора обедать. Мы направились в дом.

– Мам, я должна тебе кое-что сообщить, – осторожно начала я, пока мама открывала калитку.

– Что? – подозрительно глядя на меня, спросила мама.

– Ну… это касается… – промямлила я, заранее боясь результата.

– Твоего отца? – догадалась она. – Да?

– В общем, да… Ты угадала. На прошлой неделе я получила от него письмо.

– Правда? И что он пишет?

Хотя с момента развода прошло уже лет двадцать, мама по-прежнему весьма враждебно настроена по отношению к отцу. Это просто нелепо…

– Он уезжает из Палм-Спрингс.

– Вот как? Надеюсь, это все новости? – Она вздохнула с облегчением. – И где он собирается обосноваться? Снова где-то во Флориде? На Бермудах? Или еще в каком-то раю для игроков в гольф?

– Нет, ты не угадала… Он… э… решил вернуться сюда.

– Сюда? – Она встала как вкопанная.

– Да, сюда.

– Ты хочешь сказать – в Англию? – Я кивнула. На мамином лице застыла маска недоверия. – Зачем?

– Ему предложили работу.

– Неужели очередной дурацкий гольф-клуб? – уточнила мама, уверенно шагая к дому.

– Э… да, – ответила я, – так и есть.

– Надеюсь, где-нибудь у Джона О'Гроутса, – резко сказала она.

– Увы… это несколько ближе…

– Где? – спросила мама, останавливаясь опять.

– Э… примерно в пяти милях отсюда.

Это известие произвело оглушительный эффект. Она даже рот раскрыла от изумления.

– Неужели ты хочешь сказать – в пяти милях отсюда?

– Увы, я имею в виду именно это.

– Неужели речь идет о том чересчур модном заведении, которое строится в Южном Челвингтоне?

Я кивнула.

– Вот дерьмо, – сказала мама, закатив глаза.

– Слушай, мам, – обратилась я к ней, в то время как она снова решительно шагала к дому, бранясь на чем свет стоит. – Папа попросил сообщить тебе о его приезде только из тех соображений, чтобы ты не удивлялась, если вдруг вы, к примеру, случайно столкнетесь в супермаркете или еще где-нибудь.

– Не дай бог!

– Мам, но ведь это вполне может случиться, но теперь ты, по крайней мере, предупреждена.

– Хорошо, но больше ни слова об этом.

За ланчем мама попыталась объяснить мне свое отношение к папе.

– Это странно, – устало проговорила я. – Особенно если учесть, что ты так спокойно относишься к истории с Хью. Он ведь, между прочим, оставил тебя ради другой женщины.