Мы с Гордоном отправились покупать дочке велосипед. Меня мало привлекала перспектива совместного похода по магазинам: я никогда не делала покупок вместе с Гордоном, если могла справиться сама. При взгляде на ценники муж впадал в буйное помешательство и на повышенных тонах объявлял продавцам, которые в общем-то ни при чем, что цены раздуты, качество товара низкое и что с покупательной способностью денег в наш век, и конкретно сегодня, творится невесть что. Я обычно отходила в сторону и ждала, переминаясь с ноги на ногу, пока пройдет очередной приступ. Однако сейчас мне было интересно, как на Гордона повлиял роман с Мирандой. Если он отправляется на Барбадос и предположительно оплачивает поездку, не исключено, что мы купим пятизвездочную игрушку со всевозможными аксессуарами вместо голой рамы и двух колес, чего позволял ожидать мой опыт. Наведя справки, я узнала, что «крутой велик» обойдется вдвое дороже простого и что именно о таком мечтает Рейчел, даже не надеясь его получить. Дорогой велосипед мог стать прекрасным сюрпризом для дочери и немного поднять мне настроение…
День начался неплохо: Гордон заехал за мной, и мы отправились в лучший магазин велосипедов, который я нашла после продолжительных и тщательных поисков. Ехать было всего минут десять, и мы общались довольно дружелюбно. Гордон выглядел раскрасневшимся, и я заметила вслух:
— Ты какой-то красный. Надеюсь, не разболеешься перед самой поездкой?
До того момента Гордон мурлыкал под нос рождественский гимн, а тут перестал.
— Большое спасибо, — хмуро ответил он. — Вообще-то я сходил в солярий.
— О, — спохватилась я. — Извини.
Дальше мы ехали в молчании. Если Гордон решил появиться на барбадосском пляже красным, как вареный лобстер, это его дело, но почему-то мое замечание несколько охладило дружелюбную атмосферу.
В магазине Гордон держался и вовсе замороженно, если не считать привычного скандала по поводу цен. Кончилось тем, что уже на улице, перед магазином, у нас произошла настоящая ссора.
— Отлично, — рассердилась я. — Если ты все знаешь лучше, поехали туда, где цены ниже!
— Конечно, знаю, — огрызнулся бывший муж и отвез меня в Чэпхем на замызганную, заваленную мусором боковую улочку. Нечего было тешиться надеждой, я должна была догадаться: в магазинчике продавали подержанные, восстановленные велосипеды, причем некоторые выглядели так, словно на них доставляли депеши еще во времена Первой мировой.
Вихрем вылетев на улицу, я сказала:
— Ты не имеешь права, просто не имеешь права быть таким скупердяем!
— Я не скупой, — ответил Гордон, — а практичный. Для чего Рейчел велосипед со всякими бирюльками? Нашей дочери нужно средство передвижения, а вовсе не игрушка с картинки.
— Ей хочется именно игрушку с картинки! — возразила я. — Тебе не приходилось слышать о желании детей быть такими, как все? Ты хоть представляешь, как Рейчел будет себя чувствовать, присоединившись к стайке однокашников-велосипедистов на одном из тех рыдванов-костотрясов?
— Но они в три раза дешевле новых! — взорвался Гордон.
Вот и вылезло, как шило из мешка.
— Если ты в состоянии везти Миранду на Барбадос, значит, не разоришься, заплатив половину стоимости приличного велосипеда для единственной дочери, — твердо заявила я.
А он ответил с гордостью:
— Я не везу Миранду на Барбадос, она едет сама.
— Ты хочешь сказать, это она оплачивает поездку?
— Конечно! Миранда — богачка, ее папаша — банкир. Я думал, ты знаешь.
Да, можно было догадаться. Неудивительно, что Гордон так лучезарно счастлив.
— Подонок! — заорала я на него прямо на улице. — Законченное, стопроцентное дерьмо!
Это, наверное, было не совсем справедливо: он же не искал специально женщину с деньгами, но сообщение стало для меня последней каплей. Гнев, зависть, собственные беды переполнили душу и хлынули через край. Гордон ухмыльнулся, и я, окончательно выйдя из себя, с размаху ударила его в нос — пожалуй, лишь Богу известно, какая накопившаяся жажда насилия стала причиной этого жеста. Когда моя рука приблизилась к лицу бывшего супруга, я успела немного сдержать движение, поэтому цели достиг практически безвредный шлепок, но полностью удержаться от оскорбления действием мне не удалось. Я вспомнила, как несколько лет назад Гордон сделал мне то же самое. Не исключено, что все эти годы во мне вызревала жажда мести… К счастью, результат моей несдержанности на физиономии Гордона был не столь заметен, как когда-то на моем лице. Бывший супруг покачнулся, но кровь из поврежденного органа не хлынула. Гордон осторожно дотронулся до носа.
В этот момент за спиной послышался сигнал автомобиля. Я обернулась посмотреть, кто вмешивается в нормальное выяснение отношений разведенной пары, дерущейся на улице, и увидела автомобиль Роланда, медленно проезжавший мимо, пытаясь влиться в плотный поток машин на главной дороге. Роланд помахал мне из салона. Естественно, было велико искушение. Но я повернулась спиной — во-первых, от стыда, во-вторых, от отчаяния: в первый раз сердце гулко стукнуло при виде Роланда, а во второй — когда я разглядела, что он один, без недавно забеременевшей, постоянно жаждущей секса жены, которой положено сидеть рядышком. Я сама могла бы сидеть на пассажирском месте, если уж не по закону, то вследствие нарушения закона…
— Будь ты проклят! — заорала я Гордону. — Немедленно отвези меня в другой магазин. Я сама куплю велосипед, если тебе не по карману!
— Извинись, — гнусаво сказал он. — Извинись, иначе я никуда тебя не повезу!
— Сам извинись! — потребовала я.
— Тогда, — он отнял руку от носа и обратил ко мне вытянутый дрожащий палец, — можешь отправляться ко всем чертям.
— Отлично. — Я вскинула голову апокрифическим жестом, ставшим восхитительной реальностью, и зашагала прочь, не оглядываясь.
— Патрисия! — крикнул Гордон в тщетной попытке казаться грозным, но новоявленная гнусавость смазала впечатление.
Я продолжала идти. Мне не составит труда вернуться на поезде. Ободренная собственным дебютом в кулачном бою, я зашагала к станции с гордо поднятой головой. Попадись мне на пути банда грабителей, им бы не поздоровилось. По крайней мере я так считала. Вернусь домой, куплю самый дорогой велосипед — черт с ними, с деньгами — и тщательно прослежу, чтобы на карточке, приложенной к подарку, написали «С любовью от мамы». Пусть Гордон дарит набор для ремонта проколотых шин, или седельную сумку (разумеется, не кожаную), или даже одну из прелестных бутылочек для воды, которые можно прикрепить к раме велосипеда, — словом, любую дрянь не дороже пяти фунтов и запакует подарок в огромный пакет. Это его фирменный стиль и всегда таковым останется.
Я уже сворачивала к входу на станцию, когда вновь услышала автомобильный сигнал. Та же машина, тот же сигнал, тот же владелец — я знала это, не оглядываясь. Как могла, я сменила выражение лица «ну все, грабители, подходи по одному!» на безмятежное, готовое смениться удивлением, и обернулась.
— Это был ваш приятель? — спросил Роланд, перегнувшись через пустое пассажирское сиденье и опустив стекло.
— Бывший муж.
— С вами все в порядке? Может, подвезти?
— Да нет, вообще-то все нормально.
— Я довезу вас куда нужно. — Улыбка Роланда не произвела на меня такого эффекта, как ухмылка Гордона. — Если позволите.
— Ну… — я надеялась, что в моем тоне прозвучало предупреждение, — благодарю за любезность.
И села в машину. В конце концов, подумала я, отказаться будет невежливо.
— Что произошло? — спросил Роланд, когда мы немного проехали молча. — Или вам не хочется говорить?
Я рассказала все о велосипеде, подлости Гордона и своем внезапном желании ему врезать. В заключение я добавила, правда, додумавшись уже постфактум, что в любом случае задолжала бывшему супругу хук в нос, упомянув об инциденте десятилетней давности. Роланд сочувственно похлопал меня по руке. Я вдруг почувствовала себя окруженной вниманием и заботой и с трудом сдержала слезы: очень сложно себя жалеть, когда к тебе присоединяются другие. Я решила сменить тему и спросила:
— Чем вы зарабатываете на жизнь?
Почему-то это его немало позабавило.
— Как формально, — сказал Роланд, убирая руку. — Я — ветеринарный врач.
Я вспомнила историю с Булстродом. Неудивительно, что Роланд так ловко управился с кроликом.