Инна Туголукова - Собака мордой вниз

– Вы же мужчина!

– Да какой уж там мужчина… без крючка?

Крыть было нечем.

– Ну, чего вы там стоите, как воплощенная скорбь? Запирайте свою таратайку, и поехали.

И в этот момент она увидела, как на стоянку торопливо зашел Даник, направляясь к своей машине, и притормозил, заметив ее, приостановился в явном замешательстве.

– Ура-а!!! – истерически крикнула Соня и пала на грудь незнакомца. Обхватила ладонями его щеки и смачно поцеловала в холодные губы. – Поехали!

– Вы машину-то закройте…

– Да черт с ней, с машиной! – разухабисто отмахнулась Соня и впорхнула в шикарный «лексус».

Лицо Даника проплыло перед глазами, когда они медленно выезжали со стоянки. И очень оно ей понравилось, это лицо. Ну просто очень.

Впрочем, спутник тоже выглядел весьма обескураженным.

– Извините, – повернулась к нему Соня. – Вы, наверное, сочли меня сумасшедшей. Это был спектакль… для одного зрителя.

– Я так и понял.

– Меня зовут Соня.

– Гусев, – кратко представился новый знакомый.

– Случайно, не Арнольд? – засмеялась она.

– Если только случайно. А у вас есть знакомый Арнольд Гусев?

– Так зовут начальника компании, где я работаю. И знаете, вы на него удивительно похожи. Но он, конечно, совершенно другой.

– И в чем же разница?

– Да во всем! Застегнутый на все пуговицы сноб. Никогда бы не надел такую шапочку и свитер – только строгий костюм и галстук.

– А вы бы хотели, чтобы руководитель компании ходил на работу в лыжной шапочке?

– Вы прекрасно понимаете, о чем я!

– Не совсем. Вас не устраивает содержимое его гардероба?

– Да мне вообще нет до него никакого дела. Мы с ним разной крови – он небожитель и плевать хотел на разную людскую мелочь, толкущуюся у него под ногами. Вот, например, зачем в праздники работать до глубокой ночи? В угоду какому-нибудь припозднившемуся придурку тысячи продавцов лишаются возможности посидеть за столом в кругу семьи!

– Торговля всегда ориентирована на покупателя и его благо. И если продавца не устраивает такое положение вещей, значит, он занимает чужое место и должен сменить профессию.

– А почему вы решили, что я работаю в торговой компании? – нахмурилась Соня. – Я что, похожа на продавца?

– А в этом есть что-то стыдное?

– В этом есть что-то… примитивное, указующее, что человек не способен на нечто большее.

– Ну, это вы глупости говорите. Это в вас какая-то личная неудовлетворенность протестует. Я угадал?

– Когда человеку плохо, весь мир предстает перед ним в черном цвете, – философски заметила Соня.

– А вам плохо?

– А я, похоже, однажды сбилась с дороги – свернула на чужую тропинку. А когда очнулась, было уже поздно.

– Вернуться никогда не поздно. Вы не согласны?

– Согласна, но это не у всех получается. У меня вот не получилось.

– Попробуйте еще раз.

– Попробую…

– А этот ваш… одинокий зритель?

– Он пришел со своим спектаклем. Мне не понравилось…

Странная все-таки штука жизнь – то струится ни шатко ни валко, копируя тягучие дни, словно ленивая полуденная река в однообразных безрадостных берегах, то вдруг закружит хороводом событий, нежданных перемен, нечаянных совпадений – только успевай поворачиваться.

Фейерверк Сониной жизни вспыхнул так ярко, что отразился даже в криминальной хронике, поставив на уши всю родню – сама-то она и рассказывать бы не стала.

А случилось вот что. Однажды поздним холодным вечером, когда в салоне не было ни единого покупателя (да и быть не могло по определению!), они работали вдвоем с Нинкой Капустиной. У дверей сладко посапывал охранник Жора, а в своей каморке засиделась припозднившаяся Козья Морда. Обычно летела домой, как подстреленная, а тут почему-то задержалась – от судьбы, как говорится, не убежишь.

Безумная Нинка описывала случившееся с ней ночью расстройство желудка – в мельчайших подробностях, вплоть до запахов и звуков. И в самом кульминационном моменте повествования, когда она, в поту и стонах, теряя от слабости сознание, упала на полу в коридоре, в салон стремительно вошел человек в темной маске, повел в сторону охранника черной трубочкой, и тот, дернувшись всем телом, свалился на пол, без перехода погрузившись теперь уже в вечный сон.

А трубочка смотрела на них с Нинкой, и Соня, холодея от ужаса, осознала, что это дуло пистолета – или чем там бывают оснащены ночные незваные гости?

– Выручку из кассы, быстро! – прозвучал резкий голос. – И на пол мордой вниз!

Они немедленно выполнили вторую половину команды, рухнув там, где стояли, – за кассовой стойкой.

– Адхо мукха шванасана, – пробормотала Нинка Капустина, тыча дрожащим пальцем в «тревожную кнопку».

Соня дико воззрилась на нее, решив, что подруга тронулась умом от навалившегося чудовищного потрясения.

– Это асана так называется – «Собака мордой вниз», – зашептала верная себе Нинка. – Я ж на йогу хожу у себя в Одинцове…

За стойкой грянул звон разбитого стекла, они вздрогнули, вцепившись друг в друга мертвой хваткой, и Нинка зачастила, торопясь напоследок излить переполненную душу:

– Я теперь спокойная, как танк, ничего не боюсь. Философское отношение к жизни…

– А я, кажется, описалась от страха, – призналась Соня, едва ворочая заплетающимся от ужаса языком.

– Тебе надо йогой заняться, ты очень впечатлительная, так нельзя. Вот я, например…

– Как теперь домой пойду?

– Если выйдешь, – нервно хихикнула отважная Нинка и испуганно зажала рот рукой. – Я сама обоссалась, – доверительно сообщила она. – От неожиданности…

Дальнейшие события развивались стремительно.

Сначала они услышали истошный крик Козьей Морды: «Ты что здесь делаешь, мерзавец?!» Потом шум короткой борьбы и душераздирающий вопль, который пронзил Соню ледяным холодом и, видимо, заморозил мозги, потому что в следующее мгновение, подхваченная этим нестерпимым воем, она уже вылетела из-за стойки.

Открывшаяся картинка запечатлелась в сознании, как моментальный кошмарный снимок: Козья Морда валяется на полу с выпученными глазами, распахнутым ртом и неестественно вывернутой рукой, а грабитель, налетчик – или кто он там по милицейской градации? – целится в нее из своей пушки, расставив ноги.

– Бей по яйцам! – азартно заорала Нинка Капустина, выглядывая из своего укрытия.

Тот резко обернулся, запнулся за разбросанные ноги Козьей Морды и грохнулся на четвереньки. Ударившийся об пол пистолет кашлянул выстрелом, и перепуганная Соня кошкой вскочила бандиту на спину.

Двери широко распахнулись, и в салон ворвались бравые ребятушки в черных масках, с ходу надавав-таки разбойнику по яйцам, предварительно с великим трудом оторвав от него насмерть вцепившуюся Соню.

Потом налетчика увезли в неизвестном направлении, Козью Морду в больницу, а охранника Жору в морг. Щелкали фотоаппараты, стрекотала камера, и раскрасневшаяся от нежданного счастья Нинка заливалась соловьем, время от времени указывая в сторону Сони – великодушно делилась частичкой славы. А та жалась к стенке, боясь обнаружить нечаянный конфуз, хотя все давно уже высохло.

Наконец появилось высокое начальство – сам Арнольд Вячеславович Гусев собственной персоной с группой поддержки – двумя заместителями в одинаковых темных костюмах и строгих галстуках, ну, просто однояйцевые близнецы. И Соня, покрывшись мурашками при мысли, как от нее сейчас пахнет, наверное, подсохшей мочой – да что там пахнет! Несет, воняет, смердит! – двинулась по стеночке к выходу.

– Я пока еще никого не отпускал! – остановил ее грозный окрик, и высокий усатый человек погрозил ей коротким пальцем. – Майор Шарафутдинов, – представился он вновь прибывшим, и Соня с изумлением узнала в нем того самого милиционера, которому Васятка с ее подачи врезал по физиономии. – Отделались легким испугом, господа хорошие. Скажите спасибо девчонкам – чуть животы не положили за хозяйское добро. Особенно вот эта расстаралась, – кивнул он на Соню. – Еле преступника отбили, думали, заклюет. Ей бы бандитов ловить, а она тут у вас за прилавком мается. Пойдете к нам в отделение, а, барышня? Что же такому таланту пропадать? Я ведь вас помню – второго преступника передаете в надежные руки правосудия…

«Барышня», чувствуя на себе устремленные со всех сторон взгляды, покраснела до слез, набычилась и уставилась в пол, как полнейший даун.

– Она сейчас в шоке, – компетентно пояснил майор Шарафутдинов. – К утру оклемается. А если нет…