– Твой дядюшка Вилли умер два года назад. И ты его ненавидел, – напомнил я Дрю. Он хлопнул стакан с пивом на барную стойку и повернулся ко мне лицом.
– Ты забыл о той охренительной сцене из «Незваных гостей», Картер? Горе – самый мощный афродизиак в природе, друг мой.
Мы с Дрю были лучшими друзьями с самого детского садика, и тем не менее вещи, которые он говорил, иногда изумляли меня. Однако тот факт, что он был мне хорошим другом и всегда оказывал мне поддержку, помогал мириться с тем, что в большинстве случаев его поведение было отвратительным и распутным.
Подозвав бармена, Дрю заказал два шота текилы. При таких условиях меня бы унесли домой на носилках. Мои органы собрались отказать из-за алкоголя, бегущего по венам вместо крови, и я не сомневался, что в моем мозге сидел маленький человечек, который нашептывал слова песни «Ice Ice Baby» и портил мне зрение.
Мы с Дрю работали на одном автомобильном заводе в Толедо, и недавно нас перевели на другой завод в Батлере. В Толедо мы снимали квартиру вместе, но после того, как два года я слушал, как он пробирается сквозь белые, желтые страницы и восемь бизнес-справочников в радиусе десяти миль, я решил больше не делить с ним закрытое пространство без необходимости. Мне еще нужно было распаковаться в арендованном мною маленьком домике в стиле ранчо, и я начинал жалеть о том, что позволил Дрю уговорить меня утопить свою тоску на дне бутылки. Хотя он слишком хорошо меня знал и понимал, что, оставшись дома, я бы не разбирал вещи, а сидел в одиночестве, уставившись на фотографию своей бывшей и гадая, какого черта я потратил на нее столько лет.
Бармен наполнил шоты, плеснув через край, и Дрю схватил их оба, протягивая один мне и поднимая в воздух другой. Я неохотно сделал то же самое со своим и постарался сосредоточиться на своей руке, чтобы та не тряслась, пока комната покачивалась из стороны в сторону.
Свободная рука Дрю схватила меня за локоть, удерживая меня в вертикальном положении и расплескивая текилу из шота мне на руку.
Упс, кажется, это качнулся я, а не комната.
– Прежде чем ты свалишься со стула, придурок, я бы хотел произнести тост. За моего лучшего друга Картера. За то, чтобы он никогда не пал жертвой очередной неверной шлюхи-авантюристки. – Мы опустошили шоты и ударили ими по барной стойке.
– Спасибо, что не трахнул ее, приятель, – пробормотал я, пытаясь разговаривать внятно.
– Чувак, во-первых, я бы никогда не трахнул девушку, в которой ты даже отдаленно был бы заинтересован, не говоря уже о длительных отношениях. И во-вторых, я никогда не смог бы принять предложение от той грязной шлюшки. Я не поступил бы так со своим членом. Он не сделал ничего плохого и не заслуживает наказания в виде ее вагины.
Я вздохнул и, шлепнув локти на стойку, положил на них голову.
– Бедный мой член. Надо бы сделать ему подарок, – пробормотал я себе под нос.
За два дня до нашего переезда сюда выяснилось, что моя девушка на протяжении двух лет изменяла мне, что отразилось огромной болью в моей заднице. И в моем члене.
Официантка вернулась утешить Дрю и прервала грустную вечеринку моего пениса. И в этот миг кто-то быстро прошел мимо меня, стуча каблуками по полу из твердой древесины, я сделал вдох и окруженный запахом шоколада, мгновенно перенесся на пять лет назад…
– …Ммм, ты так хорошо пахнешь. Как печенье с кусочками шоколада, – пробормотал я скрипучим, похмельным голосом, когда притянул ее невероятно мягкое тело к себе.
Вау, у нее словно нет костей. Совсем. Где, черт возьми, ее кости? Я все еще пьян? Я сплю с надувной куклой? Снова? Я осторожно приоткрыл глаза, чтобы меня не ослепили солнечные лучи. Как только мои глаза привыкли к свету, я посмотрел вниз и застонал. Нет, я не пьян, просто обнимаю подушку. Я откинулся на спину и, уставившись в потолок, провел рукой рядом с собой.
Она ушла. А я даже не узнал ее имени. Ну что я за идиот… Хотя она тоже не спросила мое имя, поэтому мы, очевидно, квиты. Несмотря на свое вчерашнее состояние, я смог воспроизвести в памяти каждую секунду. Закрыв глаза, я вспомнил, как великолепно смотрелась ее обтянутая джинсами задница, я вспомнил запах ее кожи, звук ее смеха и ее тело, словно созданное для моего. Я просканировал каждое сохранившееся о ней воспоминание, но, как ни старался, почему-то не смог сфокусироваться на ее лице. Черт. Как мне найти ее, если я не помню ее лицо и не знаю имени? Я был королем болванов. Но я знал, что она была красивой, пусть и не мог вспомнить все остальное. Ее кожа была мягкой, волосы – гладкими точно шелк, а от воспоминания о ее губах я был готов заскулить, как девчонка. И что самое главное, она заставила меня смеяться. Немногие девушки могли вызвать у меня смех. Они никогда не понимали моих шуток и были слишком чопорными для моего чувства юмора. Но она… она понимала меня.
Да. Прошлой ночью я определенно выкинул тот еще номер. Оставалось надеяться, что после виски у меня встал, и я смог удержать свой член в вертикальном положении. Дерьмо. Вдруг, она сбежала, потому что я облажался? Раньше у меня не было секса на одну ночь, и я не знал, как вести себя в такой ситуации. Будет ли аморально отыскать ее? Даже если она не захочет иметь со мной ничего общего, я по крайней мере извинюсь за ночной провал.
По правде говоря, я просто желал снова ее увидеть. Хотел знать, была ли она настоящей или я просто нафантазировал ее идеальность. Я схватил подушку и поднес ее к лицу, глубоко вдыхая запах и улыбаясь. Может я все и не помнил, но определенно запомнил ее запах. Как горячий шоколад в холодный зимний день, шоколадный пирог, выпеченный в духовке в дождливый полдень...
Боже мой, я как девчонка. Нужно немедленно посмотреть ESPN[7] или ввязаться в драку.
Шум воды в туалете заставил меня подскочить на кровати. Твою мать! Это она?
Я свесил ноги с кровати, начал подниматься, и в этот момент дверь открылась.
– Охренеть, чувак, никогда не спи в ванной. Это дерьмо для птиц. У меня сейчас отвалится задница, – пожаловался Дрю. Дошаркав до кровати, он завалился всем телом на матрас, закинул руку на глаза и застонал. – Какого хрена утро наступает так рано? – прохныкал он.
Я разочарованно вздохнул, прикрываясь простыней так, чтобы можно было наклониться и схватить джинсы, которые валялись скомканными на полу вместе с засунутыми в них боксерами.
– Больше не буду пить, – пообещал он.
– Ты говорил это на прошлой неделе, – напомнил ему я и откинул простыню, чтобы натянуть штаны.
Какого. Черта?
– О, черт. Гребаное дерьмо!
Все плохо. Все очень-очень-очень плохо.
– Чего ты там скулишь, Нэнси? – спросил Дрю, садясь и убирая с глаз руку.
– Мой член в крови. Дрю – МОЙ ЧЛЕН В КРОВИ!
Я визжал как баба. Я знал это, он знал это, довольно скоро весь дом узнал бы. Но мой член был в крови. Вы меня слышали? Мой чертов член был, ТВОЮ МАТЬ, в крови! Он не должен истекать кровью. Никогда.
Я думал, у меня случится сердечный приступ. Я не мог дышать. Что-что, но правила по эксплуатации члена я знал хорошо. Правило номер один: он никогда не должен истекать кровью. Правило номер два: правила номер два нет. ОН, ТВОЮ МАТЬ, НЕ ДОЛЖЕН ИСТЕКАТЬ КРОВЬЮ.
Я переспал с психопаткой, которая решила вырезать из моего члена тыкву для Хэллоуина, пока я спал? Или, может, ее вагина была зубастой. Когда я был подростком, отец учил меня держаться от подальше от зубастых вагин. Я думал, что он шутил. О, господи, не могу смотреть. А вдруг там что-то отсутствует?
– Возьми себя в руки. Давай проясним ситуацию. – Сев по-турецки, Дрю уперся локтями в колени. – Ты заметил что-нибудь из перечисленного: странные выделения, чувство жжения при мочеиспускании, боль внизу живота, боль в яичках, боль во время секса, лихорадка, головная боль, боль в горле, хроническая диарея или ночная потливость?
Он звучал, как хренова реклама профилактики сифилиса.
– Фууу, чувак, нет. Просто на моем члене кровь, – ответил я раздраженно, указывая на проблему, но по-прежнему отказываясь смотреть.
Он наклонился и взглянул на мои колени.
– Как по мне, все выглядит хорошо, – сказал он, пожал плечами и встал. – Возможно, ты просто подцепил девственницу.
Я сидел, открыв рот, с болтающимся между ног окровавленным, неинфицированным хламидиями членом.