– Ну, тогда я буду более великодушна и скажу вам о своей причине. – Она придвинулась ближе.
«Корсет и подкладка. Все такое же фальшивое, как и она сама».
– Я никого не ловлю. Просто так я уверена, что смогу поговорить с каждым мужчиной здесь.
Хуже всего то, что в ее словах был смысл. Выставляя себя на всеобщее обозрение, как упитанного барашка перед лавкой мясника, она действительно получала возможность поговорить со множеством мужчин. Кроме того, для дорогой любовницы естественно желание увеличить список своих потенциальных покровителей. Никто не заподозрит ее в выполнении какой-то миссии, в поисках определенного голоса. План хороший, даже блестящий. Будь он проклят!
И хуже всего то, что он не знал, почему злится, и от этого злился еще больше. Ему следует быть выше этого чувства собственника, особенно если этой собственностью он и не хочет владеть.
«Правильно. Ты ее не хочешь. Тогда почему ты забрасываешь удочку размером со шпиль собора Святого Павла?»
Он хотел ее, все было так просто. Ему давно уже было пора, и это место, пахнущее грехом и сексом, и готовые влажные, мягкие места…
И рядом леди Алисия, тесно прижатая к нему в небольшом пространстве. Она возбуждена.
«Тобой, или лордом Фаррингтоном, или кем-нибудь из десятка других мужчин, с которыми флиртовала этим вечером?»
– Конечно, лорд Фаррингтон очень красивый мужчина. И все-таки красив тот, кто красиво поступает, – прошептала леди Алисия. – Ал… кто-то казался мне в свое время очень красивым, и благородным, и лучшим. Теперь я нахожу его уродливым, как жаба. Даже уродливее, потому что жаба в своем уродстве не виновата.
Она откинула голову назад, чтобы заглянуть ему в лицо.
– Так что тот факт, что вы божественно хороши, никак не сказывается на моем отношении к вам.
Он с нескрываемым удивлением посмотрел на нее. Она засмеялась:
– Ах, Уиндем, не говорите мне, будто вы не знаете, что вы настоящий бог среди мужчин! У вас классическая мужская красота, и я не в настроении выслушивать ваши фальшивые скромные возражения в данный момент. – Она уперла руки в бока и посмотрела ему в глаза. – Ваше поведение, с другой стороны…
– Я терпеть не могу дураков, – сказал он, как всегда, мрачно.
Она закатила глаза.
– Тогда жаль весь свет, потому что рядом с вами большинство мужчин – дураки! – Она укоризненно погрозила ему пальцем. – Превосходить других еще не значит, что нужно показывать свое превосходство. На самом деле это означает, что вы должны еще лучше сознавать ограниченность других и больше им прощать, потому что они не обладают вашими преимуществами.
– Здесь все мужчины обладают такими же преимуществами, как я.
Она скрестила руки на груди.
– Прямо-таки все? Есть в этом бальном зале еще кто-нибудь, кто богат, как король, и умен, и имеет почти королевскую родословную, а внешностью посрамил бы самого Адониса?
Уиндем нахмурился.
– Принц-регент.
Она отмахнулась от его предположения.
– Как бы ни чтила я своего правителя, мне кажется, ему очень повредили развлечения. И хотя пока он может выигрывать за счет своей приятной внешности, ходят слухи, что характер у него стал хуже.
Стентон едва не задохнулся при мысли, что принц, по характеру живой, как ртуть, может быть более приятным, нежели он сам. Но втайне он обрадовался тому обстоятельству, что леди Алисия считает его привлекательным.
Даже слишком обрадовался.
Тем больше было причин продолжать разговор в том же духе.
– Значит, мне нужно прощать своим собратьям-мужчинам их неполноценность? И быть терпеливым к их глупым высказываниям, лени и дурному образу жизни?
Она коротко кивнула:
– Именно так.
– Значит, я должен прощать азартные игры, пьянство и жилеты лимонного цвета?
Губы у нее дрогнули в улыбке.
– Возможно, в отдельных случаях.
– Значит, я должен также не обращать внимания на то, что люди не моются, плюются, и на сквозняки?
Алисия сжала губы, сдерживая смех, но трясущиеся плечи выдали ее.
Он скрестил руки, подражая ее позе.
– Очень хорошо, в этом мы согласны. Но я вычёркиваю почесывание интимных мест. Правонарушителям – смерть.
– С этим спорить не буду. – Она протянула ему руку. – Договорились.
Ее рука была очень маленькой в его большой ладони, но он чувствовал, что не сможет удержать ее. Она была как пойманная птичка, которую трудно удержать, не причинив ей вреда.
Глаза у нее были большие и загадочные, как лес, и ему хотелось не отрываясь смотреть в них.
– Когда вы так смотрите на меня, мне хочется затащить вас в постель.
Он задохнулся.
– Что?
Она склонила голову набок, внимательно разглядывая его.
– Я сочла бы разумным ограничиться одной ночью, на тот случай, если это будет неприятно.
«Неприятно». Господи, нет. Такого быть не может… по крайней мере, сначала. Позже, возможно, но никогда, никогда не будет «неприятно».
К счастью, их разговор прервал громкий звук фанфар из зала. Стентон вытащил леди Алисию из-за пальмы, чтобы посмотреть на знакомую крепкую фигуру, величественно появившуюся в зале.
– О Господи! – прошептала Алисия. – Это…
– Да, – мрачно сказал Стентон. – Прибыл сам принц-регент.
Принц, будущий король Георг IV, здоровавшийся с хозяином дома, повернулся к стоящему рядом Стентону и нахмурился:
– Черт возьми, Уиндем, Я что, нигде не могу скрыться от вас? Может, вы и в отхожее место за мной пойдете?
– Нет, – отчеканил Стентон. – У вас есть слуги для этого.
Георг сцепил руки за спиной и свирепо посмотрел на него:
– Типичный педант. Что вы тут делаете?
– Пользуюсь гостеприимством лорда Кросса. Я привез сюда свою любовницу, как и вы.
Георг удивленно заморгал:
– У вас есть любовница? Содрогаюсь при одной мысли об этом. И где же она?
Ах, дьявол! Наверное, ему лучше бы не привлекать внимания Георга к Алисии. Пышногрудая и живая, она как раз из тех женщин, какие нравятся принцу-регенту. Хотя теперешняя любовница его высочества все еще новенькая, сластолюбивый Георг известен тем, что содержит не одну любовницу.
Георг ждал, поэтому, чтобы не длить паузу дольше, чем следовало, Стентон просто махнул рукой в том направлении, где находилась Алисия.
– Там, в зеленом платье.
Георг с любопытством посмотрел в зал.
– Эта пикантная рыженькая с потрясающей фигурой?
– Э…да.
Георг продолжал смотреть на Алисию с одобрением.
– Ну, старина, похоже, в ваших жилах все-таки течет кровь. А я поспорил бы на королевство, что у вас там прохладная водичка. – Он посмотрел на Стентона. – Так эта женщина заставила закипеть вашу кровь, а? Могу я попросить вас познакомить нас?
Стентон попытался отвлечь его.
– Ваше высочество, о вашем пребывании здесь… – Возможно, это только подливало масла в огонь, но нужно было отвлечь жадный взор Георга от Алисии. – Наш враг на свободе и, не исключено, где-то поблизости, так что здесь для вас не совсем безопасно.
Предостережение сделало свое дело. Георг прищурился:
– Вы считаете, что «четверка» держит меня на поводке, но вы забываетесь. Вы ничего мне не можете сделать. Украсть корону, как у моего отца? Моя маленькая Шарлотта слишком молода, но я уверен, что мои братья смогут править вместо нее. Похоже, вам больше повезет с кем-нибудь из ваших марионеток. – Он повернулся, чтобы поклониться даме, оказавшейся рядом, потом снова обернулся к Стентону: – Я не хочу сидеть в клетке, Уиндем.
Слуга приблизился к человеку из свиты Георга, который потом что-то шепнул другому придворному в ослепительных золотых галунах, который, в свою очередь, шепнул что-то еще одному, наконец по цепочке слова дошли до человека, имевшего право шептать в королевское ухо. Георг слушал с нетерпением.
– Очень хорошо, – сказал он человеку, который передал его слова по той же цепочке обратно слуге Кросса.
Музыканты перестали играть, и все взоры обратились к помосту в конце зала.
Там стоял Кросс, раскинув руки.
– Уважаемые гости, я очень горд тем, что могу представить вам нашего мастера церемоний, нашего дорогого принца-регента, принца Георга Четвертого – на этой неделе лорда Хаоса.
Восторженный шепот прокатился по залу. Стентон закрыл на мгновение глаза. Значит, это будет не только целая неделя оргии обжорства и греха, но Кросс воскресил древний обычай сатурналий – хотя и на несколько недель раньше.