Одна сторона его рта приподнялась в улыбке.
- Сделаю все возможное.
Пять минут спустя он вышел из ванной, натянув черный джемпер с длинными рукавами, чтобы спрятать татуировки из вида. Он заправил футболку в штаны, подцепил солнечные очки за ворот и убрал волосы с лица. Эмма открыла было рот, но закрыла его, когда не смогла подобрать слов, затем снова открыла.
- Это мужской пучок?
Он покачал головой.
- Это он. - Она провела языком по внутренней стороне щеки, а затем ухмыльнулась. - Посмотри на себя, весь такой метросексуал.
Он вздохнул.
- Уверен, слово, которое ты искала - хипстер.
- Разве? Или это просто делает тебя менее мужественным?
- Ты же сама хотела, чтобы я не выглядел похожим на себя.
- Да, но ты, оказывается, знаешь, как сделать мужской пучок.- Она наклонила голову. - Есть что-то еще, что я должна знать?
- Ага. - Он уставился на нее. – Ты сводишь меня с ума.
- Я чувствую твою боль, самец. Действительно чувствую.
- Боже. - Он потряс головой и зарылся в свою спортивную сумку, переложил свой бумажник в задний карман и нацепил черную кепку на голову. Ее смех умер. – Черт.
- Ну что теперь?
- А тебе идет. - Он посмотрел на нее нечитаемым взглядом, надевая очки и не комментируя это. - Такой сексуальный.
- Ты меня доконаешь. - Он протянул ей руку, и она приняла ее, когда они направились к лифту. - Куда бы ты хотела отправиться?
Хотя бы на время как можно дальше от отеля, куда - не имеет значения.
- Мы могли бы отправиться на Великолепную Милю.
- Куда?
- Великолепная миля. Место для шоппинга в Чикаго.
Его брови нахмурились, когда он нажимал кнопку вызова лифта.
- У тебя куча одежды со вчерашнего выхода и ты хочешь опять туда?
- Мне нужна новая пара шпилек. Прошлой ночью дождь уничтожил ту пару, что у меня была. - Губы Джо скривились в улыбке плохиша. Эмме внезапно захотелось, чтобы он еще не надевал свои очки. Она обожает смотреть в его глаза. - Или, если хочешь, мы могли бы отправиться в салон и сделать тебе маникюр. Это действительно бы сплотило весь этот метро-стиль, который на тебя надет.
– Хипстер, - пробормотал он, снова нажимая кнопку вызова.
- Неважно.
- Боже. - Он снял очки и потер руками лицо. - Дай-ка угадаю. Думаешь, мне нужно сделать еще и депиляцию.
- Черт побери, нет!
Двери лифта открылись.
- Это хорошо, потому что никакого воска не будет рядом с моими яйцами. Никогда.
- Так же, как и других женских рук, - прорычала Эмма. - Что могло бы случиться при восковой депиляции.
Его губы растянулись в широкой улыбке.
- Ого. - Он завел ее спиной в лифт и прижал к углу, используя свое тело так, чтобы она не видела ничего, кроме него. - У кого-то сегодня проснулось собственническое чувство.
Это правда, и ей это не особо нравилось. Но он пробежалась ладонями спереди по его джемперу, от предплечий до пресса и ниже.
- Это мое, - заявила она шёпотом, когда обхватила его пах, наслаждаясь тем, как быстро он вдохнул воздух и тем, как пошевелилось там от ее прикосновения.
- Ты не услышишь возражений от меня.
Тихий звук заставил ее спину выпрямиться. Она уставилась на Джо, затем услышала снова. Веселое хихиканье. Ее лицо покраснело.
- Джо?
- Да, Солнышко?
- Мы одни в лифте?
Его улыбка все сказала за него.
- Поздновато беспокоиться об этом.
- Дерьмо.- Она уперлась лицом в его грудь и засмеялась. Что еще она могла сделать?
Джо проснулся в кромешной темноте. Один в постели.
После проведенного дня с Эммой в его руках, когда они свободно гуляли в центре Чикаго, они вернулись в номер и провели остаток дня смеясь, занимаясь любовью и засыпая, только чтобы проснуться и повторить все снова. Он никогда не испытывал ничего подобного. Быть полностью погруженным в женщину или заботиться больше о том, чтобы вызвать ее улыбку, или сорвать вздох с ее губ. Это было важнее, чем просто кончить. Это было совершено новое и ужасающее явление. Он отчаянно нуждался в этом снова. Конечно, он взглянул на часы: было 2:30 утра. Если бы он знал, куда убежала Эмма.
- Солнышко? - Джо вылез из кровати и потянулся. Нигде не было и пятнышка света, чтобы помочь ему в зрительном поиске или дать намек на ее местоположение. Даже жалюзи, ведущие на балкон, были натянуты. Она никогда не делала этого. Эмме нужен свет, окно в наружный мир. Она не создавала темноты, не закрывала помещение так тщательно, неважно насколько просторное было место. Происходит что-то очень плохое.
- Эмма?
Дверь в ванную закрыта, душ работал. Теперь он пошел на звук, он изумился, как он мог пропустить это. Но когда он пересек комнату и потянулся за ручку, он понял, что под дверью не было полосы света. Он вошел в ванную, и благодаря тому, что он проснулся в той же темноте, что встретила его теперь, он мог прекрасно видеть.
Эмма сидела на полу стеклянного душа, колени плотно прижаты к груди, голова склонена так, что вода била по ее плечам. Она ощутимо дрожала, ее руки тряслись так сильно, они скользнули вниз по ее мокрым ногам.
- Вот ты где, - прошептал он, потянувшись к выключателю.
- Не надо. - Она обхватила руками голову. Не из-за того, что она не хотела, чтобы он видел ее страдания, больше похоже на то, что она хотела защитить себя от невидимого врага. Он по-настоящему хотел, чтобы это было из-за клаустрофобии, вызванной полным отсутствием света, но жалюзи не были закрыты, когда они засыпали, обнявшиеся и насытившиеся. Нет, она закрыла жалюзи перед тем, как запереться в ванной. Ее боль была не эмоциональной, она была физической.
- Держись, Солнышко. - Открыв стеклянную дверь, он шагнул внутрь и у него тут же перехватило дыхание, когда ледяная вода попала на его грудь. Он выключил душ и взял ее в свои руки. - Я держу тебя.
Боже, как долго она сидит тут? Ее кожа, словно лед. Она тряслась так сильно, что зубы стучали, пока он нес ее в спальню и усаживал посреди кровати, закутывая ее в одеяло, которое они скинули до этого, чтобы согреть ее.
Он не тратил времени и тут же вернулся в ванную, где схватил полотенце и ее косметичку. Высыпав содержимое сумки на полотенце, он начал искать, отпихивая каждую вещь в сторону, пока не нашел ее шприц для инъекций и направился в спальню.
-Эм. - Он посмотрел вниз на нее и почувствовал, как что-то поселилось глубоко внутри. Страх за нее и, что бы там ни происходило с ней, за себя, потому что он никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным. Она сидела, одеяло обернулось вокруг ее бедер, пока она тихо всхлипывала, обхватывая голову руками. Он никогда прежде не видел, чтобы ей было так плохо— так много боли, что она не могла ничего сделать. Лекарства, которые ей необходимы, лежали у него в ладони, но он никогда на самом деле не был свидетелем их использования, он понятия не имел, как помочь ей.
- Что мне делать с этим? Я не знаю, как помочь тебе.
- Помоги мне сесть, - прошептала она настолько тихо, что он едва услышал ее.
- Ты сидишь.
Стон сорвался с губ, когда она сбросила руки с головы, упираясь ладонями в матрас и направляясь в его направлении. Она имела в виду сесть на краю кровати.
Обхватив одной рукой ее спину, а другую просунув под ее ноги, Джо приподнял ее, разместив на краю кровати, поставив ноги на пол. Он опустился на колени перед ней. Пальцы, как лед, накрыли его, сжав, направляя его руки. Она убрала его большой палец с голубой кнопки, скрутила его руку вокруг всего шприца, затем направила другую к колпачку с другой стороны.
- Потяни. - Ее срывающийся голос вернул его взгляд к ее лицу, на котором он увидел открытые глаза, быстро моргающие, слезы катились по ее щекам. - Не крути. Прямо.
Он кивнул и сделал по инструкции, убирая колпачок, который соединен с металлическим шприцем.
- Сюда. - Рука поверх его, она проткнула открытым концом шприца кожу в нижней части бедра. - Держи… не поднимай… два щелчка.
- Два щелчка, - повторил он. Она нажала голубую кнопку. Раздался щелчок, где-то через пять секунд, другой. Ее рука соскользнула с его руки, а голова упала на его плечо.