– А тебе миллиарды подавай…
– Отстань, Римка! – засмеялась Оля. Она встала и принялась убирать со стола. – Сегодня тетя Агния обещала после двенадцати прийти.
Тетя Агния полностью оправдывала свое имя. Агнец божий, кроткая овечка… Более невинного существа и найти трудно!
К своим пятидесяти семи годам тетя Агния ни разу не была замужем. Мало того, Оля всерьез подозревала, что ее тетка лишь в теории знала о тех отношениях, которые связывали женский пол с мужским. То, что тетя Агния отказывалась говорить на подобные темы, лишь еще больше укрепляло Олю в ее подозрениях.
Своих родителей Оля потеряла очень рано. Отца она практически не помнила, а мать в ее воспоминаниях осталась лишь в виде бесплотного контура, отчетливо виделись лишь тонкие руки и копна золотисто-светлых кудрявых волос, в которые маленькая Оля зарывалась лицом. Волосы волшебно пахли то ли ромашкой, то ли чередой… в общем, отваром каких-то трав, которым Олина мать ополаскивала голову.
Тетя Агния мало была похожа на свою покойную сестру – черные прямые волосы, темно-карие глаза, смуглая кожа. Тетка утверждала, что в роду были донские казаки и именно их гены неожиданно проявились в ней.
Агнии было всего лишь двадцать шесть, когда на ее руках оказалась малолетняя племянница…
– …Римма меня навещала, – сообщила Оля. – Ушла прямо перед тобой.
– Так рано? – удивилась тетя Агния, разматывая длинный темно-серый платок, который вроде восточного тюрбана сидел у нее на голове. Под ратиновым синим пальто было строгое темное платье и темные нитяные чулки. Неуклюжие сапоги солдатского образца.
– У нее очередная драма. Спешила поделиться… – улыбнулась Оля. – Послушай, почему ты так ужасно одеваешься? Прямо как монашка!
– Оленька, в мои годы…
– Да ты совсем не старая! – с раздражением перебила ее племянница. – Сколько тебя помню, ты всегда куталась в какие-то темные тряпки. Ладно, все, не буду… – тут же спохватилась Оля. Тетя Агния была робка и пуглива – пожалуй, решит еще, что надоела Оле, и не приедет лишний раз!
– Холодно как сегодня… – прошелестела тетка, заходя в комнату и осторожно оглядываясь, как будто здесь ее могла подстерегать какая-то опасность. – Господи, а тут пыль! Сейчас протру… – тетя Агния заметалась у широкого подоконника, заставленного цветочными горшками. – И вон листьев сколько опавших!
– Ничего не надо протирать, – сурово остановила ее Оля. – Садись. Я с тобой поговорить хочу. Ты собираешься к нам с Кешей на свадьбу или опять найдешь какую-нибудь дурацкую отговорку?..
– Приду… Хотя чего мне там делать? – спохватилась тетка. – Там все молодые будут, зачем мешать…
– Нет, ты придешь – и точка. И про каких там молодых ты говоришь?.. Эмма Петровна, между прочим, всего на год тебя младше!
Тетя Агния обреченно вздохнула. Судя по всему, она поняла, что от приглашения ей не отвертеться.
Оля посмотрела в ее темные, потерянные глаза и вдруг сказала:
– А ты бабушкой скоро станешь. – В конце концов, если Римме она уже проболталась, то почему эту новость стоило скрывать от родной тетки?..
– Что? – Темные глаза стали неподвижными, заблестели.
– Ничего. Ты скоро бабушкой станешь… – повторила Оля. «Кажется, я поторопилась… Надо было ее подготовить. Того и гляди, в обморок грохнется… Ну что она за человек такой!»
– Господи, господи… – заметалась тетка. – А что… а что Кешенька говорит?..
– Ничего он не говорит. Он пока не знает – я сюрприз ему хочу сделать.
– Не знает?! – с ужасом переспросила та.
– Так сюрприз же!
Тетя Агния прижала ладони к щекам. Судя по всему, самые разные мысли теснились у нее в голове, создавая сумбур.
– А вдруг… а вдруг он тебя бросит? – наконец выдавила она из себя.
– Здрасте! – иронично воскликнула Оля. – С какой это стати?
– Ну как же… мужчины, они… они иногда так поступают, – забормотала тетка.
– Викентий не такой, – возразила Оля. – И потом, у нас свадьба через две недели.
– Господи, господи…
– Мне тридцать четыре года, – с нажимом произнесла Оля. – И он тоже не юноша молоденький. Все вполне естественно и предсказуемо. Каких таких знамений свыше мы должны ждать, чтобы решиться на этот шаг?.. – Она помолчала. – Если будет девочка, то я хочу назвать ее Дунечкой.
Тетя Агния захлопала глазами. Некоторое время она тоже молчала, собираясь с мыслями, а потом вдруг расплылась в неожиданной улыбке:
– Дунечка…
А потом зарыдала. По характеру всхлипываний Оля сразу определила – от счастья.
Тетка успокоилась не сразу. Но, когда пришла в себя, благостное выражение надолго закрепилось на ее лице.
– Дунечка, значит… А если возражать против этого имени будут? Ну, Кешенька с Эммой Петровной-то?..
– Не знаю, – пожала Оля плечами. – Не думаю. На самом деле выбор имени будущему ребенку – это… это… Я даже не могу выразить, что это такое. Это нечто мистическое! Поэтому я знаю только одно: если будет девочка, то ее непременно надо назвать Дуней. Только так!
– Я понимаю… – зачарованно кивнула тетка.
– Чай хочешь? – весело спросила Оля.
– Да, пожалуй. Вот что, Олюшка… – спохватилась тетя Агния. – Я тоже хочу тебе кое-что сказать. Я очень рада, что у тебя все так складывается.
– Ну, спасибо…
– Нет, не смейся! Я ведь серьезно… На самом деле я переживала за тебя ужасно. Ты так долго была одна!
– Одна я не была.
– Но замуж-то никто не звал! А лет-то тебе…
– Сейчас никто в восемнадцать замуж не выскакивает, – возразила Оля. – Между прочим, это правильно.
– Женщина не должна быть одна, – истово возразила тетка. – Потому что нет ничего хуже одиночества!
«А ты почему замуж не вышла?» – хотела спросить Оля, но промолчала. Не стоило обижать тетю Агнию лишний раз.
Но потом, позже, когда тетка ушла и она осталась одна, то призналась себе: да, нет ничего хуже одиночества. Как будто идешь по пустыне и конца-края ей нет… Странно, что Римма воспринимала все это иначе и цеплялась за свою независимость обеими руками.
Стемнело. В феврале темнело еще рано. Оля села возле телефона и с тоской уставилась на него. Ей очень хотелось, чтобы позвонил Викентий, но он не звонил. Конечно, Оля могла сама набрать его номер, но она почему-то не в силах была это сделать. Как будто некие высшие силы мешали ей. И только одно придавало ей уверенность – то, что скоро ее жизнь окончательно переменится. «Зачем лгать самой себе? Да, я, как и тетя Агния, боюсь остаться одинокой. Я, как и она, не способна идти навстречу людям, ловить свое счастье за хвост… Ей не повезло, а мне – да. Если бы не Викентий, то я тоже прожила бы свою жизнь монашкой. И что самое обидное – даже племянницы у меня нет!»
Конечно, Викентий позвонил ей на следующий день и сообщил, что они с Эммой Петровной ездили за костюмом ему, а вечером даже встретил Олю после работы.
Потом он ей тоже звонил, а в субботу утром звонил раз пять или даже больше – очень волновался, что Оля опоздает.
– Не торопи меня! – в конце концов взмолилась Оля. – Я так точно не успею собраться!
– Все-все, не буду! – услышала она его виноватый смех. – На самом деле я страшно соскучился – такая дурацкая неделя получилась, я тебя так мало видел… И вообще ты – самый главный для меня человек. Без тебя и праздник не праздник. Я тебя люблю…
Он говорил с такой нежностью, что у Оли даже комок к горлу подкатил.
– Ты даже не представляешь, какой сюрприз я тебе приготовила! – не выдержала, обмолвилась она.
– Я умираю от любопытства! – заинтригованно пробормотал он. – Все, лови такси, жду! И мама тебя тоже очень ждет…
Перед выходом Оля придирчиво осмотрела себя в зеркале. Длинное трикотажное платье малинового цвета, очень узкое – оно очень шло ей. Оля повернулась боком – ну вот, так и есть… Живот выделялся чуть-чуть, но все же больше обычного, и Оля решительно набросила на плечи длинный розовый палантин из шифона, перекинула его через локти, расправила складки. Теперь о ее секрете никто не догадается раньше времени! Главное – не забыть захватить с собой малиновые туфельки, в тон платью. А волосы?!
Оля схватила еще одно зеркало и осмотрела прическу сзади: слава богу, хоть тут не требовалось ничего поправлять… Волосы лежали идеально – прямые, гладкие, длиной почти до пояса. Пожалуй, Эмма Петровна не сможет не согласиться с тем, что ее будущая невестка – стильная молодая женщина.