Лео подошел к огромной кровати, прятавшейся под пологом цвета фуксии и накрытой светло-фисташковым покрывалом. Потрогал рукой полупрозрачный полог.

– Ты это все серьезно, Солнышко? – насмешливо спросил он.

Она подняла бровь:

– Если хочешь воспользоваться сегодня этой кроватью, советую держать язык за зубами.

– Иди ко мне. Я тебя раздену.

Солнышко с бьющимся сердцем подошла к нему. Руки Лео потянулись к широкому поясу кимоно.

– Подожди. Я должна тебя предупредить: у меня шрамы. – Он остановился, держа руки у нее на талии. – После аварии. У меня остался шрам. Точнее, два. Они не маленькие. – Она вдруг озабоченно ссутулилась. – Не хотелось бы тебя шокировать.

В ответ Лео медленно, медленно развязал пояс. Кимоно распахнулось, и у него вырвался громкий вздох.

– Боже мой.

– Я знаю, они ужасные.

Лео дотронулся до шрама и покачал головой:

– «Боже мой» относилось вовсе не к шрамам, Солнышко.

– Тогда к чему?

– Боже мой, ты такая красивая. И, боже мой, как я хочу прикоснуться к тебе.

– Так сделай это. Я не собираюсь тебя останавливать.

Он скользнул под кимоно и отбросил его. Ткань с тихим шуршанием опустилась на пол. А он стоял и смотрел. Солнышко не шевелилась, глядя, как раздувались его ноздри, а руки сжимались в кулаки. Мучительно и приятно чувствовать, как воздух становится густым и напряженным от желания. Лео по-прежнему стоял полностью одетым, и от этого она почему-то чувствовала себя еще более чувственной, сексуальной. Соски превратились в плотные бутоны, между ног пульсировало. Его взгляд скользил по ней снизу вверх и обратно. Напряжение становилось почти невыносимым. Но ей все равно не хотелось спешить. Хотелось и дальше чувствовать на себе его взгляд. Замедлить бег времени.

Дрожащие пальцы коснулись ее лба, медленно скользнули к переносице, погладили брови, щеки, губы, шею, ключицы. Добравшись до груди, остановились, рисуя круги вокруг сосков и пощипывая их. Солнышко почувствовала, как слабеют колени. Но его руки снова двинулись вниз, скользя по длинному шраму, тянувшемуся от ребер через живот до самых ног. Там он остановился и, внимательно взглянув на холмик между ними, облизнул губы.

– Очень, очень красивая.

Руки, скользнув между ног и нащупав самую чувствительную точку, затеяли игру, от которой ее дыхание становилось все чаще и чаще.

– Ты не хочешь раздеться? – прерывисто дыша, спросила она.

– Хочу, но сначала… – Его пальцы скользили вверх-вниз и по кругу, поглаживая, пощипывая, дразня, но неизменно возвращаясь к маленькой точке, пока у нее не задрожали ноги.

– Лео, боже! – Солнышко вскрикнула и застонала, чувствуя, как тело плавится от наслаждения. Голова запрокинулась назад.

Лео отпустил ее и начал быстро раздеваться. Одно движение плечами, и кожаная куртка упала на пол. Свитер и футболка последовали за ней. Сапоги отлетели в сторону. Джинсы соскользнули вниз.

Боже правый! Он божественно прекрасен. Ни одной мышцы, надутой с помощью стероидов. Только мощные линии, свидетельствовавшие о силе. Широкие плечи. Красиво вылепленные бицепсы. Гладкий, лишенный волос торс. Узкие бедра. Длинные ноги. И то большое и твердое, что поднималось из темного гнезда волос. Ей захотелось прикоснуться к нему, почувствовать внутри себя.

– Иди ко мне, – позвал он.

От этих слов у нее голова пошла кругом, и только отчаянное желание снова оказаться в его руках помогло устоять.

Она шагнула в его раскрытые объятия. Лео сомкнул вокруг нее руки. Ее макушка немного не доставала ему до подбородка, и Солнышко чувствовала себя словно в каком-то чудесном коконе.

– Тебе хорошо.

– Очень хорошо. – Она засмеялась. – А тебе? Мне кажется, эта часть могла бы продвинуться вперед.

– Сегодня никакой спешки. Раз уж у нас осталось всего три свидания, хочу, чтобы они запомнились. А сейчас хочу увидеть тебя на этом ложе из дворца восточного султана.

Лео раздвинул полог, опрокинул Солнышко на кровать и, целуя, последовал за ней.

Она почувствовала его твердое прикосновение между ног, но он замер, уткнувшись лицом в ее шею, словно хотел подразнить.

– Господи, как тяжело ждать.

– Так не жди. Нет, сначала поиграем. И на этот раз мы не должны забывать про презерватив.

Он очень осторожно подвинул ее на кровати, завел ей руки за голову, так что груди поднялись, а амулет, который она никогда не снимала, упал между ними.

– Кажется, мы наконец нашли, куда девать мой язык.

Он поцеловал ее закрытые веки, прижался губами к уголку ее рта, коснулся его языком. Солнышко порывисто вздохнула, и он оказался внутри, но снова вернулся к уголку рта.

Лео стал целовать ее подбородок, шею и вдруг остановился.

Солнышко открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее.

– Что с тобой?

– Ничего. Просто смотрю на тебя. Никогда не видел такой светлой кожи. А эти соски. – Он протянул руки и провел ладонями над ее грудью. – Я даже боюсь к ним прикасаться, чтобы не кончить за три секунды.

– Ну и пусть.

– Нет, не шевелись. Боже, боже, боже. – Он повторял это, как молитву.

Опустив голову, Лео резко сжал губами ее сосок. Солнышко застонала. Он мгновенно остановился.

– Прости, но ты сводишь меня с ума. Я сделал больно?

– Нет. Просто я хочу тебя так сильно. Когда переключился на другую грудь, она не выдержала и, обхватив его руками, потянула к себе:

– Иди ко мне, Лео. Пожалуйста, Лео.

Он покачал головой, его губы двинулись вниз. Дойдя до шрама, он снова остановился. Отодвинувшись, нежно коснулся, провел пальцами до самого конца, потом по другому шраму, тянувшемуся по ребрам в сторону спины.

Солнышко, затаив дыхание, ждала, что будет дальше. Не хотелось думать, что ее несовершенства могут иметь какое-то значение. Единственное, что важно сейчас, – зародыш будущего наслаждения, который она чувствовала в животе.

И все же она не могла вздохнуть, пока он не стал целовать ее снова, опускаясь все ниже и ниже.

Губы и язык касались ее везде, пока она не содрогнулась. Наслаждение волнами разлилось по всему телу. Когда волны стихли, Лео приподнялся и, больше не сдерживаясь, вошел в нее.

– Спасибо тебе, господи.

Стиснув зубы, он начал двигаться, с каждым разом погружаясь все глубже и глубже, будто его жизнь зависела от этих движений. Солнышко почувствовала, что он близок к концу, и, напрягшись, с силой сжала его. Прошло довольно много времени, прежде чем он перевернулся на спину, увлекая ее за собой.

– Мы снова забыли презерватив.

– Раньше я никогда не забывала.

– Мы должны это обсудить?

– Только если ты чем-нибудь болен.

– Значит, не должны. – Лео крепче прижал ее к груди, поглаживая по голове.

Они молчали. Казалось, время остановилось.

– Прием Геймлиха, где ты научилась?

– В Интернете мне попалась история о том, как одна женщина задохнулась насмерть. Если бы кто-нибудь знал, что делать, она осталась бы жива. Вот я и научилась. На всякий случай. Символично, что первым, на ком мне пришлось его опробовать, оказался бойфренд Натали!

– Он не бойфренд. Он ее собачонка.

– О!

– Можешь считать меня злобным, но это правда.

– Если честно, я не понимаю, что ты в ней нашел.

– Я тоже. Но думаю, я это заслужил.

– С чего ты взял, что заслужил такую, как она?

– Я планомерно загаживал свою жизнь. Так что она не первая из моих ошибок. Просто самая продолжительная.

Ошибка. Что-то в этом слове заставило вздрогнуть. Ошибка.

– Тебе холодно. У меня отличная идея. Давай залезем под одеяло.

Она залезла под одеяло и повернулась к нему. Ее пальцы теребили подвески в виде солнца и луны.

– Солнце и луна. Для Солнышка и Лунности?

– Да. Наш бизнес тоже называется «Солнце & Луна». Не знаю, что бы мы стали делать после смены имен.

– Вы собирались сменить имена? Только не говори, что на Сью и Дженни.

– Я похожа на Сью?

– Ты похожа на Солнышко.

– Жесть! Ладно. Но Лунность определенно не Дженни! Она должна была стать Амаей, что означает ночной дождь.

– Мило. А ты?

– Эллин. Я похожа на Эллин?

– Я же сказал: ты похожа на Солнышко.

– Ты меня пугаешь. Лунность говорила, что Эллин означает яркая и сияющая. По ее мнению, это близко к Солнышку. Говорила, оно мне подходит. Я много думала об этом последние два года. Может быть, смена имени поможет мне двигаться дальше. Мои родители в этом не уверены.