Рут Сабертон - Сомнения Элли Эндрюс

Бедняга Руперт. Он ведь не сделал ничего дурного. Он идеален. Карьера барристера, небольшой потрепанный домик в Марлоу. И моя мать его обожает. Она, правда, не понимает, что он во мне нашел (ну разумеется!), но искренне полагает, что я должна хватать первого же подвернувшегося приличного мужчину. Честно говоря, нехорошо пудрить мозги бедному Руперту только потому, что тогда мама оставит меня в покое. Тем не менее отчасти она права. Руперт безупречен. За одним лишь исключением.

Он мне разонравился.

Жизнь несправедлива.

Когда я встаю, чтобы вместе с остальными спеть «Прекрасные создания», мысли в моей голове продолжают бороться, как Дарт Вейдер и Люк Скайуокер в финале «Звездных войн». Проблема в том, что я страшная трусиха, слишком слабовольная, чтобы думать о собственном благе (да и о чьем-нибудь еще). Моя чувствительность – отнюдь не достоинство, когда речь заходит о том, чтобы отшить парня. Я славлюсь ужасной привычкой затягивать выяснение отношений надолго, поэтому мои предыдущие парни в конце концов брали дело в свои руки. Но сейчас, глядя в оленьи глаза Руперта, я понимаю, что, кажется, его устраивает нынешнее положение вещей…

Больше я не могу оттягивать. Придется поговорить с ним сегодня же. Это будет только честно. Я скажу, что нам лучше остаться друзьями, что дело исключительно во мне, и так далее. Надеюсь, Руперт не убьет меня на месте.

Как только я принимаю это решение, свадебная церемония превращается в сплошной туман, а главную партию ведет внутренний голос, полный упреков. Одному Богу ведомо, каким чудом я умудряюсь улыбаться в объектив, в то время как мои внутренности буквально скручиваются в клубок от уколов совести. Почему у меня всегда сплошные сложности? Почему другие женщины с такой тошнотворной легкостью обретают счастье? Наверное, Бог хочет, чтобы я стала монашкой. Тогда жизнь уж точно упростится, а мешковатая ряса покроет множество грехов. Карабкаясь в «роллс-ройс», я уже почти убеждена, что удалиться от мира – это идеальное решение.

– Какашка! – радостно возглашает Имоджин. – Ка-кашка!

Не так-то легко не обращать внимания на четырехлетнего ребенка, особенно наделенного самыми характерными семейными чертами.

– Какашка! – снова кричит Имоджин, и машину наполняет отвратительный запах. – Тетя Элли, ты наступила на какашку!

Блин. Точно.

Я с отвращением сбрасываю туфли, открываю окно и, приняв весьма оригинальное решение, выбрасываю их из машины. К сожалению, мы едем по главной улице Тэпли, мимо паба «Рыбак», который в ясные летние дни торгует как бешеный. На обширной, опаленной солнцем лужайке толпятся люди с бокалами. Они наслаждаются солнцем и никому не мешают.

И тут судьба в очередной раз решает повернуться ко мне задом.

В ту самую секунду, когда я выбрасываю туфли из окна, «роллс-ройс» резко тормозит, чтобы не задавить очаровательных утят, которые шагают через дорогу, направляясь к Темзе. Мои туфли описывают изящную дугу и с необыкновенной точностью (где она была на уроках физкультуры?) приземляются на колени какого-то злополучного мужчины. Сначала он замирает и в ужасе смотрит на неожиданный подарок, а потом до него постепенно доходит, что случилось. Он поворачивается в сторону дороги.

Я чувствую, как кровь приливает к лицу.

– Жми на газ! Давай! – кричу я шоферу, наблюдая, как моя жертва беззвучно шевелит губами. Я прекрасно представляю, что именно он говорит, и мне становится дурно. Господи, сделай так, чтобы костюм, который на нем надет, был не от-кутюр.

А самое неприятное, что этот тип действительно очень красив – в обычной ситуации я бы полжизни отдала, чтобы с ним познакомиться. Но только не сегодня, когда я похожа на рулон туалетной бумаги и только что вышвырнула из машины измазанные в дерьме туфли.

Вот тебе и романтическая история.

Шофер послушно вжимает в пол педаль газа, словно репетируя для съемок «Закона и порядка», и «роллс-ройс» уносится вдаль под визг покрышек. Мои юные подопечные радостно воют, откинувшись на подушки, и под юбкой Имоджин расплывается мокрое пятно.

Торжественный обед в честь Аннабель проходит дома у родителей, и слава Богу, потому что я непременно сбегаю в свою старую спальню и найду старые сапоги от «Док Мартенс», которые можно надеть под этот персиковый ужас.

В салоне «роллс-ройса» пахнет уже не столько фиалковым освежителем, сколько мочой. Машина со скрежетом останавливается на гравиевой дорожке перед домом. Гости уже собираются. У родителей здоровенный дом в тюдоровском стиле, задним фасадом обращенный к Темзе. Целые акры гладких, как бархат, лужаек спускаются к сверкающей воде. Сегодня на газоне воздвигнут огромный навес, а фруктовые деревья украшены белыми фонариками и ленточками. Официантки снуют в толпе, разнося шампанское. Стоя под увитой розами аркой, Аннабель и Марк принимают поздравления от бесконечной очереди гостей, а в теплом воздухе реет музыка Вивальди. Идеальная обстановка для идеальной свадьбы.

Главное, не напиться мертвецки и не испортить сестре звездный день.

– Бабушка! Тетя Элли выбросила туфли из машины! – кричит Имоджин, выскакивая из салона.

Мама отстраняет ее вытянутой рукой. Моча и духи смешиваются самым неприятным образом.

– Элли сделала что? – уточняет она.

– Дети, дети! – Я смеюсь, одновременно окидывая племянницу взглядом, который ясно говорит: больше никакого мороженого, подарков на Рождество и сказок на ночь, если она проболтается бабушке. – Что за выдумки?!

Но мама переводит взгляд с внучки на подол моего платья, из-под которого торчат босые ноги, и устало вздыхает:

– Элеонора, я понятия не имею, что там случилось, и, честно говоря, не желаю знать. Зайди в дом, умойся и обуйся. Мы сейчас будем фотографироваться, и я хочу, чтобы вы с Рупертом хорошо вышли. Смотри, вон Руперт, и он тебе машет! Пожалуйста, ступай к нему.

Мама и в лучшие времена не в состоянии удержаться в разговоре на одной теме, но стоит ей заговорить о Руперте, как она просто удержу не знает. Наверное, сейчас не самое подходящее время, чтобы объявлять, что все кончено. Она уже представляет себе объявления о нашем бракосочетании. В последние годы мама с маниакальной настойчивостью пытается спихнуть меня замуж. Точно так же она направо и налево сватала Аннабель. Хотя Марк очень мил, я не уверена, что этот брак заключен на небесах. У них нет ничего общего. Впрочем, мама ни капельки не переживает. Однажды я подслушала, как она сказала папе, что теперь у нее одной проблемой меньше.

К счастью, я избавлена от лекции о святом Руперте: ведущая объявляет, что свадебный обед вот-вот начнется. Взяв бокал шампанского, я удираю, зная, что мама будет с увлечением исполнять роль «матери невесты» как минимум еще пять часов, а стало быть, я вольна тем временем мертвецки напиться. Уплетая миниатюрный йоркширский пудинг, я чувствую прилив сил. Жизнь понемногу налаживается. Бесплатные еда и выпивка. Чего еще требовать?

– Блин, Элли, ну у тебя и вид! – Рядом появляется стройная фигурка, балансируя двумя бокалами с шампанским и подносом с бутербродами. – Ты была права, ты в этом платье похожа на сосиску.

На Сэм, как обычно, нечто с массой кисточек и бубенчиков. Тоненькие пальцы до костяшек унизаны серебряными кольцами, в носу «гвоздик» с бриллиантом, в губе два колечка, на подбородке свежий пирсинг. Я удивляюсь, что она вообще пришла, потому что Сэм не только заправляет «Синей луной» – хипповским магазинчиком, – но еще и возглавляет крупную кампанию по борьбе с обходной железной дорогой, которую намерены проложить через близлежащий лес.

– А я думала, ты слишком занята, чтобы успеть на свадьбу, – говорю я, когда мы чокаемся. – А вдруг кто-нибудь пригонит бульдозер, пока ты тут распиваешь шампанское с капиталистическими свиньями?

– Мад вместо меня, – беззаботно отмахивается Сэм, в общем-то не отвечая на мой вопрос. Когда дело касается ее бойфренда Мада, лохматого и вечно немытого, мне на ум приходят только слова «пиво» и «пьянка». Подрядчикам достаточно будет скатать для Мада косячок, и тогда он откует себя от решетки и накурится до бессознательного состояния, позволив бульдозерам терзать тысячелетний лес. И все-таки я ничего не говорю Сэм. Любовь слепа, как известно.

Хотя в случае с Мадом нужно прибавить, что она также лишена и обоняния.

Сэм морщится:

– Хоть я и обожаю твою очаровательную сестру, у меня был иной повод прийти. Ваши гости – тори, сукины дети, – это именно те люди, которые охотно пустят под нож старый лес, чтобы сократить себе дорогу на работу. Я решила возвестить им слово истины и пробудить хоть в ком-нибудь чувство социальной ответственности.