Джулия Тард - Соната для грешника

Разве сердце может так стучать? Разве можно всего от одного единственного взгляда почувствовать, как ты целиком и полностью перестаёшь принадлежать самой себе? Как в одно единственное мгновение тебя покидает вся твоя воля, и ты уже не можешь ни жить, ни двигаться, ни дышать без этого человека…

Так вот, как это бывает,… когда весь мир вокруг вас перестаёт существовать.… Когда земля уходит из-под ног, и ты уже не можешь оставаться прежней.… Слышится мелодичный шум волн и крик чает.… И вокруг вас больше нет ничего, кроме бескрайнего моря… Ты видишь, как ветер треплет его темно-русые волосы, а блики волн играют на красивом лице, отражаясь в зелёных глазах. В глазах, из которых на тебя смотрит ещё один человек. Зверь, что словно через замочную скважину заглядывает через них в этот мир, незримо стоя между вами, не позволяя обрести желанного счастья…

Незнакомец шевельнулся, отворяя дверь, и я с ужасом увидела в его руке верёвку и большой охотничий нож.… Отступая назад, мне в одно и то же мгновение хотелось бежать прочь и тут же впиться в него крепкими объятиями.

– Сними халат, убери одеяло и ложись на кровать, – взгляд снова опустился к ножу и, немного помедлив, я всё же выполнила его просьбу. – Лицом вниз.

Перевернувшись, стараясь усмирить внутреннюю истерику, я послушно опустила лицо в подушки.

– Не бойся, я не убью тебя, – взяв меня за руку, он повязал верёвку вокруг запястья, крепко-накрепко привязывая к деревянному изголовью, – это нужно только для того, чтобы ты мне не мешала, – обойдя кровать, он точно так же привязал вторую руку, наконец-то присаживаясь около меня. – Можешь кричать. Я не люблю, когда вы кричите,  но тебе можно.

Взгромоздившись сверху, чуть ниже от моих ягодиц, Виктор разорвал сорочку, как можно больше освобождая спину от ненужной ткани. Секунда, и я вскликнула, чувствуя, как в плоть впивается острое лезвие. Прикусывая подушку, дрожа всем своим телом, я старалась не обращать внимания на то, как этот мужчина снова и снова режет меня свои ножом…

«Больно!» – как же больно! Каждое его движение отдавалось мучительно-острой болью, не позволяя даже на мгновение расслабиться.… Сдавливая крик, всё, что я сейчас могла себе позволить – впиваться зубами в подушку, с каждым следующим его движением всё больше и больше сжимаясь от боли. Сколько же мучений,… сколько немыслимых страданий он причинял мне в этот самый момент…

«Пять» – обессиленно насчитала я, прежде чем тот остановился. Но остановился ли? Нет. Он всего лишь перестал меня резать.… Чувствуя, как его пальцы проникают в раны, я уже не могла терпеть.… Тело само дёрнулось в попытке избавиться от этих бесконечных страданий, но… Виктор не позволял. Выкручиваясь словно змея, я с ужасом поняла, что мой мучитель не остановится и не пощадит меня до тех самых пор, пока в полной мере не утолит свою жажду крови…

Напоследок проведя ладонью по спине, в полной мере удовлетворённый полученным результатом, он наконец-то слез с меня, освобождая своими окровавленными руками от верёвок.

– Лежи. Сейчас придёт Адлэй и, как следует, о тебе позаботится.

Стараясь шевелиться как можно меньше, лёжа в ожидании старика, я, как казалось, даже и не дышала. Не знаю, сколько именно прошло времени, прежде чем решётки снова скрипнули, но мне показалось, что целая вечность.

– Одну минутку, мисс. Сейчас я смою с вас кровь.

Чувствуя, как по рёбрам аккуратно скользнула тёплая влажная ткань, я невольно заплакала:

– Почему он делает это?

– Потому что не может иначе.

– Но почему?

– Потому что это его природа, мисс, – выжал окровавленное полотенце, снова проведя им по спине.

– То есть теперь так будет всегда? – от подобных мыслей стало куда больнее прежнего.

– Он купил вас, чтобы больше никого не убивать.

Если меня купили сугубо для того чтобы резать, то долго я так не протяну. И, если не умру от возможного заражения крови, то уж точно сойду сума от всего этого кошмара.

– Я не хочу так! – зарыдала, пряча от старика своё лицо. – Не хочу умирать! Не хочу быть здесь! Не хочу страдать непонятно ради чего! За что мне всё это? За что Господь так злится на меня? За что наказывает? Я никогда не делала ничего плохого! Никогда!

– Прошу вас, не надо так истязать себя, – попытался успокоить своим привычно сухим голосом, накладывая прохладную мазь. – Вы ведь и сами уже поняли, что другого выхода, кроме как приспособиться, у вас уже нет. Не стоит стесняться, – попросил Адлэй, когда я смущенно прикрыла обнаженную грудь. – Мне нужно наложить бинты, иначе они не затянутся.

– За что…? Ну, за что мне всё это…?

– Не пытайтесь найти ответ. Есть вопросы, на которые их не существует. Никто не знает, почему Виктор такой, какой есть. Почему у всех кто был до вас, не получилось прожить и пары недель. Но одно, я знаю точно. У всего в этом мире есть причина. И у того что вы здесь – тоже. Не может быть, чтобы вы случайно попали на тот проклятый аукцион. И чтобы именно вас Виктор выбрал среди всех прочих невольниц.

– Какое голословное заявление. Ты и всем другим это говорил? Тоже уверял, что у того что они здесь появились – есть своя причина?

– Нет мисс, – начал накладывать бинты, принуждая меня подняться. – Я не знал тех, кто был здесь до вас. Они умирали прежде, чем Виктор перекладывал на меня обязанности по их уходу. Вы первая, кто за столько времени сумел усмирить его зверя. И именно поэтому я и говорю вам всё это. Помогите ему мисс.

– Но я не хочу его усмирять! – натянула на перебинтованную грудь разорванную сорочку. – И не хочу помогать, превращаясь в свиной окорок! Я хочу домой! Хочу к семье!

– Думаю сейчас вам нужно как следует отдохнуть. Поспите, а когда будите готовы. То мы снова вернёмся к этому разговору.

Лондон, 2018 год.

– Клер Эванс? – взглянул на меня посыльный.

– Да, – несколько удивилась, услышав свою девичью фамилию.

– Распишитесь.

Оставив свою подпись на бланке, я с неподдельным восторгом приняла неприлично большой букет тёмно-красных пионов в паре с удивительно белоснежными хлопковыми коробочками.

Распечатав небольшой конверт из этого помпезного букета, я прочла: «Суббота. 21.00 тебя будет ждать машина». Чего-чего, а подобного жеста я от него ну никак не ожидала. Куда скорее думала, что раз уж Райт и пришлёт мне, что-то для нашей встречи, то это будет коробка с платьем или бельём себе по вкусу, но уж точно не цветы…

Да ещё и такой удивительный букет! Вот же чёрт! Кажется, что с каждым новым днём всё больше и больше отдаю себя в руки к Дьяволу.… Хотя… к Дьяволу ли?.. Наслаждаясь изумительным ароматом пионом, что мгновенно заполнил всё вокруг, я благодарила случай, отправивший Питера в Страсбург. Было бы крайне неловко объяснять мужу, от кого же я могла получить столь чудесные цветы.

«Значит, уже завтра» – сердце так сильно забилось в предвкушении, что я совершенно не могла усидеть на месте. А тем более – спать! Моё утро началось уже в четыре часа. Казалось, что я практически порхала, отсчитывая минуты до нашей встречи.

Минуты! Спасибо Господи, что хоть не секунды, иначе бы я точно сошла с ума.… Когда же часы показали 19.00, я вылетела из SPA-салона, словно за мной гналась стая диких псов!

Наконец-то дом, наконец-то квартира и… вот я уже глотаю жменю успокоительного, не в силах справиться со своим волнением… Часы показывают 20.05, и сердце буквально вырывается из груди! Кажется, в последний раз я чувствовала себя так на выпускном экзамене. Точно, профессор тогда ещё задал дополнительный вопрос, который я абсолютно не учила, и пришлось на ходу сочинять какую-то несуразицу.

Ладно. Хватит уже паниковать, мне как-никак двадцать семь, и это уже далеко не первое моё свидание и далеко не первый мой секс.… Что там говорила Коко Шанель? «Женщина ближе всего к наготе, когда она хорошо одета». Вот и чудно, а значит, сегодня меня ждёт маленькое чёрное платье.

Всё просто. Атлас, чтобы подчеркнуть фигуру, тонкие бретельки, длина до середины бедра и обязательно закрытая грудь. И никаких чулок! Не хочу, чтобы он решил, что я могу дать ему больше, чем положено. Красивое бельё и приятные духи…

Ну, вот и всё. Волосы перекинула на одну сторону, глаза подвела, губы накрасила. Кажется, всё. Окей. Как же хочется ему понравиться!

Звонок в квартиру возвестил о том, что меня уже ждут. «Вот же черт!» – ровно 21.00. Подобная пунктуальность не могла не восхищать.