Джанет Дейли - Соперники

– Эллери, посмотри как бы ненароком на тот темно-зеленый седан – кажется, «форд», – что затормозил на спуске холма. Ты видишь водителя? – Она стояла спиной к улице и к седану и делала вид, что ищет ключи в вечерней сумочке.

– Не очень отчетливо, – сказал Эллери после короткой паузы. – А в чем дело?

– Ты помнишь того официанта в коричневых ботинках на приеме у Деборгов? С большим ястребиным носом?

– Помню. – В его голосе слышались вопросительные нотки, ожидание объяснения.

– Посмотри внимательно – это не тот официант?

– Слишком далеко. Все, что я вижу, – это очертания головы человека за рулем.

– Ну и Бог с ним. – Она с раздражением пожала плечами и извлекла ключ из сумочки. – Пойдем в дом.

Нахмурившись, Эллери напоследок взглянул на машину и пошел за Флейм, мягко взбежавшей по ступенькам к своей двери.

– Что все это значит? С чего ты взяла, что это официант?

– Он отправил ту мерзкую записку, а вернее, доставил. – Быстро повернув ключ в замке, она открыла плечом дверь.

– Откуда ты узнала?

Она влетела в прихожую, предоставив Эллери закрывать дверь, затем остановилась у стенного шкафа и сбросила меховой жакет.

– В пятницу вечером он вручил мне другое сообщение. На этот раз – лично.

– Другое сообщение?

– Да. Суть все та же – держись от него подальше. Но только теперь добавилось предостережение: если не послушаюсь, то пожалею об этом. – Она понимала, что из-под ее беспечности проступает беспокойство, но не могла притворяться хладнокровной. – Более того, он следовал за мной по пятам весь уик-энд.

Она повесила жакет на плечики и убрала в шкаф.

– Повсюду?

– Нет, слава Богу. – Несмотря на напряжение, а может быть, благодаря ему она взглянула на Эллери и рассмеялась, вновь обнаружив в себе это новое удивительное чувство. – И не надо вскидывать брови, Эллери Дорн.

– А разве я их вскидываю? – с шутливой невинностью произнес Эллери.

– Беспрестанно.

– По крайней мере, теперь мне ясно, почему все выходные тебя невозможно было застать дома. Хотя в данный момент меня больше интересует, от кого ты должна держаться подальше. Вторая записка не была вразумительнее первой?

– Нет. Но наверняка имелся в виду Ченс.

– А кто отправитель?

С минуту она колебалась, глядя в глаза Эллери.

– Я думаю, Мальком. Кто же еще? Сначала я подозревала Лючанну, но она скорее бы набросилась на меня с выпущенными коготками, если бы хотела драться за своего мужчину. – Она помолчала и как-то сникла. – После этой… ссоры, которая на днях произошла между мной и Малькомом, я знаю: он не погнушается угрозами. А вся эта слежка за мной – попытка доказать, что он не остановится ни перед чем, добиваясь своего.

– И что ты намерена теперь делать? – Эллери посерьезнел.

– Я знаю, что я хотела бы сделать. Я хотела бы пригрозить ему, что немедленно подам в суд за сексуальное преследование.

– Но ты не осмеливаешься, – догадался Эллери.

– Нет, если хочу остаться вице-президентом «Боланд и Хейз». – Она грустно улыбнулась уголком рта. – Кроме того, подобный процесс моей репутации и карьере навредит куда больше, чем его. Какое агентство захочет меня нанять после вполне определенных газетных заголовков? Какой клиент захочет иметь со мной дело? Никакой. А посему… у меня нет выбора, кроме как не поддаваться и показать ему, что меня запугать не удастся – ни ему, ни кому бы то ни было другому.

Эллери поставил на пол свой «дипломат», освободив таким образом руки для того, чтобы зааплодировать.

– Блестящая речь, дорогая. Твердая верхняя губа и все прочее.

Она метнула на него несколько раздраженный взгляд.

– Если ты закончил, то можешь сказать, с чем пожаловал. Наверняка не с визитом вежливости, иначе бы не прихватил с собой вот это. – Она указала на кожаный чемоданчик у его ног.

– Может, тебе покажется странным время, которое я выбрал, но я принес несколько новых идей относительно праздничной рекламы для Пауэлла.

Его рот искривился в скорбно-извиняющейся гримасе.

– Я подумал, что было бы неплохо предварительно просмотреть их вдвоем, тогда, если ты завернешь их, как в прошлый раз, мой персонал не будет до такой степени обескуражен.

– Ты прав, Эллери. Время выбрано довольно странное. Извини.

– Если ты предпочитаешь дождаться…

– Нет. Дай мне несколько минут на то, чтобы принять душ, переодеться и… забыть, что Мальком может быть мне чрезвычайно неприятен. – Она направилась к спальне, бросив через плечо: – Если хочешь, свари кофе!

Аромат свежего кофе разносился по квартире, когда Флейм вышла из спальни – в коричневых брюках и просторном бежевом свитере. Она не удосужилась высушить волосы, а лишь зачесала их назад; мокрые, они пламенели еще ярче. Она нашла Эллери в гостиной, где на кофейном столике были разложены черновые эскизы макетов и раскадровок.

– Я налил тебе кофе. – Он указал на чашку с блюдцем на стеклянной столешнице другого столика.

– Спасибо.

Она отхлебнула дымящейся жидкости. Этот запах и вкус напомнили ей о завтраке с Ченсом всего несколько часов назад. Она ела, сидя у него на коленях, – и все из-за того, что отказывалась от еды, уверяя его, что не ест по утрам. Ченс воспринял это как вызов, усадил ее на колени и стал кормить датским пирожным с ананасовой начинкой. Она, якобы в отместку, заставила его съесть пирожное с малиной.

Дело кончилось тем, что они слизывали начинку друг у друга с пальцев и сцеловывали с губ, перемешивая малину с ананасом.

Это был самый замечательный завтрак в ее жизни.

Взглянув на черные полированные часы на каминной полочке, она решила, что Ченс уже, наверно, в аэропорту. Возможно, даже взлетел. Интересно, когда он позвонит, подумала она.

– Ну что? – Эллери ждал ее замечаний. – Это то, чего ты хотела?

Вздрогнув, Флейм осознала, что смотрит на эскизы, но ничего не видит.

– Извини, я…

Тут раздался телефонный звонок, и она бросилась к телефону, уверенная, что это Ченс звонит из аэропорта.

Но оживленный грубоватый голос на другом конце провода явно не принадлежал Ченсу.

– Это вы, Маргарет Роуз? Я звонила все выходные. Это Хэтти Морган.

– Хэтти… – Флейм не сразу вспомнила горделивую старушку, которая явилась к ней с невероятной историей о родстве и о ранчо в Оклахоме. Флейм не предполагала еще когда-нибудь ее или о ней услышать. – Где вы? – осведомилась она.

– Разумеется, в Морганс-Уоке, – резко прозвучало в ответ.

– Ах, ну конечно. Как я сразу не догадалась. – Ей стало жаль бедняжку, которая продолжала цепляться за свою фантазию. Скорее всего она находилась в доме для престарелых и все это было попыткой убежать от одиночества. – Хэтти! Там никого нет, с кем я могла бы поговорить? Служителя иди сиделки…

– Сиделки?! Нет, сиделки здесь нет!

– Это не значит, что я не хочу разговаривать с вами, Хэтти. – Флейм попробовала еще раз: – Просто мне хотелось бы…

– Вы, как видно, мне не верите! – с упреком бросила Хэтти. – По-вашему, все, что я говорила, – выдумки выжившей из ума старухи. Но вы убедитесь, что я в таком же здравом уме, как и вы.

– Я не сомневаюсь…

– Нет, сомневаетесь. Однако я могу подтвердить каждое свое слово. У вас найдется листок бумаги и карандаш?

– Да. – Блокнот и ручка лежали возле телефона.

– Я звоню вам из Оклахомы. Запишите номер. – Она продиктовала цифры в темпе быстрого стаккато, затем приказала: – А теперь повторите вслух.

Флейм не могла сдержать улыбку, читая цифры, наспех нацарапанные в блокноте.

Эта женщина и в самом деле была в здравом уме – сообразила, что Флейм могла ее обмануть и ничего не записать. Теперь Хэтти убедилась в обратном.

– Хорошо, – бросила она. – Сейчас я положу трубку, а вы перезвоните мне по этому номеру.

– Хэтти…

– Нет. У вас не должно остаться никаких сомнений насчет того, что я говорю из Оклахомы. Можете проверить по справочнику – я дала вам код Оклахомы.

– Я знаю, что…

– Тогда перезвоните. Если хотите, за мой счет. – Раздался резкий щелчок – на другом конце провода повесили трубку.

Внезапно Флейм охватили сомнения, и, хмуро глядя на трубку, она медленно опустила ее вниз. Неужели она ошиблась относительно Хэтти Морган? Возможно ли, чтобы все это было правдой?

– Что-нибудь случилось?