Джанет Дейли - Соперники

Перед внутренним взором мелькнула другая зигзагообразная вспышка, осветившая ночное небо, когда он выходил из аэропорта после встречи с Сэмом и Молли, молния осветила также голубой «линкольн» на стоянке и удалявшуюся от него женщину под зонтиком, защищавшим ее от проливного дожда. По высокому силуэту и знакомой походке он узнал Флейм – он сразу понял, что это она, даже не видя ее лица. Только одна причина могла привести ее в аэропорт: на выходные к ней прилетал Мальком Пауэлл.

Из соседней гостиной донесся резкий хлопок бутылки шампанского, прервавший его воспоминания об этой сцене под дождем. Ченс резко отвернулся от кровати, на которой несколько драгоценных ночей они спали как муж и жена, – он прогнал от себя воспоминания, как когда-то она прогнала его.

Двойные двери в гостиную были закрыты. Когда Ченс их распахнул, Эндрюс бросил на него беглый взгляд, продолжая разливать шампанское в два фужера из бутылки, обмотанной полотенцем, которое впитывало в себя капельки пузыристой пены. А развалившаяся на диване Лючанна приняла соблазнительную позу: положив руки на пышные диванные подушки, она чуть подалась вперед и запрокинула назад голову.

– Тебе лучше, дорогой? – Ее темные глаза восхищенно его оглядывали.

– Суше, – буркнул Ченс и вошел в комнату; Лючанна, взяв оба бокала, поднялась с дивана ему навстречу. – Шампанское! По какому случаю? – спросил он, беря у нее стакан.

– Дорогой, когда это нам нужен был особый случай, чтобы выпить шампанского? – С этими словами она коснулась его хрустального бокала своим.

Ченс поднес бокал ко рту, но не успело искристое вино коснуться его губ, как он резко его отдернул.

– Какого черта… – Он осекся на полуслове, бросив свирепый взгляд на Лючанну.

Она засмеялась.

– Это не яд, дорогой, а персиковое шампанское.

Он резко повернулся к домоправителю, когда тот, аккуратно обернув бутылку полотенцем, ставил ее в ведерко со льдом на специальной подставке.

– Сколько бутылок у нас осталось, Эндрюс?

– Вы велели мне купить два ящика, когда…

– Выброси. Все без остатка!

Эндрюс заморгал от такой чудовищной расточительности.

– Но, сэр…

– Я сказал, чтобы в доме его не было!

Ченс грохнул бокал о столик с такой силой, что сломал хрустальную ножку, шампанское расплескалось на серовато-бежевый ковер, бокал упал на пол и разбился вдребезги. Но Ченс, направлявшийся к двери, казалось, этого не заметил.

– Ченс, куда ты? – окликнула его пораженная и сбитая с толку Лючанна.

Остановившись у двери, он обернулся. Его взгляд был обжигающе холоден.

– В библиотеку. – Затем обратился к Эндрюсу: – Отвечай на телефонные звонки. Я не хочу, чтобы меня беспокоили.

Лючанна вздрогнула, когда он с силой захлопнул за собой дверь. Она медленно перевела взгляд на персиковое шампанское в своем бокале.

– Он велел тебе купить его, когда привез ее сюда, верно, Эндрюс? – тихо и с упреком проговорила она.

После короткой паузы домоправитель ответил:

– Да, мэм, кажется, это было тогда.

Она подошла к ведерку для шампанского и, вылив содержимое бокала на лед, посмотрела на Эндрюса.

– Что ты стоишь? Ты же слышал мистера Стюарда. Выкинь его. Сейчас же!

Повернувшись к нему спиной, она, все еще держа пустой бокал, крепко прижала руки к груди.

Послышалось легкое движение, затем почти бесшумно щелкнула дверь. Оставшись одна, Лючанна взглянула на бокал. В припадке гнева она швырнула его об стену и зажала уши, чтобы не слышать звон дорогого хрусталя, разлетевшегося на мелкие кусочки.

Когда Мальком вышел из своего самолета, Флейм встречала его у трапа. Она быстро приподняла зонтик, чтобы укрыть их обоих от ливня, и чмокнула его в знак приветствия – он продлил этот поцелуй, вкладывая него гораздо больший смысл.

– Вижу, ты цел и невредим. – Она улыбнулась. – А я за тебя боялась.

– Я тоже, – ответил Мальком.

– Сильно качало? – спросила она, глядя на него с прежней тревогой.

– Нам удалось обогнуть самые черные тучи.

– Слава Богу. Моя машина на стоянке. Мы вернемся за твоим багажом.

– Вернемся? Откуда?

– Мы должны были встретиться с Беном Кэноном и Гэмом Флетчером десять минут назад, – сказала она, торопливо ведя его по лужам на асфальте к стоянке напротив крыла для частных рейсов. – Гэм Флетчер – агентство по продаже недвижимости, который пытался приобрести для нас землю Краудеров – правда, безуспешно. Он настаивает на разговоре с нами. Я собралась было встретиться с ним сама, но подумала, что будет лучше, если ты узнаешь все из первых уст, а не от меня.

– Где мы с ними встречаемся?

– В гостинице при аэропорте.

Усаживаясь на заднее сиденье машины, Мальком ощутил укол раздражения.

– Оказывается, я проделал огромный путь лишь для того, чтобы, едва сойдя с самолета, попасть на очередное заседание. Честно говоря, я ожидал другого, Флейм. А как насчет замечательного старого бренди и уютного вечера перед камином, о котором ты говорила по телефону, чем и сумела выманить меня сюда?

– Извини, дорогой, обещаю, что мы устроим это в какой-нибудь другой вечер, – и она тут же начала рассказывать о положении дел с Краудерами.

Мальком лишь притворялся, что слушает. Он вспомнил, как она чмокнула его – на ходу, – когда он сошел с самолета. С легкой иронией он подумал, что в свое время представлял себе роман с Флейм как страсть, в которой можно будет укрыться от повседневных стрессов. А вместо этого их взаимоотношения стали дополнительным источником таковых. Он занимался делами по шестнадцать часов в день. И проделал весь этот путь, чтобы продолжить их? Он усмехнулся про себя тому, что ради этого отказался от редкого отдыха у себя на яхте.

Улыбка исчезла с его лица, когда он вспомнил реакцию Дьедр на его сообщение о том, что на Дне открытия его не будет. Он предупредил ее об этом всего за два дня. Он и сам не знал почему. Может быть, чтобы подчеркнуть срочность поездки. Но она не поверила ни одному его слову.

– В эту пятницу? Значит, тебя не будет на Дне открытия, – сказала она, не в состоянии скрыть разочарования.

– Мне жаль, но ничего не поделаешь.

– Куда ты едешь?

После секундного раздумья он ответил:

– В Талсу.

В это мгновение она отчетливо поняла, к кому и зачем он мчится, хотя и не произнесла ни слова. Обо всем сказало отразившееся в ее глазах страдание. Она отвернулась от него, чуть приподняв плечи, словно это помогало унять боль.

– Если ты должен ехать, поезжай. – Она пыталась говорить непринужденно. – Будет ведь и следующий год. – И тихонько добавила: – Правда?

– Конечно, – грубовато отозвался он, скрывая за этой грубоватостью угрызения совести.

Интересно, что она сейчас делает.

– Ну вот и приехали, – вывела его из задумчивости Флейм. – Стараниями Бена нам предоставили одну из комнат для переговоров. Он обещал встретить нас в холле.

Стеклянный кувшин с ледяной водой и четыре стакана стояли на блюде в центре длинного стола. На отдельном подносе были приготовлены высокий кофейник, пластиковые чашки и пакетики с сахаром и сухими сливками. Остальную поверхность стола занимали открытые кейсы, блокноты и пепельницы.

Мальком откинулся на спинку стула, стоявшего во главе стола, скрестив руки на животе. На противоположной стороне поднимались колечки дыма из вересковой трубки, зажатой в зубах у адвоката. Подобно Бену Кэнону, Мальком главным образом смотрел и слушал; совещание вела Флейм – напористо и решительно. Она напоминала ему тигрицу, стремившуюся ухватить любую добычу, сулившую искомый результат.

– Но, мистер Флетчер, вы же говорили, что, по-вашему, мистер Краудер не прочь продать землю.

– Я помню, – ответил агент. – Однако его дочь категорически против.

– Какое она имеет право диктовать ему, продавать землю или нет? Ведь владельцем является он. И не нуждается в ее разрешении.

– Нуждается. Она все контролирует.

– Это смешно. Она всего лишь его дочь, – сказала Флейм с явным нетерпением.

– Я не знаю, в чем там дело. Наверно, мистер Кэнон лучше вам объяснит, но она… является чем-то вроде официальной опекунши. Они договорились об этом в прошлом году, перед тем как ему лечь на операцию. И эта договоренность остается в силе. Бедняга едва может говорить и большую часть времени настолько слаб из-за лекарств, что напишет пару слов, и ему нужна передышка. А миссис Краудер прямо голову теряет, переживает и за него, и за все счета, не знает, как расплатиться, и что будет с семьей.