Миша с Кириллом нашли общий язык на почве бизнеса. Мишаня немедленно предложил свои услуги, пообещав стать крышей для магазинчика. Кир помог молодой семье с ремонтом. Свадьбы гуляли в разные дни, но дружно, с размахом и от души. Приехавшие из Украины родственники разместились на даче Костриковых. Светлана Юрьевна - щедрая душа, жить зазвала к себе. Места было много, правда, собаки перелаялись - Мусечке маманькин кобелёк - пудёль Жорик - не сразу пришёлся по душе.
После нового года, празднуемого шумно в четыре семьи, родня вновь укатила в Украину, увозя щедрые гостинцы. Мать плакала, обнимала Кира, прося позаботится о доченьке, рассказывала, что самой ей пришлось нелегко... Дура дурой была - столько ошибок понаделала. Кир рассказами о доченьке очень заинтересовался, и было видно, что задумался, рассматривая Маринку под иным углом, начиная понимать некоторых чужих тараканов.
За декабрём и весёлым Новым годом, превратившимся для Маринки в медовую сказку в январе, незаметно прилетел февраль. Живот уже заметно выпирал, и подруженьки, вместе гуляя в женскую консультацию, круглосуточно вели разговоры о детках, родах, закупались одёжками.
Мужики за головы хватались и нередко беззлобно подкалывали друг друга на тему будущего отцовства. Оба гордые, счастливые, но Кир не упускал случая подколоть, что он раньше расстарался. Мишаня с гордым превосходством ответил, что у них будет девка, а он, Миха, стрелял может редко, но зато метко. Ленка богатыря родит, а если у Кира дочка в маму красавицей пойдёт, так и быть - возьмут они невесту на воспитание.
- Это кто кого ещё воспитает! - немедленно отзывалась Маринка, выходя из комнаты. Парни угорали. Встанут девки - руки в боки, пузом вперёд - что ты с ними будешь делать?
- Подчиняться, - вставляла Ленка, угрожая Мише, что родит девку. Миша больше доверял УЗИ - по результатам выходило, что у Костриковых будет дочь, у Шубиных (фамилия Мишани) - сын.
В марте Кир полностью закончил ремонт и перевёз жену и своё семейство в новые пенаты, вместе с пожитками. Переступая порог некогда бабушкиной квартиры, Маринка тихо ахнула, совершенно не узнав некогда обшарпанную двушку.
Кир старался - обыграл пространство зеркалами, забабахал оригинальный дизайн и, что больше всего тронуло сердце Маринки - сохранил все её дорогие поделки, оставил любимые шторы, обустроив гостинную таким образом, чтобы они не просто вписались, а стали некоторой изюминкой комнаты. И всё-то он учёл, и детскую кроватку, которую они вместе выбирали, и пеленальный стол, и уютный электрокамин под огромным во всю стенку телевизором – много всего.
В апреле они со Светланой Юрьевной занялись магазином - вот где кипучая энергия Маринки смогла развернуться на полную. Светлана Юрьевна в прошлом сама была заведующей магазином, многое могла подсказать, подметить вовремя, подобрала толковый персонал из опытных женщин...
Маринка Кира жутко ревновала, хотя, по мнению свекрови, ревновать можно было разве что к работе. Кир на свою ненаглядную надышаться не мог. Собственно, чем ближе подходил день родов, тем больше с Березиной сдували пылинки, не разрешая практически никакой работы: кушать, гулять побольше, спать – вот, по мнению Кирилла, чем должна была заниматься девушка. Спасала верная Иванова: радуя мужей, два неповоротливых колобка выкатывались по магазинам.
В последние дни Березина себе места не находила: решила заняться стиркой, намыть полы, начистить ванную и чего бы только ещё не удумала, если бы не бдительная свекровь. Светлана Юрьевна пасла Березину, аки коршун наседку. В жизнь молодых обещала не вмешиваться (хотя Кир иронично советовал маман не зарекаться тем, что не сможет исполнить), но за Березиной в отсутствие сына свекровь присматривала. Опасалась, что роды начнутся со дня на день, а у Марины не хватит соображалки позвонить и поставить в известность.
Маринка не понимала, чего там соображать: все бегают и суетятся вокруг неё, словно она президентом стала. Женщины раньше в поле рожали, и косить шли. А у неё уже заказана отдельная палата, врачи с акушерами ждут и... Кир... Маринка улыбнулась, приложив ладонь к запылавшему лицу. Больше года прошло, а у них всё, ровно в первый раз. Стоит подумать о своём ненаглядном упыре, Маринку захватывали волны эйфории, а глядя на Кира, смущалась, ровно девочка.
В счастье нет правил, оно не грамматика - на листе не распишешь и не объяснишь – тихий незримый свет, мгновение необъяснимой полноты жизни. Щелчок замка - выстрел любви... счастье открывает дверь и входит в дом. Светловолосое, голубоглазое счастье с арийским лицом, в распахнутой куртке на широких плечах... Счастье сорок восьмого размера в сто восемьдесят семь сантиметров ростом, рассекающее мир размашистым небрежным походоном, оставляющее следы жизни на поверхности Маринкиного бытия... Всё, что бы он ни делал, всё, к чему он прикасался...
Маринке очень хотелось бежать навстречу, броситься на шею, но она не побежала, хотя радость внутри скакала визгливым, прыгающим щенком. Березина осталась степенно и важно стоять на стуле, довешивая на карниз постиранную занавеску. Светлана Юрьевна, устав бороться с Маринкой, что не думает ни о себе, ни о ребёнке, полетела жаловаться. И наябедничала по дороге, забирая у сына куртку, прося повлиять. Маринка не сомневалась, что он повлияет - просто очень хотела дать ему возможность повлиять.
- Проказничаешь? - ласково спросил Кир, входя в комнату, улыбаясь, созерцая комок счастья Маринки глазами огромной любви. Протянул руки и... маленькая кошка очень хотела броситься в своё распахнутое навстречу окно, зная, что оно принадлежит только ей одной. Для неё в этой жизни кто-то зажёг свет... Но она не прыгнула, позволяя себе прочувствовать полноту мгновения, а Киру тихо подойти, обнять и поцеловать опустившийся, выпирающий живот.
- Настёна, мамка не слушается? - шепнул он, потираясь носом и лёгкой щетиной. Поднял, снимая с табуретки, легко, не чувствуя веса...
Счастье не обременительно - говорил Кир. Они смотрели друг на друга, сияли незримо, и Светлана Юрьевна, украдкой утерев напросившуюся слезу, вышла, тихонько прикрыв за собой дверь, не осмелившись ничего говорить, боясь помешать и спугнуть прилетевшую на карниз двоих птицу. Множество птиц живущих на третьем этаже.
«Ты мой человек!» – безмолвно сказала кошка, трогая лапкой раму чужой души.
А человек поставил на пол и открыл дом сердца: «Живи, кошка».