— Нет, я в этом не участвую! Баста! — твердо сказал Калачников.

— Даже если я очень, очень тебя попрошу? — выделяя каждое слово, спросила она.

— Даже если очень попросишь! Я дал себе клятву, что покончу с телевидением раз и навсегда.

— Когда же ты успел прийти к такому решению? Еще совсем недавно ты об этом и не думал. В прошлый мой визит ты мне ни о чем таком не сообщал.

— Да вот, успел!

Волкогонова встала с кровати и, нервно покусывая губы, подошла к окну. Она словно решалась сказать еще какую-то неприятную вещь.

— В конце концов, — вздохнула Марина, — снять сюжет в этой палате важно не только для меня, но и для тебя. Ты бы знал, какие небылицы о тебе придумывают в газетах.

— Это нечестно! — подался вперед Калачников. — Как врач, пусть и бывший, ты не должна была расстраивать человека с больным сердцем.

— Но теперь-то с сердцем у тебя все в порядке, — парировала она. — Я специально в этом удостоверилась у врача. Да и ты сам мне об этом только что объявил.

Калачников опять откинулся на подушку, тоже посмотрел в окно на потемневший вечерний парк, на низко стелившиеся над ним тучи и поинтересовался:

— А что, все так плохо? Я о прессе.

— Хуже некуда. Многие тебя уже похоронили.

— Как раз об этом я тебе в свое время и талдычил! Мне ни в коем случае нельзя было показывать, что у меня проблемы со здоровьем! — непонятно чему обрадовался Петр и, осознав это, опять надулся.

Было такое впечатление, что Марина отчаялась упрашивать его. Очередная ее попытка была уже почти формальной:

— До того, как ты попал в больницу, ты не упускал ни одного случая появиться на телеэкране, — сказала она. — Почему же ты не хочешь использовать такую отличную возможность сейчас?! Ты должен пойти наперекор судьбе, показать всем, что тебя рано хоронить! Что у тебя полно сил и ты опять готов к борьбе!

Сердце Калачникова разрывалось от желания быть с этой женщиной рядом, участвовать во всех ее делах. Уже почти сдавшись, Петр привел свой последний аргумент.

— Ты не сможешь заснять меня в этой палате, — сказал он.

— Почему? — насторожилась Марина.

— Все очень просто: сейчас уже шесть часов вечера, а в восемь допуск посторонних в больницу прекращается. Ты не успеешь собрать съемочную группу. А завтра утром меня выписывают — так сказал лечащий врач.

Легкая, едва заметная улыбка проскользнула по лицу Волкогоновой.

— Это совсем не проблема, — заявила Марина. — Я захватила с собой всех, кто мне нужен. Они ждут за дверью. Ну что, ты готов дать мне интервью?!

— Ты… ты… — никак не мог подобрать точного слова Калачников. — Ты далеко пойдешь.

— Не трать время на пустую болтовню! — нетерпеливо отмахнулась она. — Да или нет?!

Калачников прикинул, что в ящике он может появиться уже в следующий понедельник, причем программа «По душам» шла в лучшее вечернее время, собирала у экранов миллионы телезрителей, и сказал:

— Да!

— Прекрасно! — победоносно констатировала Марина. Она открыла дверь и крикнула в коридор: — Ребята, заходите!