Даша форсированными темпами обретала былую форму. Как и всякая женщина, она хотела бы похудеть, не затрачивая усилий, "не истязая себя". Однако славянская природа, как правило, заставлявшая женщин расползаться после рождения детей, не оставляла иных путей, кроме строгого режима. Мел тоже был беспощаден, он даже выучил французскую пословицу: "Pour etre bell, il faut souffrir" ("Чтобы быть красивой, нужно страдать"), которую не забывал повторять жене ежедневно. Даша оставалась все еще немного полнее, чем была, но ее притягательность не пострадала.
В предрождественской Москве проходили праздничные тусовки, на которых Мелу следовало бывать. Даша охотно сопровождала его, тем более что с нового года она должна была начать работу референтом в банке мужа.
…Зазвонил телефон, и Даша сняла трубку.
— Дашенька, сегодня неожиданная ночная тусовка в "Праге", — услышала она голос Мела. — Я пришлю за тобой машину в семь тридцать. Надень что-нибудь от Сен-Лорана, тебе идет его стиль. И не волнуйся за Жорж-Алекса, мы вернемся вскоре после полуночи, а няня пусть запрется на все замки.
Хотя Даша не любила оставлять сыновей по вечерам, ей не хватало общества, да и перед платьями, как известно, есть обязательства — их нужно вывозить в свет. В хорошем настроении она начала собираться.
Выбрав бирюзовое, замысловатого фасона платье, открывавшее шею и оголявшее часть спины, она подобрала к нему подходящий гарнитур из бирюзы в серебре интересной прибалтийской работы (подарок Мела к ее дню рождения), затем наложила соответствующий грим и надушилась "Клема". Выдвинув ящик с обувью, достала из коробки новые туфли приятного серого тона, к которым полагалась сумочка из той же кожи на длинном ремешке.
Бросив в зеркало удовлетворенный взгляд, она поднялась наверх к детям, чтобы дать наставления няне. Та, увидев ее, ахнула от восторга. Дети, сосредоточенно высасывая разрисованные зайчиками бутылочки, крепко держа их в маленьких ладошках, были спокойны. Даша опять спустилась вниз. Скоро свет фар банковской машины засигналил в окна. Накинув шубку из черно-бурых лис, Даша поспешила к машине.
Когда она вошла в кабинет Мела, тот встал и пошел ей навстречу.
— Если бы эта женщина не была моей женой, я бы женился только на ней! сказал он, обнимая и целуя ее. — До чего же ты у меня хороша!
И какой божественный аромат! Сейчас выезжаем, детка, только переоденусь…
Мел держал в комнате позади своего кабинета два выходных костюма на случай неожиданных выездов. Даша следила за тем, чтобы в его "офисном" гардеробе все было "тип-топ".
Через полчаса они входили в зеркальный зал ресторана "Прага". Тусовка, пока немногочисленная, но весьма элитная, только что началась; народ толпился около закусочных столов, на краю которых стояли подносы с напитками. Даша взяла шампанское, Мел — виски.
Сделав глоток, Мел сказал:
— Пора сделать круг по знакомым… Ты со мной или отдельно?
— Отдельно, — улыбнулась Даша, — я тут видела кое-кого из старых приятельниц. Подойду, утолю их любознательность относительно нарядов и детей…
— Ну-ну, тогда до встречи. Смотри, не потеряйся!
Вскоре Мел отыскал ее в заметно увеличившейся толпе и попросил быть переводчиком в беседе с французом, президентом ассоциации провинциальных банков "Лионского кредита". Даша превосходно справилась с задачей, за что получила поцелуй благодарного супруга.
— Не страдай, малышка, скоро поедем домой!
— Напротив, Мел, я очень комфортно себя чувствую!
— Вот и отлично! Погуляй еще. — И он заскользил дальше "делать из воздуха деньги".
Через некоторое время, когда он беседовал с очередной "жертвой", какой-то внутренний толчок заставил его оглянуться и поискать глазами жену. Даша стояла у окна (простудится, там же дует!) и оживленно беседовала с высоким представительным мужчиной, примерно одного с Мелом возраста. "Кто это? — подумал Мел. — Не знаю… Интересно…" Повернувшись к "жертве", он продолжил разговор. Однако чувство тревоги не покидало его; рассеянно ответив на какой-то вопрос, он опять посмотрел в сторону жены. Даша стояла на том же месте и все так же беседовала с мужиком! Мужик был явно очарован: вежливо улыбаясь, он старался наклониться ближе к ее лицу и шее, нашептывая что-то приятное! Но даже не это потрясло Мела до изумления: Даше определенно нравились его ухаживания! Она кокетничала, лицо ее раскраснелось, глаза лучились! А мужик-то, мужик не просто клеился, он уже приклеился! Мел мгновенно вспомнил свое недавнее прошлое: как пронзала при первой встрече Дашина неотразимая сексапильность. Ярость мужчины-собственника, которому могут предпочесть другого, девятым валом накатила на него. Прервав разговор и невнятно извинившись, он стал плечом разрезать толпу, прокладывая путь к бирюзовому пятну. Оскорбленный до глубины души, он уже не различал лиц! Подойдя к Даше, Мел молча схватил ее за запястье, так что звенья браслета больно впились в руку, и, бросив презрительный взгляд на потенциального соперника, стремительно потащил жену к выходу. Последнее, что он увидел, было изумленное лицо мужика с раскрытым ртом, где застряло окончание фразы. Бедняга думал, что Даша здесь в "свободном полете", а дело обернулось совсем не в его пользу!
— Мел, что ты делаешь? Мне больно… — Она едва поспевала за его широким шагом.
— Это я должен спросить, что ты делаешь? — прошипел он, бегом спускаясь по лестнице. Вырвав из рук гардеробщика верхнюю одежду, Мел просунул Дашины руки в шубку, накинул на себя длинную дубленку и потащил ее к выходу.
— Найди вначале такси, я подожду здесь, ты видишь, какие на мне туфли…
— Нет, теперь я не выпущу тебя из рук. — Он с омерзением взглянул на ее ноги. — Постарайся не замерзнуть!
По счастью, около ресторана стояло несколько свободных такси. Когда Мел сказал, куда ехать, водитель заломил немыслимую цену, но Мел не стал торговаться, открыл заднюю дверцу, втолкнул Дашу на сиденье и бухнулся рядом.
— Как ты могла, как ты могла… — рефреном негромко повторял он. Потом опомнился: — Кто этот проходимец, которого даже я не знаю?
— Он не проходимец, он — журналист, — тихо и спокойно ответила Даша. Она назвала известную фамилию.
— А-а, новый Константин Симонов! Про Афганистан писал… Заодно по чужим женам решил "пострелять"… О чем он с тобой говорил? — требовательно спросил Мел.
— О французском кино.
— Да что ты говоришь?! Может, он предложил тебе главную роль во французском фильме? — язвительно осведомился Мел. Даша молчала.
— Шеф, давай скорей!
— Скорее не могу, господин, — невозмутимо откликнулся водитель, милиция на каждом перекрестке.
— Ну тогда хоть обогрев включи, у моей жены ноги замерзли!
Водитель, не прекословя, включил обогрев; он явно сочувствовал Даше.
Всю оставшуюся дорогу Мел демонстративно смотрел в окно.
Дома он дал волю своим чувствам.
— Как ты могла! — кричал он, меряя большими шагами гостиную. — Моя жена, мать моих детей…
Даша едва не прыснула над этим забавным: "моя жена, мать моих детей". От ревности Мел совсем потерял голову, даже не может найти подходящие слова! Как это не похоже на него, всегда такого спокойного и уверенного в себе…
— Но, дорогой, я же просто разговаривала! Ты хочешь, чтобы я в обществе молчала?!
— Ты не "просто разговаривала"! Ты выпрыгивала из колготок, чтобы ему понравиться! Ты накидывала на него свои бабские сети! Ну скажи, чего тебе не хватает? Тебе мало меня одного?!
— Побойся Бога, Мел, мне никто не нужен! Невинное женское желание видеть восхищение не только в глазах своего мужа…
Мел даже задохнулся от ярости:
— Ах, невинное желание! У тебя было мало мужиков до меня, и теперь ты решила наверстать?!
— Мел, мне не нравится твой тон! Я устала, замерзла и хочу спать!
— Нет, ты выслушаешь все, что я считаю нужным тебе сказать! Я не позволю тебе флиртовать, даже невинно, ни с кем! Ты должна держать в голове только меня и сыновей. Если такое еще раз повторится, я способен тебя ударить. Я за себя не ручаюсь, а это уже конец нашей жизни!
Он еще долго выкрикивал обидные слова, изливая гнев и ревность. Даша, опустив голову, улыбалась: она испугалась этого взрыва. Но ей было приятно узнать силу его любви и привязанности.