Сверху уже спускалась няня.
— Няня, где мое семейство? Где Дарья Александровна? — не скрывая тревоги, спросил Мел.
— А разве она вас не предупредила, Мел Георгиевич? Она вызвала такси, собрала близнецов и, сказав, что у родителей что-то случилось, уехала. Я возражала, говорила, что близнецы будут только мешать. Но Дарья Александровна их забрала.
Мел почувствовал, что Дашино бегство как-то связано с его недавним приключением. Но как? Не могла же она узнать!
— Няня, она взяла детские вещи?
— Да, она сложила в сумку пару костюмчиков и немного белья. Больше ничего не взяла.
Мел бегом поднялся на спальный этаж. Все Дашины вещи, кроме шубки из чернобурки и одного костюма, который, по-видимому, был надет на ней, висели в гардеробной, источая слабый аромат знакомых духов. Слава богу, она отъехала ненадолго!
По-прежнему волнуясь, он прошел в спальню. На кровати, на покрывале, лежал сложенный вдвое лист бумаги, а рядом, почти сливаясь с пестрой тканью, — два Дашиных кольца: обручальное и с крупным бриллиантом, которое он подарил ей на первую годовщину свадьбы и которое она носила всегда.
Осторожно переложив кольца на тумбочку, Мел нехотя развернул лист; он уже догадывался, что там написано.
"Я все знаю. Забираю Жорж-Алекса и переезжаю к родителям. Жить во лжи я не желаю. Прошу тебя заняться разводом. Все необходимые бумаги я подпишу, как только ты их оформишь. Относительно раздела имущества и обеспечения детей полностью полагаюсь на тебя; знаю, что ты нас не обидишь". Подписи не было.
"Развод?! Какой развод? — заскрежетал зубами Мел. Что за нелепая бабья выдумка?! Что за бред! Так я и согласился на развод! Держи карман шире!" Он в ярости метался по комнате, пока не взял себя в руки. Она все знает! Но откуда и что именно? Немедленно ехать за ними и водворить обратно в дом, в их дом! Разбираться нужно здесь, в этих стенах, уговаривать и действовать силой, не давая ей опомниться, лишив возможных союзников! Родные стены и выработавшиеся привычки помогут! Только так можно вернуть Дашу и сыновей! Скорее, скорей!
— Няня, — крикнул он, быстро спускаясь по лестнице, — я поехал за Дарьей Александровной. Приготовьте нам "взрослый ужин", а близнецам что-нибудь вкусное, что они особенно любят.
Через сорок минут он был у дома Дашиных родителей. Не дожидаясь лифта, взлетел на четвертый этаж и нервно позвонил в дверь. Открыл растерянный Александр Иванович. За ним стояли, задрав головки, взлохмаченные, потерянные птенцы, его сыновья. Увидев отца, они заголосили.
— Папочка, поедем домой… здесь нет моего велосипеда, — бросился к Мелу Георгий.
— Мишка-а, мой Мишка-а, он остался дома! — вторил ему Александр.
Мел присел на корточки и обнял сыновей; сопливые мордашки уткнулись ему в грудь.
— Парни, что же это делается? О чем вы ревете? Я здесь, мамочка здесь, сейчас поедем домой. Кончайте плач!.
— Да-а-а, мамочка с бабушкой… они закрылись в дальней комнате… Нас не пускают… — захлебывались сыновья.
— Ну успокойтесь, парни. Сейчас разберемся… Мел поднялся и взглянул на Дашиного отца.
— Что случилось, Мел? Даша приехала сама не своя, скинула на меня детей, сама закрылась с матерью — сидят вдвоем, шепчутся о чем-то. Малыши расстроены, плачут, ничего не едят, только пьют сок. В чем дело?
— Пока не знаю, Александр Иванович, пойду разбираться.
Он прошел в глубь квартиры и решительно постучал в дверь спальни. Открыла Нина Николаевна.
— Мел, как хорошо, что вы приехали! Даша совсем расклеилась, она тут такого понавыдумывала, что я просто отказываюсь верить. Успокойте ее, голубчик.
— Ничего я не выдумываю, мамочка, — раздался с кровати голос Даши, так все и было…
Она лежала, укрытая пледом: глаза были красные, но сухие.
Мел подошел к кровати и опустился на колени, одной рукой обняв жену.
Что ты написала мне, малышка? Что за чушь, что за глупость? И что за "все" ты знаешь?
Даша сердито отбросила его руку.
— Я знаю все! Мне звонила твоя любовница…
— Какая любовница? — гневно вставил Мел.
— Ну, твоя женщина на стороне: Галя, Валя — я не разобрала! С ней ты был на днях в санатории.
— Дети, я пойду к малышам. — Нина Николаевна поспешила покинуть спальню, понимая, что предстоит нелегкое объяснение.
— И что же она тебе наговорила? — вскипел Мел.
— Что ты ее любовник уже целый месяц, что в "Загорских далях" вы были вместе и не было там никакого совещания для управляющих банками; что ты будешь с ней встречаться и дальше…
"Господи, — обрадовался Мел, — как хорошо, что эта б… столько наворотила! Поверить в эту чушь трудно, да и проверить можно в любой момент. Но какова сука, вот грязная тварь! Отомстила, как обещала… Откуда только домашний телефон узнала?!"
Он уже понял, какой будет его линия защиты: все-все отрицать, соглашаться только с тем, что отрицать невозможно.
— …что она беременна от меня, что я собираюсь оставить семью, бросить жену и сыновей, — включился Мел в Дашин гневный монолог.
— Нет, этого она не говорила, — сердито буркнула Даша. — Но ты спал с ней. Твой костюм и сорочка пропахли французскими духами!
— Детка, но у тебя тоже французские духи, и я сплю с тобой… — с иронией сказал он.
— Не держи меня за дурочку! — Даша в гневе даже поднялась на локте. Ты пропах "Опиумом", я им никогда не пользовалась.
Против такой "убийственной" улики Мелу нечего было выставить, и он решил на ходу изменить тактику:
— Единственное мое преступление состоит в том, что я танцевал с ней. После совещания был устроен банкет, так она просто повисла на мне! Не мог же я отказаться, если женщина сама приглашает танцевать! Как-то не хватило духу ставить ее в неловкое положение на глазах у всех. Она действительно прижималась, отсюда — как ты там говоришь? — "Опиум". Я и увидел-то ее впервые в санатории, она даже не из Москвы. А совещание действительно было, позвони Николаю, он подтвердит…
— Конечно, подтвердит, все вы заодно, — вставила Даша.
— Встречаться с ней дальше мне и в голову не приходило! Это случайное трехдневное знакомство! Зачем оно мне нужно!
— Действительно, зачем? — съязвила Даша.
— Я другого не понимаю, — перешел в атаку Мел, — как могла ты, умная и любимая мною женщина, выдумать эту чушь о разводе? Неужели я способен оставить тебя и наших сыновей?
— Развод — это мое решение! Если ты можешь спать в двух постелях, то я не желаю делить тебя с кем бы то ни было! Я предупреждала тебя, что при измене уйду и заберу детей. — Даша не выдержала и заплакала.
— Детка, ты должна успокоиться… Я не сплю в двух постелях, ты можешь мне поверить! Никакой измены не было, нет и не будет! Поэтому о разводе забудь! Зачем разводиться, Даша? У нас прекрасная семья, я обожаю тебя и сыновей… Яне имею женщины на стороне. Почему же я должен лишаться жены и детей?
— Ты все на ходу выдумываешь! Я чувствую, у тебя была эта женщина, уже менее уверенно сказала Даша.
Не обращая внимания на ее слова, Мел продолжал:
— Если бы ты разлюбила, я бы, пожалуй, мог тебя понять. Но всего лишь пять дней назад, перед моим отъездом на этот злосчастный "саммит".
— Ну, дорогие мои, едем домой!
Даша, насупившись, молчала.
— Завтра суббота, — посмотрев в зеркальце заднего вида, по-прежнему бодро продолжил Мел. — Я могу повести вас кататься на санках с гор. Нет возражений?
— На санках, на санках! Я хочу, я поеду, папочка! — обрадовался Георгий.
— А что же ты, Александр? Ты не хочешь?
— Я — как мамочка… Она поедет? — тихо спросил "младший", и Мел увидел, как он прижался головенкой к Дашиной руке.
"Ах ты, мамочкин сынок!" — с умилением подумал Мел, как обычно, удивляясь чуткости и врожденной изящности "младшего" сына.
— Ну конечно, мамочка поедет! Мы же не можем оставить ее одну дома! продолжил Мел тем же бодрым тоном, далеко не уверенный в успехе. — Кроме того, ей будет скучно без нас. Правда, Даша?
— Да, — бесцветным голосом произнесла Даша, и было непонятно, к чему относится это "да".
"Ничего, — подумал Мел, — главное — я везу их домой. Дома все налажу. Видать, сам черт занес меня в этот перепихон? Вертись теперь, как пескарь на сковородке", — в который раз выругал он себя.