– То есть ты хочешь узнать, может ли Валерьян Милорадович на самом деле вылечить человека, так я тебя поняла? – Медсестра перешла на «ты» и лукаво прищурилась, разглядывая смущенную девушку.
– Ну да… в общем, так, – немного замявшись, кивнула Галина.
– Повезло тебе, девочка, – почти торжественно произнесла медсестра, – вернее, повезло больным, которых он с того света вытаскивает. Да-да! Именно так и есть. Потому как доктор Сабанеев хирург от бога. Понимаешь? Руки у него просто божественные. К тому же он не обыкновенный врач, а кандидат медицинских наук и почти доктор. Но не это главное, талант – вот что важно. И еще милосердие, сострадание к людям. Понимаешь? А этим Бог его тоже не обделил. Знаешь, сколько людей ему жизнью обязаны? Не сосчитать. Вот так, девочка. – Женщина махнула рукой и добавила: – Ну, иди, пока Валерьян Милорадович у себя. А то убежит по палатам, не найдешь.
Галя поблагодарила оказавшуюся словоохотливой медсестру и двинулась по коридору.
«Боже, – подумала она про себя, – ну и имечко! Я ни за что не выговорю!»
Осторожно постучав в дверь кабинета и услышав приглашение войти, Галина смело перешагнула порог и очутилась лицом к лицу с восходящей звездой медицины. Видимо, он как раз собирался покинуть кабинет и умчаться по своим докторским делам.
– Здравствуйте, я хотела поговорить с вами, – решительно проговорила Галя, загораживая собой дверь. – Пожалуйста, уделите мне время, совсем немного…
Она умоляюще глядела на светило науки. Сабанеев, к ее великому облегчению, не выказав неудовольствия, жестом пригласил девушку сесть.
– Я слушаю, – официальным тоном произнес врач, серьезно глядя на Галину.
– Понимаете, я… мне хотелось бы узнать реальное положение вещей… ну… у Игоря… – Галина дала себе слово не называть Сабанеева по имени, дабы не попасть в неловкое положение.
– Я догадываюсь: вы по поводу Владимирова? – вопросительно наклонил голову Сабанеев. – А-а, ну да! Вы же у него в палате сидели, – вспомнил он. – А вы ему кто? Родственница? – спросил врач.
– Да… почти. Я его невеста, – неожиданно для себя выпалила Галина и сама испугалась: ведь ежику ясно, что она врет.
Но интуитивно Галина понимала, что, назовись она одноклассницей Игоря, или знакомой, или даже подругой, все это будет совсем не то. И Сабанеев не скажет ей правды о реальном состоянии Игоря, не посоветует, как помочь. Не очень-то медики любят откровенничать с посторонними, им только родственников подавай, это Галина хорошо знала. А невеста – это почти что родня.
– Я невеста Игоря Владимирова, – отчаянно повторила она, не отводя взгляда от лица Сабанеева. – Доктор… я вас прошу… расскажите мне все с самого начала. Если я буду знать подробности о болезни Игоря, я смогу ему помочь.
Каким образом она собирается помочь своему любимому, Галя представляла весьма смутно, но ведь доктору знать об этом не обязательно.
Доктор против «невесты» не возражал, во всяком случае, не выказал ни удивления, ни недоверия. Он внимательно посмотрел на девушку и задал неожиданный вопрос:
– Скажите, вы с ним в ссоре?
– Нет… то есть да… А почему вы так решили? – растерялась Снегирева.
Вовсе не для того она явилась в его кабинет, чтобы обсуждать с ним свою личную жизнь. Да и какая разница, в ссоре они с Игорем или целуются каждый день с утра до вечера?
Сабанеев умел задавать вопросы. Через две минуты он вытянул из Снегиревой то, что являлось для него важным. Галине ничего не оставалось, как подтвердить, что у них с Игорем произошел разрыв и три месяца они не виделись, но любит она его по-прежнему, а уж узнав о болезни любимого, примчалась сюда и теперь вот сидит перед доктором, страстно желая помочь Игорю выздороветь.
– Так я и предполагал, – протянул Сабанеев задумчиво. – Дело в том, что на твоего Игоря роковым образом повлиял сильнейший стресс. Ну а какой такой стресс может приключиться с молодым человеком из благополучной семьи? Чтобы так подействовать на организм, нужны длительные и сильные переживания. Понимаешь? Его родители ничего внятного сказать не сумели, хотя я первым делом поинтересовался о душевных травмах их сына.
– Так они сами не в курсе были, – вставила Галина взволнованно. – Игорь им только сейчас про меня сказал, ну, чтобы я пришла…
Ее лицо внезапно сморщилось, и она поднесла руки к глазам, хотя в ее планы не входило разрыдаться прямо в кабинете врача. Однако слезы упорно рвались наружу.
Боже мой! Значит, это все из-за нее? Из-за нее Игорь сейчас лежит прикованным к этому ужасному аппарату? Из-за ее идиотской принципиальности, неумения прощать чужие слабости? Ведь три месяца назад она бесповоротно перечеркнула все, связанное не только с Игорем, но и с Валентином – ее самым надежным, самым настоящим другом! Галина в ужасе смотрела на доктора во все глаза. Ну да, Игорь, в сущности, предал ее, испугавшись ответственности за ребенка, а Валентин мужественно предложил ей взять все трудности, связанные с появлением младенца, на себя. Тогда, три месяца назад, после той единственной, странной для них обоих ночи, Галине почудилось, что она беременна. К счастью, это оказалось ложной тревогой, но зато непростая ситуация выявила, кто есть кто: эгоизм и малодушие Игоря и самоотверженность и настоящий мужской характер Валентина.
А ведь Галина познакомилась с Валентином совершенно случайно, и никакого касательства к ней и ее проблемам парень не имел. И тем не менее предложил ей помощь, не задумываясь! Но она испортила отношения и с ним, и неподдельное раскаяние своего возлюбленного не приняла. Сейчас ей было совершенно ясно, что именно она виновата в том, что случилось с Игорем. Значит, он переживал не по-детски, значит, все это время ему было чрезвычайно плохо… А Галина наивно надеялась, что он позабыл ее и она сама тоже его забыла. Но оказывается, никто никого и не думал забывать… Только цена их ошибок, вернее, ее собственного дурацкого поведения слишком высока. Неоправданно высока.
– Простите… – глухо проговорила Галина, неимоверным усилием воли справляясь со слезами, – это я виновата во всем… Но я же не знала, не подозревала, что с ним может быть вот так… серьезно. Валерьян Миро… доктор, что же делать, а?
– Ну, во-первых, взять себя в руки и не разводить сырость. Это самое последнее дело и абсолютно бесполезное. Во-вторых, ничего нового, кроме того, что я советовал его отцу, не скажу. Нужна донорская почка, и поскорее. Через три дня, максимум через пять, я должен буду отключить твоего Игоря от диализа.
– От чего? – не поняла Галина, ее мысли разбегались в разные стороны.
– Так аппарат называется, который больных поддерживает, гемодиализ, – терпеливо пояснил Сабанеев.
– Скажите, а я вот по телевизору видела передачу, там людей показывали, ну, таких, как Игорь, так они говорили, что на искусственной почке кто год, кто два года находятся. Почему же вы Игоря хотите отключить от этого… диализа, ведь он всего две недели лежит? – спросила Галина.
– Хороший вопрос. Но… пойми одну простую вещь. – Сабанеев с досадой взъерошил свои густые, чуть седоватые волосы. – То передача, а это реальность. Диализ вовсе не такой безопасный аппарат, каким его представляют тележурналисты. Он предполагает множество осложнений, о которых не принято распространяться. Я мог бы тебе прочесть целую лекцию на эту тему, но к чему? Можешь мне просто поверить на слово. Ну сама подумай, нужны ли твоему Игорю проблемы с сердцем и сосудами, анемия, то есть нехватка железа, белковое голодание? Да, безусловно, диализ – это мощная поддержка для подавляющего большинства пациентов. Но… твоему парню он, как бы это выразиться, не совсем подходит, что ли. Понимаешь, у него какая-то несовместимость с организмом происходит. К сожалению, так бывает. Правда, довольно редко, но… это именно тот случай.
Сабанеев грустно рассматривал сидящую напротив него Галину. В его усталых глазах таились сочувствие и скорбь.
«Он так смотрит, будто Игорь уже…» – разозлилась про себя Галина, одновременно понимая, что у доктора имеются все основания для печали.
– Его организм и так ослаблен недавней операцией на позвоночнике, – тем временем продолжил Сабанеев. – Собственно, его теперешнее состояние есть результат последствий операции плюс стресс.
– Но ведь операция прошла успешно, – прошептала Галина. – Просто почки у Игоря самое уязвимое место, еще с детства, мне Лев Николаевич говорил…
Галина понимала, что она произносит бессмысленные слова, лишенные всякой целесообразности. Она почти физически ощущала свое бессилие перед бедой, свалившейся на ее любимого, а значит, и на нее. Чувство неизгладимой вины перед Игорем тяжело ворочалось внутри нее, давило на сердце, на каждую клеточку души, если душа состоит из клеток.