Донна МакДональд - Созданная огнем

Если он продолжит в том же духе, то им придется поменять простыни, подумал Майкл. Просто идея испортить простыни вместе с Кэрри, возбудила его так, что она начала бороться с железным человеком, в которого он превратился.

Когда он был с ней, его время восстановления бросало вызов биологии. Однако его это возбуждало.

Майкл перекатил их соединенные тела на другую сторону кровати, улыбаясь и надеясь хоть немного сохранить простыни.

– Если ты продолжишь все время нас двигать, нам понадобится душ и новые простыни, – лукаво сказала ему Кэрри, и покраснела, когда Майкл рассмеялся над ее честностью.

– Послушай себя. Я уже совсем собрался сказать ужасно романтические слова и заявить о своей преданности, – сказал ей Майкл, его живот двигался по ней, каждый раз, когда он в нее погружался. – А теперь, я могу думать только о том, насколько это хорошо, какая ты влажная, и как я счастлив, что довел тебя до такого состояний. Думаю, что парням присуще быть пошлыми.

– Нет… это присуще Майклу Ларсону, – поправила Кэрри, ее голос был менее едкий, чем она надеялась, потому что внутри нее снова стало нарастать удовольствие.

Майкл был слишком доволен видом блаженства на лице Кэрри, чтобы обидеться на напоминание о ее других любовниках.

– Определенно следует что-нибудь сказать о старом добром жарком сексе, – сказал он ей, усмехнувшись, когда она фыркнула.

– Типа он влажный и грязный? – спросила Кэрри, опираясь на плечи Майкла, когда он изменил угол и заставил ее закатить глаза. – Иногда меня шокирует, насколько ты в этом хорош.

– Я хорош не потому, что это мой талант, а потому что я работаю с прекрасным материалом. Посмотри на меня, – потребовал Майкл, жестко скользя на ней, когда она встретилась с ним взглядом. – Хорошо, потому что это мы с тобой. Великолепно… великолепно это магия.

– Великолепно? – спросила она, не понимая.

Майкл просунул руку под Кэрри и приподнял ее бедра, жестко вошел в нее и, наклонив голову, начал сосать ближайший затвердевший сосок.

– Майкл, – позвала она, чувствуя, как замерцала ее кульминация, а затем, когда он переместился к другой груди, взорвалась вспышкой звезд в ее глазах.

После начала оргазма, единственные звуки, что она издавала, были стоны освобождения. Кэрри чувствовала внутри такой жар, что ей казалось, она может самовоспламениться, если Майкл вскоре не прекратит двигаться.

А затем, когда Майкл достиг собственной кульминации и взревел возле ее груди, все ее тело вздрогнуло. Когда он, наконец, опустился в ее объятия, она задрожала от благодарности и за оргазм, который он ей подарил, и за то, что все закончилось, прежде чем он ее вымотал.

Его волосы упали на их вспотевшие тела, когда он почти полностью опустился вниз, согнув руки, чтобы не придавить ее грудью.

Не в силах противостоять тому, как он выглядел, Кэрри отвела его волосы и, глядя в глаза, погладила его лицо.

– Кэрри, ты так сильно мне нравишься. Ты нравишься мне сильнее, чем кто-либо, из всех кого я знал, – целуя, сказал ей Майкл. – Я готов сделать все что угодно, чтобы понравиться тебе в ответ.

Это было настолько искреннее заявление, что оно поколебало Кэрри сильнее, чем могло бы сделать признание в любви, от которого она его отговорила.

Кэрри прикоснулась к его лицу другой рукой. Майкл повернул голову и поцеловал ближайшую ладонь.

– Ты тоже мне нравишься, – призналась Кэрри, понимая, что эти слова были правдой. – Тебе не нужно ничего делать, кроме как быть самим собой.

– Я тебе нравлюсь за это? – спросил Майкл, двигая бедрами и задаваясь вопросом, было ли важным то, что возможно ее с ним удерживал только секс.

Кэрри рассмеялась.

– Нет. Перестань напрашиваться на комплименты своему мужскому достоинству. Я думала, что тебя не нужно хвалить.

– Я говорил о моем артистическом эго. Остальная часть меня любит поглаживания, – усмехнувшись, сказал Майкл.

Кэрри искренне рассмеялась, позволяя себе насладиться редким моментом без эмоциональной боли.

– Майкл, ты носишь свою артистическую душу снаружи. Ты проживаешь жизнь со страстью и с тобой никогда не будет просто. Тем не менее, мне нравится насколько ты стараешься жить честно, хотя у тебя не всегда это получается, – сказала она со смехом, играя его влажными волосами. – Некоторые люди живут, наблюдая за жизнью со стороны. Другие живут, реагируя на жизнь. Ты живешь, чувствуя жизнь. Это видно в твоих работах. Ты не просто мне нравишься. Я также тебя уважаю за то, что ты верен себе.

Майкл поцеловал ее волосы и ее лицо, и везде, куда его губы могли добраться, не отрываясь от нее.

– Ты тоже верна себе. И это заставило меня сегодня утром заплакать, – тихо сказал Майкл. – Я понял, что тебе нужно делать то, что считаешь для себя правильным, и что я тебе это позволю. Это чертовски трудно иметь возможность только наблюдать. Так что я изо всех сил стараюсь быть неотразимым в постели, на случай, если это все в чем смогу преуспеть.

– Ну, изо всех сил у тебя получается довольно легко, – иронично сказала Кэрри, слушая, как Майкл рассмеялся в ее волосы. – Тебя озарило, когда ты работал над своей скульптурой?

– Нет. Шейн сказал мне, что я веду себя как ублюдок, и что мне нужно разобраться со своим дерьмом, – сказал ей Майкл, надеясь снова заставить ее рассмеяться, и обрадовался, когда ему это удалось.

– Они что, на самом деле собираются дать твоему брату лицензию и позволят работать с реальными клиентами? – насмешливо сказала она.

Майкл рассмеялся.

– Возможно, я немного красочно перефразировал его совет.

Кэрри снова засмеялась, чувствуя себя ближе к Майклу, когда они надсмехались над Шейном.

– Ради блага его клиентов, надеюсь, что это так. Она повернула голову, пытаясь увидеть часы. – Который час?

– Немного больше одиннадцати, – сказал ей Майкл. – А что?

– Это означает, что есть время принять душ. Если я не посплю свои семь часов, то буду чувствовать себя совершенно больной, – сказала Кэрри. – Дай мне встать.

Майкл неохотно из нее выскользнул.

– Хочешь компанию?

– Конечно, – широко улыбаясь, сказала она. – Приходи, как только поменяешь простыни, которые сегодня вечером ты так решительно испачкал.

Майкл улыбнулся.

– Как насчет того, что я брошу сверху сухое одеяло, а простыни поменяю завтра?

– Только если я не буду всю ночь валяться в гигантском влажном пятне, – возразила Кэрри.

– Прости. Этого обещать не могу, – сказал Майкл, надеясь, что она не увидит его улыбку в тускло освещенной комнате. И одним взмахом убрал простынь с кровати.

Кэрри оглянулась, бросая «какого черта» взгляд, от чего Майкл стал смеяться еще сильней.

– Если ты на меня скатишься и посреди ночи что-нибудь потребуешь, то я отвечу на зов твоих бушующих гормонов, – твердо сказал Майкл.

– Спасибо. Ты только что мне напомнил, об одной вещи, которую я ненавижу в большинстве мужчин, – уходя, сказала Кэрри.

– Что именно? – крикнул Майкл, доставая из ящика одеяло и раскладывая его по всей кровати.

– Они немного больше чем животные, когда дело доходит до секса, – сказала Кэрри, включая душ и быстро под него вставая.

Она не хотела, чтобы Майкл увидел, как она безудержно над ним смеется, в то время как он завывает и рычит, застилая кровать.

Несколько дней на работе прошли без происшествий, но пятница оказалась одним из тех дней, когда Кэрри понадобилось все ее терпение.

Художница Лана Доулинг, работы которой они рекламировали, бродила по участку помещения рядом с Рапп Арена, отданному под ее выставку. Было очевидно, что женщина безумно нервничала из-за вечера, и это означало, что Кэрри нужно было ее успокаивать и утешать, хотя ей самой это удавалось с трудом.

Техники, занимавшиеся освещением, опоздали, так что теперь судорожно пытались все закончить к трем часам.

И к довершению всего стресса, Кэрри сейчас тесно работала с «драконом – бывшей подружкой номер два», которую недавно повысили до младшего координатора и отправили на ее шоу для обучения.