В соседнем с ним двухэтажном здании бывшего управления расположились несколько великолепно отремонтированных офисных помещений, где разместились представительства двух формально самостоятельных компаний: что-то вроде ЧОПа, которая поставляла телохранителей для частных лиц и принадлежала Ринкову, и что-то вроде технической службы безопасности, принадлежавшей Сергею Кнурову. И какие-то еще, непонятные Дине, их же побочные фирмочки. Или не фирмочки, но что она, спрашивать будет? Тоже поскромничала. Так, кстати, она до сих пор не знает всей структуры этих фирм и всех возможностей этих мужчин. Но понимает, что могут они очень многое и сотрудничают с весьма непростыми структурами. Но ей это знать незачем, достаточно того, что она и ее подопечные находятся на этой территории в полной и абсолютной безопасности. И даже за ее пределами.
Правда, это она знает теперь, а тогда Дина вообще не понимала, во что ввязалась и какой необыкновенный фарт выпал ей – попасть под защиту этих людей. Сказочный фарт.
Ладно, дальше тут вот что было: в центре периметра между зданиями убрали весь асфальт и ненужные коммуникации и устроили прекрасный, достаточно большой сквер, с деревьями и цветочными клумбами, с фонтаном в центре и классной детской площадкой. На противоположной офисам и спорткомплексу стороне стояло еще три строения: квадратный двухэтажный дом с жилыми комнатами для тех, кто на смене. На какой? Фиг знает, Дине не объяснили, сказали только: у нас часто по сменам работают, и когда общий сбор, и гости бывают, живут тут по нескольку дней. Какие гости? Какой такой общий сбор?
Да бог их знает, этих мужиков загадочных.
О другом речь. Рядом с двухэтажным домом стояло еще здание наподобие гостиницы. Вот его-то Ринков с Кнуровым и предложили Дине для ее Кризисного центра.
– Бери, владей, – широким жестом обвел пустые помещения рукой Антон Александрович.
– Это как это? – офигела Дина и быстренько спросила, вспомнив все, что успела освоить в универе: – А какая арендная плата?
Арендная плата была, и ей ее обозначили – сто рублей в месяц.
Вот так до сих пор и платит сто рублей в месяц, по сей день.
А тогда. Тогда она расплакалась, и мужики ее долго утешали, уверяя, что все это на самом деле, а никакой не розыгрыш, и угощали чаем с сушками, посыпанными маком, и конфетами ассорти, проводив в свой офис для составления договора аренды.
Но оказалось, что чудеса на этом не кончились. Ринков с Кнуровым стали одними из главных помощников и благотворителей «Убежища» Дины, как она просто, незатейливо и без выкрутасов назвала-таки свой «Кризисный центр помощи жертвам насилия», прописанный и закрепленный в официальных документах. Мало того, эти удивительные мужчины привлекли к благотворительности в адрес ее Центра еще и каких-то там своих партнеров.
А через день после того, как Динка с помощниками наполнила помещения всем необходимым, подготовив к приему первых жильцов, к ней пришла сотрудница Ринкова – такая боевая и загадочная девушка Ольга, взяла эдак нежненько за ручку и повела, повела за собой… в спортзал, где и объявила со всей серьезностью:
– Буду тебя тренировать и учить приемам самообороны. – И постращала: – Долго учить. До того, как выработается рефлекс и все приемы закрепятся на подкорке на всю жизнь, до перестройки мозгов, тела, организма, реакций и даже мыслей. Поняла?
Дина наивно уверила, что, мол, да, поняла. Что тут непонятного-то?
Ага! Тот случай!
Поняла она, куда вляпалась по полной программе, только через неделю, когда даже сидеть уже не могла на лекциях от боли во всем теле, в каждой даже самой малюсенькой и незатейливой мышце. Месяц ходила, как стеклянная: руки-ноги после того, как гоняла ее Ольга, не сгибались напрочь, и лучше ими было не шевелить вовсе, а спать стоя.
А еще ее «крестничек», зараза такая, нарисовался – Игорек Веснин, он же Кнут, он же изверг-изувер, занудный до незнамо чего. И ну ее гонять-учить особой внутренней концентрации, умению отмечать-замечать и анализировать всякую мелочь, постоянно находиться в режиме собранности и быть готовой к нападению, а также специальным упражнениям на развитие интуиции.
Гонял как сидорову козу, так, что Динка взвывала той самой козой замученной:
– Вот на хрена я тебя спасала, а? Знала бы, что ты надо мной так изгаляться будешь, не стала бы заморачиваться.
– Терпи, сестра, – похохатывал он над ее мучениями.
Через год, благодаря его с Ольгиным изуверским тренировкам, Дина стала другим человеком. Совсем другим. Настолько другим, что сама себе поражалась и диву давалась, присматриваясь к своим новым привычкам и навыкам владения телом, она даже двигаться начала по-другому, у нее совершенно изменилось мышление. И сколько раз эти знания, умения и рефлексы потом реально спасали ей жизнь и здоровье – не счесть.
Ведь нападали, сволочи. И сами нападали, и нанятые ими хлопчики, и служба охраны отдельных деятелей.
Проникнуть на ринковскую базу было нереально – все просматривалось камерами наблюдения и находилось под серьезной охраной, но вне ее у Дины и судебные заседания, и работа в своем адвокатском офисе в городе, и прием посетителей, и беготня по всем инстанциям. И хоть ее и сопровождали по большей части, в их Центре существовало железное правило, введенное Ринковым: по городу по одному никогда не перемещаться, да и кнуровские ребята разработали для помощников «Убежища», Дины и ее семьи специальную систему безопасности, маяки, оповещение, группу быстрого реагирования, но…
Всякое бывало за эти годы. Всякое.
У Дины вошло в привычку обязательно носить в кармане газовый баллончик, а в сумке электрошокер.
А тогда она быстро втянулась в занятия и так и продолжает все эти годы, стараясь не пропускать спортзал. Не с такой интенсивностью, как поначалу, но и не филонит. Только благодаря своим натренированным рефлексам и хорошей реакции Дина и смогла выдернуть ту дурную мамашу из-под колес джипа Гарандина. Вот так.
Если бы не помощь Ринкова и Кнурова, Дина вряд ли бы справилась сама, даже с самой распрекрасной группой добровольцев, какой бы она ни была, потому что прав был Антон Александрович; как показала практика, – это смертельно опасное занятие. И очень непростое.
Кризисный центр Дины рассчитан на двенадцать взрослых и десять детей.
Теперь-то у них в «Убежище» работают специалисты: психологи, юристы, психиатр, детский психолог. Сейчас налажен весь процесс: от первого обращения на сайт или телефон доверия и поэтапной помощи жертвам насилия.
– У меня масса вопросов, – захваченный ее рассказом, заинтересованно предупредил Гарандин. – Я в тему специально не погружался, даже когда узнал, чем ты занимаешься. Решил, что лучше ты мне сама, как один из ведущих специалистов в этой области, объяснишь-расскажешь. Да и достаточно того, что у нас ты по самую макушку в этой … – И не закончил фразу, оборвав, почувствовав, как внезапно изменился настрой Дины.
Повернул голову, посмотрел на нее, недоумевая.
– Что? – спросил он.
Она смотрела на него своими невозможными фиолетовыми глазами с каким-то удивленным выражением, делавшим эти ее потусторонние глаза еще больше. Хотя куда уж.
– Это твое «у нас», – пояснила Дина, – ты так легко это произносишь, словно… не знаю, мы прямо уже давно «у нас»…
– А разве требуется здесь что-то обсуждать? – спросил Гарандин, как о чем-то настолько очевидном, что просто даже лень и непонятно зачем об этом говорить.
– А я бы пообсужда-ала, – развеселившись вдруг непонятно от чего, произнесла Динка со значением, даже голову склонила чуть набок.
– Что, девочкам нужны слова? – с пониманием усмехнулся Влад, глядя на нее, и вдруг осекся: – Слушай, это совершенно невозможно, какие у тебя глаза. Ты знаешь, что у тебя какие-то мультяшно огромные зрачки, да к тому же фиолетовые. Вот так глянешь, как сейчас, а у меня в голове что-то делается. Переклин какой-то.
– Это из-за мутации одного гена, – объяснила Дина, – такая особенность организма, на здоровье никак не влияет, только зрение у меня работает несколько иначе, чем у всех. Долго и мудрено объяснять. Иногда при резком перепаде освещения я вроде как временно слепну, а вот фокусируюсь я быстро, ну и упражнения требуется делать, чтобы не наступила резкая и сильная дальнозоркость. Такая мутация практически не встречается и называется очень забубенно.