Соблазнял, ох как соблазнял.

Тесть с тещей сказали, что подумают, посоветуются. Ну а как же без дельного совета. Надо.

Сонька сама чуть ли бойкот объявила матери и отчиму, требуя жить здесь немедленно. Сейчас же.

– Это же все мое, разве вы не понимаете! – возмущался ребенок. – Животные, ветклиника, а Владислав Олегович это же вообще второй после Будды человек, раз так по-настоящему природой занимается. Хочу здесь жить! Учиться можно и в поселковой школе!

Пришлось матери напомнить бунтующему ребенку, что из поселковой школы она вряд ли сможет ездить в Москву, чтобы посещать ее любимые курсы ветеринарии. И ладно это, можно вот и у Степана Федоровича в клинике обучаться. Да только как же быть с ее желанием учиться в Ветеринарной академии? В нее из поселковой школы не поступишь.

Ладно, вроде договорились, так Сонька через пару недель за ужином в выходные выдала им очередной фортель, заявив нарочито официальным тоном:

– Маменька и названый папенька, вы будете гневаться, но я влюбилась в нашего конюха до страсти.

– Это в которого? – спокойно спросил Гарандин, придержав улыбку и незаметно обменявшись с Диной понимающим взглядом. – Уж не в Михалыча ли?

Михалычу тому было хорошо так за шестьдесят, имел он веселый нрав и был ну очень охоч до женщин, которых любил преданно и безмерно, причем всех подряд.

– Нет, не в него, – тем же тоном продолжала Сонька, – в Павла.

– Ну а что, Пашка парень толковый, молодец, – похвалил ее выбор названый папенька, – поступает в этом году на отделение коневодства в той самой академии, где ты собираешься учиться. Так что перспективы у вас имеются вполне неплохие. А вот страсть пока отложим.

– Что мы куда отложим? – тут же поинтересовался прибежавший Лешик. Он шустренько забрался на стул и заступился за сестру: – Папочка, если Сонечка просит, значит, ей очень надо. Ты не прячь, пусть берет.

Ну вот как тут не веселиться.

Понятное дело, что Кирилл, Соня и Иван с Еленой Игнатьевной, вынужденные оставаться в Москве, пока никак не могли попасть под крыло отца семейства. Но он держал эту перспективу в планах, по крайней мере, по поводу Сони и Кирилла.

Вообще, Гарандин, конечно, деспот, улыбалась Дина, командир страшный, все-то он приказывает, все контролирует, ой-ей-ей.

А ее как-то этот факт и не цепляет ни разу, не задевает – да и ладно, пусть рулит, а что в этом плохого? Ей, по крайней мере, стало почему-то нравиться.

Совсем она расслабилась, думала Дина, все продолжая улыбаться, работу задвинула куда-то в прошлое, как тяжелый сон, передала все дела-связи помощникам, договорилась со всеми представителями дружественных структур, да и с Ринковым и Кнуровым они все обсудили. И с таким внутренним ощущением небывалого освобождения, вот настоящего освобождения, чуть ли не полета, она устранилась от всех дел Центра и даже не задумалась хотя бы о другом каком применении своих профессиональных навыков. Ну, например, могла бы просто адвокатом пора- ботать.

Не-а, не хочу, чувствовала Дина. Хочу вон семьей заниматься.

К тому же ей с Лешиком пришлось лечь летом в клинику на протезирование, а потом проходить там же долгий курс реабилитации с физиотерапией и специальными занятиями, с помощью которых ребенок привыкал к протезу. Он очень старался, даже с перебором, оказался с таким настойчивым, упорным характером, что Дине приходилось даже останавливать сынка в его рвении. Но очень скоро Лешик уже бегал по коридорам клиники, заставляя улыбаться всех вокруг своим звонким, заливистым смехом.

Теперь этому мальчику удержу нет.

Дина все улыбалась и улыбалась, не в силах остановить поток размышлений и воспоминаний. Такое вот настроение у нее сегодня сложилось – светлое, теплое, радостное, праздничное, да еще и день необыкновенный – солнечный, прозрачный, с высоким голубым небом, с потрясающими осенними красками.

Так хорошо, господи! Так хорошо.

Возле ворот усадьбы разгружали доставленные продукты из фирменного фургона соседнего фермерского хозяйства, с которым «Карас» тесно сотрудничал, – мясо, молочные и овощные продукты. В хозяйстве у Гарандина не разводили и не забивали животных, даже кур, разве что местные жители поселка и дальних деревень в своем личном подсобном хозяйстве. Поэтому, по договоренности с ближайшими фермами, большую часть продуктовой линейки закупали у них. Те даже открыли свои магазинчики в поселке. А в саму усадьбу продукцию, по заказу Алены Васильевны, доставляли регулярно по пятницам или среди недели, если был дополнительный заказ.

Сегодня как раз пятница, ждали на выходные весь табор, как иронично, но с неприкрытой теплотой называл Влад свое большое семейство.

Виктор завел машину в гараж, выскочил, обежал сзади и, подав руку, помог Дине выйти.

– Спасибо, Витя, – поблагодарила она.

Махнула ему рукой на прощание и прошла через помещение охраны, чуть не столкнувшись с грузчиком, который нес коробку с продуктами.

В доме было непривычно тихо.

– Ау! – позвала Дина, поставив сумку на консоль в прихожей и прислушиваясь к тишине.

А, ну да, точно. У Лешика сейчас занятия с тренером по выездке, Влад, понятное дело, в конторе, в офисе, Алена Васильевна с Леной принимают заказ, а Игорь где-то на участке, возится, как всегда.

Запел вызовом смартфон в ее сумке. Достала, посмотрела – номер телефона охраны на входе. Интересно, что там такое?

– Да, Антон, слушаю, – ответила она.

– Дина Константиновна, – обратился к ней охранник. – Тут к вам доставка. Пустить?

– Какая доставка, я ничего не заказывала? – удивилась она.

– Не вы заказывали, а для вас, – чуть замялся охранник и пояснил смущенно: – Цветы. Говорят, обязаны вручить клиенту лично.

– Ну раз обязаны – пусти, – улыбнулась Дина.

Влад ее баловал. Не так, чтобы прямо засыпал подарками каждый божий день, нет, но делал нечто неожиданное, иногда совсем небольшое, но очень приятное и романтичное. Однажды отвез в заповедник на дальнее обалденно красивое озеро на пикник, где они были только вдвоем. В другой раз поднял совсем рано, часов в пять утра, и куда-то повез через лес, потом взял за руку и вывел на поляну, а там… косуля и ее маленькие детки, такая красота! А то еще чего-нибудь придумывал.

И цветы. Просто так, и даже не каждую неделю, может, два раза в месяц, а может, и три, но всегда неожиданно и невероятно приятно, до слез.

Во входную дверь позвонили – что-то она замечталась, поддалась романтическому приступу и не открыла заранее.

Дина распахнула дверь и уставилась не в букет, а в какую-то прямо-таки клумбу, ей-богу, в большой корзине, за которой не было видно самого курьера.


Влад отчего-то нервничал, чувствовал внутреннее раздражение, напряжение какое-то, маяту душевную. Бог знает, что такое.

Он посмотрел на часы на руке. Когда Дина должна вернуться? И что ее понесло в тот Питер, да прямо так настойчиво – вот в Питер ей и все. В бутик, что ли, какой-то, вот интересно, на кой? Что-то он не заметил в ней особой тяги к шопингу, она и в магазины-то соглашалась ходить, по большей части, только в его сопровождении.

Ладно, ладно, что он раздражается? Понятно же, что жена сюрприз-подарок готовит. Все семейство что-то готовит к его дню рождения, который будет на следующей неделе. Да и на самом деле, не все же ему ее сопровождать везде, есть же и чисто женские занятия: салоны красоты, например, или покупка бельишка. Нет, бельишко она любит покупать в его присутствии и примерять…

Так, не о том.

Что ж так маетно-то, а? Он в который уж раз за последние двадцать минут посмотрел на экран телефона. Да господи, осерчал всерьез на себя Гарандин, какого хрена, спрашивается, и взял в руки телефон, собираясь набрать ее номер… И в этот момент со всей отчетливостью и четкостью почувствовал, как удар, что с Диной что-то случилось, и пришла четкая мысль, что ему необходимо немедленно быть дома. Прямо сейчас!

Гарандин вскочил так, что кресло отлетело назад, громко стукнувшись о стену, но он уже бежал, не слыша ничего вокруг, сосредоточившись только на одной цели, лишь проорал на ходу:

– Клим!!!

И выскочил из офиса, прыгнул, не осознавая себя, за руль джипа и, врубив с ходу газ, втопил педаль в пол так, что полетели камни из-под задних колес.