— Ни в коей мере, — вздохнул шевалье. — Как раз наоборот. Вы мне только доказали глубину вашей любви. В этих условиях я полагаю справедливым доверить вашей любви и чести дворянина правду о моей воспитаннице. Я уверен, что эта правда пробудит в вас такую же потребность защищать Сильви, какая владеет мной.

Инстинктивным движением Жан подвинул свое кресло поближе к креслу своего собеседника. Персеваль достал из шкафчика графин с испанским вином и налил два бокала. Он предложил один гостю и вернулся на свое место.

— Фамилия и владение де Лиль переданы Сильви Вандомами, когда ей было четыре года, в результате трагедии, невольной жертвой которой она стала. На самом деле ее зовут Сильви де Валэн. Она дочь…

— ..барона де Валэна, семья которого была загадочным образом вырезана около… десяти лет назад?

— Да, действительно, под завесой тайны скрыли самое страшное преступление. Правда известна только мне и Вандомам. Эту правду я поведаю вам, как только вы дадите мне слово не рассказывать эту историю никому, даже вашему отцу без моего на то разрешения.

— Я даю вам слово! Говорите, прошу вас! Вы об этом не пожалеете.

— Так вот. В тот самый день, когда их законный сюзерен герцог Сезар был арестован в Анжере в 1626 году, мой дорогой друг, баронесса де Валэн, и вся ее семья были убиты. Одной Сильви удалось избежать этой участи. Ее подобрал в лесу тот, кого теперь зовут герцогом де Бофором…

Персеваль говорил долго, а Жан д'Отанкур внимательно и напряженно слушал его. Шевалье рассказал обо всем.

О краже писем Марии Медичи, о мученической смерти Кьяры и о клейме, оставленном ее палачом, о своих собственных поисках истины и, наконец, о тех нежных чувствах, какие Сильви испытывает к Франсуа со дня своего появления в замке Ане.

— Что совершенно естественно! — отозвался Жан, не моргнув глазом.

— Добавлю, что она ничего из этого далекого прошлого не помнит. Или по меньшей мере ее воспоминания так же расплывчаты, как ночной кошмар.

— А убийцы? Вы их знаете?

— Один мне известен. Это тот самый де Ла Феррьер, который так интересуется моей малышкой. Он получил замок под тем предлогом, что носит такое же имя. И якобы это владение давно должно было принадлежать ему. Что же касается второго, убийцы с красной восковой печатью, должен сказать вам, что я до сих пор не знаю, кто он. Но ясно одно. Эта нелюдь живет в Париже и продолжает убивать. Единственная разница — теперь он набрасывается на проституток. После всего сказанного вам должно быть ясно, почему я не слишком радовался тому, что Сильви станет фрейлиной в таком юном возрасте. Во дворце Вандомов или в их родовых замках она была куда в большей безопасности. Ведь там ее никто не видел. Я бы сто раз предпочел, чтобы она жила рядом со мной.

— Но не вы были хозяином положения?

— Нет. Особенно с того момента, как королева пожелала видеть ее возле себя.

— Надо довольствоваться тем, что имеешь, — вздохнул молодой человек. — Для начала мои люди будут все время рядом с ней.

— Эта малышка очень непоседлива и крайне упряма.

— Лучше скажите, что она обворожительна…

— И что вы от нее без ума? Я в этом уверен, но вам следует знать, что она не готова к замужеству, кто бы ни был ее женихом. И вам, вероятно, будет трудно вырвать из ее сердца друга детства, которого она украшает в своем воображении всевозможными достоинствами.

— Вы пытаетесь мне сказать, что мне следует быть терпеливым? Я буду таким, уверяю вас… Но все-таки позвольте мне попытаться!

— Почему бы и нет? Возможно, вам постепенно удастся убедить ее разделить с вами ваши планы на будущее. Сегодня я скажу ей, что вы нанесли мне визит и что я разрешил вам навещать ее всякий раз, как вам этого захочется.

Юный маркиз снова покраснел, но его серые глаза заблестели.

— Вы полагаете, что мадемуазель де Лиль примет мое общество?

— Я бы очень удивился обратному. Она находит вас очаровательным. А потом, вы, кажется, стали в ее глазах героем?

И в самом деле Сильви, в глубине души польщенная тем, что внушила такое искреннее чувство, с удовольствием проводила время в приятном обществе будущего герцога де Фонсома. Жан д'Отанкур был и умен, и образован, и весел. Маркиз любил музыку, любую музыку, в том числе и ту, что заключена в стихах, и оказался восторженным почитателем господина Корнеля. Сильви провела вместе с ним очаровательные минуты дома и на улице. Персеваль и Жаннетта сопровождали молодых людей. Их видели вместе в театре, в книжных лавках на улице Сен-Жак, в

Марэ, в магазинчиках всяких курьезов, на Королевской площади или в карете на эспланаде Кур-ла-Рен… Они побывали почти всюду, только не в салонах, несмотря на полученные приглашения. Им не хотелось официально закреплять связь, которая на самом деле была лишь дружеской. Впрочем, Жану удалось с несвойственной его возрасту мудростью ни единым словом не намекнуть на свои глубокие чувства к его юной спутнице. Он был рядом с ней, чтобы развлекать ее во время коротких каникул…

Им пришел конец через месяц, когда Мария де Отфор прислала коротенькую записку. Она умоляла Сильви приехать как можно быстрее. «Вы мне очень нужны, — писала камер-фрау, — и вас недостает ее величеству».

Что же оставалось делать после этого известия? Только складывать вещи. Вздыхая, Сильви и Жаннетта оставили дом на улице Турнель и беспрекословно вернулись в Лувр.

Глава 9. ШАХ КОРОЛЕВЕ!

Мадемуазель де Отфор вывихнула ногу. Она спускалась по Большой лестнице и не учла, что на ней новые туфли без задника, на высоких каблуках. Но, как всегда неукротимая, она не пожелала расстаться со своими обязанностями камер-фрау. Сидя согласно специальному разрешению короля на табурете — перевязанная нога покоилась на подушке, — она сурово командовала изо всех сил суетившимися многочисленными горничными. Тем оставалось только смириться с ее плохим настроением. Она встретила Сильви с любезностью собаки, у которой только что отобрали кость.

— Вот и вы наконец! Я уже подумала, что мы вас больше никогда не увидим!

— Отчего же? Я вернулась сразу, как вы меня позвали.

— Именно за это я вас и упрекаю. Вас потребовалось звать! Судя по всему, мысль о том, что вы можете понадобиться, просто не пришла вам в голову. Ах да, верно, вы же были слишком заняты, пытаясь обеспечить себе блестящее будущее!

— Я? Блестящее будущее? — удивилась Сильви, несколько обескураженная враждебным выпадом подруги.

— А кто же еще? Вас повсюду видят с будущим герцогом де Фонсомом…

— И это абсолютно ничего не значит! Маркиз д'Отанкур пришел мне на помощь в неприятной ситуации. Я ему благодарна от всей души. Мы с ним стали друзьями. И это все!

В голубых глазах Марии наконец-то вспыхнули веселые огоньки.

— Мне и об этом известно… И не принимайте такой чопорный вид, Сильви! Это вам совсем не идет. Добавлю, чтобы избежать всяких недоразумений, что я для вас не желала бы ничего лучшего, чем брак с этим милым молодым человеком. А теперь поговорим о другом! Королева желает завтра отправиться в Валь-де-Грас. Меня туда тоже перенесут, но вы отлично понимаете, что нам понадобится кто-то несколько более подвижный.

— У королевы около тридцати фрейлин. Неужели я вам настолько необходима, чтобы… помолиться в монастыре? — произнесла Сильви, делая вид, что ни о чем не догадывается. Ей перспектива этой поездки отнюдь не казалась радужной.

И Мария немедленно сменила тон:

— Что это вы такое говорите? Вы что, оставили вашу верность под деревьями на Королевской площади? Фонсомы преданы королю, и…

— Они солдаты! — отрезала Сильви. — Что это за офицеры, не способные хранить верность своему государю. Они преданы и королеве, между прочим, и не у них мне учиться искусству измены. Мы должны поехать в аббатство Валь-де-Грас? Отлично! Отправляемся в монастырь. Мне просто захотелось вас немного подразнить. Видимо, во мне проснулся «котенок» и захотел поиграть? Я так шаловлива! — закончила она с ироничной улыбкой.

— Он не совсем удачно выбрал время, уверяю вас. Во время нашего последнего визита, пока вы прохлаждались у вашего крестного, Ла Порта, отправившегося на свидание в Ожер, едва не поймал отряд стражников. Они преследовали вора, ускользнувшего за стены Парижа через провал. Чистая случайность, но все могло кончиться плохо.

Сильви сгорала от желания узнать, вернулся ли Франсуа, но по выражению лица Марии де Отфор она поняла, по рискует нарваться на резкость. К тому же вошла мадемуазель де Понс. И хотя эта девушка была совершенно безобидна, момент для вопроса оказался явно неподходящим. И уже ее приглашали в спальню королевы. Ее величество только что встала и встретила девушку очень приветливо.