– Я вас не понимаю: я думала, вы не можете ничего сделать для меня.
– Я не говорю о вашей политической миссии для спасения своего любимого. Это очень трогательно, но, повторяю еще раз, мы ничего не можем сделать в нашем журнале. Зато теперь, когда я вас вижу, у меня есть кое-что для вас.
– Для меня?
Я произнесла этот вопрос с чистосердечностью диснеевской Алисы, когда безумный шляпник и кролик поздравляют ее с «неименинами». Он, должно быть, тоже об этом подумал, потому что живо подхватил:
– Для вас, дорогуша. Что бы вы сказали, если бы я предложил вам вести колонку в онлайн-версии «Экономиста»?
– Колонка? Но о чем?
Регулярная колонка для журналиста печатной прессы – высшая форма признания. В этот круг обычно пускают только состоявшихся обозревателей новостей, очень опытных авторов. Я не могла не знать такую важную деталь.
– Я думал о чем-то вроде личного дневника «Частная жизнь директора КЭК-40[1]», который вы писали бы под псевдонимом.
– Как? – немного ошарашенная таким предложеним, спросила я тоном глупенькой блондинки, какой, в общем-то, не была.
– КЭК-40, Эль, КЭК-40.
Он снова отпил из стакана, терпеливо дожидаясь, пока я проглочу наживку.
– Вы хотите, чтобы я анонимно писала о частной жизни Дэвида?
– Нет, не о личной жизни. Это не для народа. Впрочем, Дэвид и сам с этим хорошо справляется.
Он, очевидно, ссылался на разоблачительный репортаж о нем.
– О чем же тогда?
– Тайные документы, как военный журналист… Знаете, как говорят американцы: один день из жизни представителя власти, его типичный распорядок, его беспокойства, пристрастия, мнения. Но все это глазами женщины, его спутницы.
– Но мы расстались год назад. Вы это отлично знаете.
– Конечно. Но вы, без сомнения, та, с кем он близко общался многие месяцы. Ничто вам не мешает немного пофантазировать, подумать, какой могла бы быть его жизнь сегодня.
Ошеломленная, я рассеянно смотрела на толпы туристов, которые сходились к стеклянной пирамиде во дворе Лувра, затем наконец вернулась к разговору:
– Извините, но… Я и вправду не понимаю, зачем это вам: Дэвид – ваш друг. Зачем вы наносите ему удар в спину?
– Это вовсе не удар в спину, ни ему, ни газете. Имя Дэвида нигде не будет значиться, и все будет изменено, чтобы скрыть его личность и личности его близких родственников.
– Но тогда в чем смысл?
Улыбка, которая появилась на его лице, как только мы начали эту тему, сейчас стала намного шире.
– Моя затея пойдет Дэвиду на пользу, даже если его и узнают. Особенно если узнают.
– Я не понимаю, как рассказы о том, какие хлопья он предпочитает на завтрак и какие болячки лечит, помогут его положению.
– Дэвид всегда плевал на общественное мнение. И он совершенно прав.
– Но чего мы тогда добиваемся?
– Без сомнения, вы слышали о GKMP?
– М-да, – робко произнесла я.
– Это первая южно-корейская группа частного телевидения. Этакий Canal+2[2] Юго-Восточной Азии.
Те самые корейцы, с которыми у Дэвида были столь частые встречи. С которыми он завтракал и ужинал. С которыми проводил слишком много времени, и я начала полагать, что он использует их для прикрытия другой деятельности, тайной. В конце концов, я – живое доказательство того, что он не слишком сильно сопротивлялся тому, чтобы забавляться с ночными бабочками, как и его брат.
– Дэвид готовит слияние двух групп. Переговоры длились так долго, что поползли слухи…
– Какова моя роль?
– Скажем так… Дэвид делает все, что в его власти, чтобы группу Барле не поглотили. Такой риск существует всегда, особенно при операциях подобного масштаба. Он хочет, чтобы заключенная сделка была максимально взаимовыгодна. И в такой борьбе экономических нервов все послания рынку учитываются. В том числе те, которые напрямую касаются директоров обеих групп. Короче говоря, это подходящий момент появления в СМИ. Нужно убедить акционеров в своем преимуществе, если хотите.
Это могло объяснить появление Алисы. Идея выпуска колонки, которая существовала пока только в воображении Франсуа Маршадо, была весьма недурна.
– Я понимаю… Но почему бы вам самому не сделать это? Вы знаете Дэвида намного дольше, чем я. И вы не такой…
– Пассивный? – предложил он.
– Да.
– Это правда. Но я никогда не ел с ним те же хлопья на завтрак и никогда не лечил его болячки… Для такого рода статьи профессия или стиль значат гораздо меньше, чем жизненный опыт. Читатель хочет жить вместе с персонажем.
Мой мобильный телефон, который я положила на стол, начал вибрировать. На экране появилось лицо Сони.
Маршадо, вмешавшийся, не стесняясь, в мое личное пространство, чуть не свернул себе шею, чтобы разглядеть милое смеющееся лицо кудрявой брюнетки.
– Кто это?
– Моя лучшая подруга.
– Она очень красивая.
Я нажала на красную сенсорную клавишу, отклоняющую вызов. Улыбка Сони тотчас же исчезла.
– Знаете, я пока не уверена, – отрезала я.
– Подумайте. Вы не должны отвечать сразу же.
– Это не вопрос времени.
– Для меня – да. Слияние Барле-GKMP должно произойти через несколько недель. Если вы будете долго медлить, больше не будет никакого смысла в моей публикации.
– Я поняла.
– В таком случае…
Он уже надевал свою панаму, готовясь встать, когда я воспользовалась случаем:
– Насчет Дэвида… Вы знали, что он родился 5 января 1969-го, а не 70-го, как можно везде прочитать?
Этот вопрос заставил моего собеседника помедлить с уходом.
– Прошу прощения?
– В нашем брачном договоре указано, что Дэвид родился 5 января 1969-го, а не 1970-го, как я всегда полагала.
– Это, должно быть, ошибка.
– Вы уверены?
– Как никогда: мы вместе заполняли анкеты. Я своими глазами видел, как он указал эту дату рождения на бланке.
Франсуа Маршадо был слишком хитер, чтобы не понимать, что его свидетельство ничего не доказывало. Ничего, если только Дэвид не придумывал дату каждый раз, как только ему представится такая возможность.
Но я больше не настаивала. Не в такой момент.
– Ах… Должно быть, вы правы. Нотариус, скорее всего, ошибся.
В этот вечер в Особняке Мадемуазель Марс я чувствовала себя опустошенной и мрачной как никогда. Со мной была Фелисите, но она казалась почти враждебной. Я не умела, как Луи, извлекать выгоду из прошлого. Прошлое казалось мне музеем, где я была простой посетительницей, которую гонят перед закрытием.
Накануне я не успела проверить все откровения Дэвида, которые он поведал мне за ужином. Как и прошлым вечером, я расположилась на постели, кошка растянулась рядом, я положила ноутбук на колени. В списке фирм, который я составила год назад, я нашла следующую информацию: это действительно Луи создал ООО «Ночные красавицы».
Онлайн-база данных НАЦИОНАЛЬНОГО ИНСТИТУТА ПРОМЫШЛЕННОЙ ДОКУМЕНТАЦИИ, учитывающая коммерческие марки, подтвердила слова Дэвида: некий Луи Барле зарегистрировал там наименование «Ночные красавицы», зарегистрировав его под классом 41, в котором объединены службы воспитания, образования, развлечения, а также спортивная и культурная деятельность. Как и говорил Дэвид, он зарегистрировал агентство на год раньше, чем то начало свою деятельность, то есть в апреле 1991-го.
Я больше не сомневалась. Даже если Дэвид и принимал некоторое участие в деятельности агентства, именно Луи, и только он, являлся его создателем.
Но почему? Похотливость, была ли она единственной причиной, как то доказывал мне его брат? Поиск новой Авроры стал лишь прикрытием, очень удобным для удовлетворения неутолимой жажды разврата?
Я вскочила с постели и оделась для выхода. Все вдруг стало меня раздражать в этом идиллическом оформлении, которое я не выбирала. Все становилось невыносимым, как если бы каждая деталь, каждая фреска, каждый слой золота и каждая картина хотели обрушить правду на Луи, которого я не хотела ни видеть, ни слышать. Я заметила уже на пороге, что мой теперешний жених, как и его предшественник, навязывали мне свои условия. Может, мне следовало подчиниться им? Ведь, не обладая ничем, не отказываются от такой роскоши. Но что я для этого сделала? Нужен ли мне богатый особняк, есть ли у меня выбор? Если бы мне задали вопрос, хочу ли я этого, я бы ответила, что предпочла бы обычную квартиру, где мы могли бы написать новую и красивую историю, свободную от груза прошлых страстей.