Эмма Марс - Спальня, в которой ты, он и я

Оргазм на нее накатил внезапно, изогнув спину в невероятной дуге, запрокинув голову, заставив сжаться каждую мышцу. Потом она обессилела и рухнула на постель, недвижимая, как током пораженная.

Он извлек свое лицо из сладкого ада и какое-то время любовался ею со стороны, как художник, глядя на законченный шедевр. Это он довел ее до экстаза, он принес ей блаженство. Его язык был его кистью, его гениальным орудием. Но триумф для него оказался, видимо, недостаточным, он сам еще не считал себя удовлетворенным, так как решительной рукой вынул свой член, показавшийся мне еще более взбухшим, чем когда партнерша ласкала его ртом.

Я услышала его тяжелое дыхание и увидела, как он, стоя на ногах, опрокинул девушку на столик в углу комнаты, которого я раньше не замечала. Партнерша всем своим видом демонстрировала признательность за ласки и удовлетворение от нового положения, когда он, склонившись, лег ей на спину и пенисом раздвинул ей ягодицы, чтобы подобраться к теплой и влажной вульве. Он стал двигаться вперед, назад, втыкая в нее взбухший конец, поддерживая тело девушки рукой, обхватив ее снизу под живот.

– Да-да, продолжай, так хорошо, – молила она шепотом.

Изможденная, девушка не могла говорить, ее голос звучал совсем слабо. Камера была установлена таким образом, что я не могла видеть целиком ее лицо, но я представляла себе ее полуоткрытый рот и влажные губы, такие же влажные, как и вульва, спутанные волосы, полузакрытые глаза. Она издавала стоны все чаще, все громче.

Одновременное возбуждение всех ее самых чувствительных зон, похоже, приносило желаемый эффект. Каждый раз, когда мужчина вонзал в нее член, она производила движение таза ему навстречу, открывая трепещущую плоть своему истязателю. Теперь она уже не стонала, а рычала и хрипло вскрикивала, дав волю звериным чувствам, обезумев от плотского наслаждения, которое так и хлестало отовсюду, о чем я могла судить по тому, как непроизвольно дрожали ее руки, ноги, шея.

Второй оргазм свалил ее как апперкот. Голова девушки безвольно качнулась в сторону, вдоль спины прошла судорога, она больше не двигалась.

Я и сама была в оцепенении. У меня в области промежности вспотела кожа, колени дрожали, ноги подкашивались. Я вдруг почувствовала необыкновенную тяжесть во всем теле, не в силах пошевелиться от, казалось, тысячу лет сдерживаемого желания. Я прислонилась к стене, потом и вовсе опустилась на четвереньки и в такой смешной позе доползла до кушетки. Зарывшись носом в красный плюшевый ворс, я заметила металлическое яйцо, не случайно оказавшееся среди подушек. Оно смотрело на меня. Оно дразнило меня. Оно ожидало, когда я начну действовать.

За моей спиной, на экране, любовники и не думали смирить свой пыл, события развивались дальше. Чтобы привести девушку в чувство, мужчина начал гладить ее по спине, по ляжкам, похлопывать ладонями и приговаривать какие-то глупости типа «вполне подходящая попка для моего петушка», но он еще не насытился, и, когда она наконец очнулась, возобновил скачку, вонзаясь в распахнутую вагину, уже сверкающую от предыдущих потрясений. Все, что предшествовало этому, теперь показалось мне легкой разминкой, настолько он неистовствовал и горячился, почти на грани жестокости и насилия, буквально расплющив тело партнерши, изнемогающей от ласк. Она же кричала в голос, то ли подбадривая его, то ли моля о пощаде, я так и не смогла понять, отчего она так вопит – от боли или от сладострастия.

Я тем временем сняла с себя кружевную полоску трусиков, дав возможность струйкам полупрозрачной жидкости излиться на внутреннюю сторону бедер, размышляя, что пока ни один мужчина не возбуждал во мне столь противоречивые чувства: вожделеть и страстно желать, чтобы все это скорее закончилось, буквально в одно и то же мгновение. И то, и другое заключалось в этой капсуле, она восхищала меня и пугала.

А что, если… Возможно, этот момент, это яйцо и то, что я готова отдаться на милость ликующего Луи, который, я не сомневалась, жадным взором подглядывает за мной из-за укрытия, не отрывая глаз, не пропуская ни мгновенья… Может быть, в эти минуты я подхожу вплотную к своему первому возвышенному потрясению.

Когда я наконец простым движением погрузила продолговатый предмет в истекающую соком вагину, девушка на экране закричала от восторга, испытав еще один оргазм. Я протолкнула яйцо поглубже, словно торопясь догнать ее и завопить в свою очередь с ней в унисон. Моя горячая плоть сомкнулась и первым делом ощутила прохладу от соприкосновения с неожиданным визитером. Потом ей удалось обхватить его и проглотить целиком, даже поиграть с ним, благодаря сокращению мышц ягодиц и движениям промежности. Тогда там, в глубине утробы, оно заняло положение, откуда мои пальцы не смогли бы его извлечь. Новый король в моем королевстве.

Я нашла в себе силы перенести тело на кушетку, принявшую его с милой снисходительностью, свойственной старой мягкой мебели, которой многочисленные тела возлежавших на ней ранее придали гибкие очертания и соответствующий рельеф. Я лежала, широко раздвинув ноги, открыв экрану свою промежность, и мне казалось, что я принимаю участие в эротических играх, устроенных главными героями. Словно их сладострастное наслаждение просочилось с экрана и проникло в меня, наделив блаженством.

Лицо мужчины иногда выходило из тени, и, благодаря тому, что он постоянно менял позу, а также по прихоти изменчивого освещения, его черты казались то нежными и утонченными, то более грубыми и резкими. Сначала мне привиделся Дэвид, весел и спокоен. Он, улыбаясь, погружал голову между моих ног.

Именно в тот момент я впервые почувствовала легкую вибрацию, исходящую от яйца внутри моего тела. Чья-то рука включила вибратор с дистанционного пульта. Волны становились сильнее и сильнее, распространяясь во влагалище, доходя до распаленного клитора. Я боялась даже дотронуться до него, настолько, как мне казалось, его чувствительность обострилась из-за благотворных волн, пронизывающих его насквозь. Получив следующую команду, мой электронный любовник стал выползать из меня, очутившись между ног, и принял облик Луи, жесткий, натянутый, с горящими от жадности глазами. Он, как хищник, как волк, набросился на меня и стал кусать, кромсать острыми клыками трепещущую плоть. Спазм, как от тысячи единовременных укусов, сковал мое тело. Я чувствовала, что меня грызут, раздирают на части, что каждую частичку пылающей плоти внизу живота сжимают мощные челюсти, каких она не знала раньше. Потом внутри меня произошло что-то похожее на взрыв, а затем мгновенное выгорание и после – странное замедление и угасание, как будто матку и все, что там есть, заново перестроили. Животный страх, овладевший мной мгновение назад, мало-помалу стихал с каждой новой волной. Я как бы смотрела на себя со стороны и не могла понять, я ли это. Черты моего лица исказились, рот открылся в беззвучном крике, округлившимися губами я стремилась вдохнуть в себя каждую секунду нежданно наступившего наслаждения, которого я так страстно хотела, желая, чтобы оно длилось бесконечно.

Когда я наконец тяжело откинулась на кушетку, совершенно обессиленная, без рук, без ног, кусочки пазла истощенной плоти, то заметила, что экран погас. Яйцо тоже выключилось и лежало теперь рядом со мной, невдалеке от ошеломленной вагины.

Он ни разу не дотронулся до меня. Он даже не входил в эту комнату. Но, тем не менее, я допустила его к себе, плача от восторга, с исступленно-блаженной улыбкой на устах: я только что испытала оргазм с Луи. Луи Барле овладел мною.

Вот так я окончательно погибла.

На консольном столике – ничего. В почтовом ящике особняка Дюшенуа – тоже. Утро не принесло ни единого послания от анонимного поклонника. Я не решалась спросить об этом Армана, точно зная, что он, со свойственной ему аккуратностью, непременно бы передал конверт с записочкой, если б он там был.

Мне хотелось бы верить, что передышка в эпистолярных упражнениях – добрый знак. Я могла бы принять это за отступление с боевых позиций или перемирие. Я была сыта по горло вчерашними переживаниями. Мой хищный зверь, кем бы он ни являлся, похоже, отпустил свою добычу или, по крайней мере, ненадолго ослабил железную хватку.

Но мне не верилось. Молчание казалось еще более угрожающим и опасным, чем прочная паутина, которую он плел для своей жертвы раньше.

Битый час я занималась тем, что подбирала туалет на выход. Не хотелось ударить в грязь лицом при первом появлении на BTV. Я знала, что судить обо мне станут по одежке, что всякие там Алисы и прочие с телеканала хорошенько промоют мне косточки. Я обязана была, и не только для себя, но и ради Дэвида, выглядеть безупречно, несмотря на округлости и выпуклости, слишком пухленькие, чтобы их скрыть, как мне хотелось. Последним штрихом стали туфельки от Лубутэна. Я вспомнила, как примеряла их в модном магазине в галерее Вивьен, а Дэвид смотрел на меня и улыбался. С одной стороны, я испытывала детский восторг от покупки, а с другой – переживала, понимая, что это все – от лукавого. Моя мать умирает от рака, а я стою, разинув рот, и мечтаю о шпильках за тысячу евро…