Энн Райс - Спасение красавицы

Но куда он ее ведет?

Слуги все удалились, оставив Красавицу сидеть на одном из столов. Она трепетала от счастья, еще не веря тому, что он собственноручно взялся натирать ее благовонными маслами, на сей раз без золотого красителя. Вскоре все ее нагое тело сияло масляным блеском. Обеими руками управляющий пощипал ее за щеки, дабы придать им румяность, — девушка же неподвижно сидела, опершись на пятки, с еще влажными от обильного пара и от слез глазами и мечтательно разглядывала его.

Туземец, казалось, был всецело поглощен своим занятием, сдвинув брови и чуть приоткрыв рот. И, прицепив на место золотые зажимы, он стиснул их покрепче на сосках, немного сжав при этом губы, отчего девушка еще сильнее прочувствовала это его действие. Она выгнулась дугой, глубоко вдохнула. Управляющий поцеловал принцессу в лоб, немного задержавшись губами, легко обмахнув волосами ее щеку.

«Лексиус… — мысленно произнесла Красавица. — Какое красивое имя».

Но, принявшись ее причесывать, мужчина делал это с такой яростью, такими резкими, сердитыми движениями, что девушку пробрал холодок. Он зачесал волосы наверх, туго свернув на макушке, и краем глаза девушка успела заметить украшенные жемчужинами шпильки, которыми он заколол получившийся узел. Теперь ее шея была так же обнажена, как и прочее тело.

Пока управляющий вдевал ей в уши жемчужные серьги, Красавица разглядывала его лицо с темной гладкой кожей, следила за взмахами черных ресниц. Он был весь точно искусно отполированная статуэтка. Гладкие ногти блестели едва ли не стеклянным блеском, зубы сияли совершенством. И с какой сноровкой и в то же время спокойно он управлялся с ней!

Все закончилось очень быстро — и все же недостаточно быстро. Сколько же еще ей придется ерзать и извиваться, мечтая о наслаждении оргазма?! Она вдруг расплакалась, ведь ее напряжению требовался какой-то выход. И когда господин наконец спустил Красавицу на пол, ее тело томилось и ныло как никогда.

Он осторожно натянул поводки, и, нагнув голову к самому полу, Красавица поползла вперед. Ей казалось, будто никогда еще она не была такой абсолютной рабой.

Если бы она была в состоянии о чем-то думать, следуя рядом с ним из купальни, она бы вспомнила о той поре, когда носила какие-то одежды, ходила как нормальный человек, разговаривала с кем хотела, кем-то командовала. Нагота и беспомощность сделались ее естественным состоянием, и особенно это ощущалось здесь, посреди пустых мраморных коридоров, так что теперь Красавица ничуть не сомневалась, что будет любить своего нового господина как никого другого.

Она могла бы сказать, будто полюбила его по собственной воле, будто после памятного разговора с Тристаном просто решила кого-то полюбить. Однако в этом мужчине было столько уникального, отличающего его от всех других, даже в том, с какой трогательной нежностью он ухаживал за ее телом. Да и само это место магически действовало на Красавицу. А она еще думала, будто ей нравятся грубые повадки обитателей городка!

Но почему теперь он должен ее кому-то отдавать? Зачем отводить ее к кому-то другому? Хотя глупо было задаваться этим вопросом…

На этот раз, торопливо передвигаясь рядом с управляющим по длинному коридору, Красавица впервые различила еле слышное дыхание и слабые вздохи невольников, украшавших собою ниши вдоль обеих стен. Эти звуки показались ей приглушенным рефреном рабской преданности.

И тут в полном смешении чувств она полностью потеряла ощущение времени и места.

Когда они ненадолго остановились перед дверьми, Красавица набралась храбрости и быстро поцеловала туфлю господина. В награду за это он коснулся ладонью ее волос, произнеся вполголоса:

— Лапочка моя, ты несказанно меня радуешь. Однако теперь тебя ждет первое настоящее испытание. Уверен, ты затмишь всех тех, кто был здесь до тебя.

У Красавицы на миг замерло сердце. И, услышав, как он постучал в дверь, она даже задержала дыхание.

В тот же миг двери отворились, и двое слуг пропустили ее с Лексиусом вперед. И снова, споро двигаясь на четвереньках по мраморному полу, она различила в отдалении какой-то приглушенный звук. Женские голоса, смех доносились до нее, точно накатывающие на берег волны. Внезапно у нее похолодело в душе.

Наконец, легонько натянув поводки, господин заставил ее остановиться.

Лексиус мило толковал с двумя мужчинами, причем речь их звучала вполне благородно и изысканно, словно возле них не стояла на четвереньках принцесса с прицепленными к грудям прищепками, с убранными кверху волосами и оттого оголенной шеей и с горящим от волнения и страха лицом.

Любопытно, сколько рабынь уже повидали эти мужчины? И кто для них новое безымянное существо, отличающееся от прочих разве что необычным, светло-золотистым цветом волос?

Между тем их беседа очень скоро завершилась, господин снова дернул за цепочки и подвел Красавицу к стене, внизу которой нежданно обнаружилось отверстие, точнее, тесный лаз, пробраться через который можно было только на четвереньках. В его дальнем конце девушка увидела яркий свет. Оттуда же доносились женский смех и говор, эхом отражавшиеся от узких стенок прохода.

Принцесса отпрянула назад, испугавшись этого жуткого лаза, этих веселых голосов за ним. Там наверняка и был гарем, не иначе. Как там обмолвился о нем управляющий? «Чистые и блистательные жены гарема»? И теперь она должна туда отправиться через эту дыру в стене? В одиночку, без господина? Точно дикий зверек, которого выпускают на арену?

Зачем он избрал для нее такое испытание? За что?

Девушку внезапно парализовало страхом. Она панически боялась этих женщин, не в силах даже объяснить тому причину. Кроме всего прочего, они не были ни принцессами, представительницами ее класса, ни госпожами-горожанками, больше занятыми своим нелегким трудом и оттого грубыми в обращении. Красавица совершенно не представляла, какие женщины собраны в этом гареме, но они, несомненно, разительно отличались от всех, кого она встречала прежде.

Что они с ней могут сделать? Чего ожидают от новой одалиски?

Сейчас это казалось Красавице самым жутким унижением — что ее отдают в распоряжение этим женщинам, которых содержат взаперти, скрытыми от прочих глаз, исключительно для услаждения своего мужа. По некой непостижимой причине они мнились девушке даже более опасными, нежели населяющие этот дворец мужчины.

Она еще больше попятилась от лаза и услышала над собой мужской смех. Наклонившись к Красавице, Лексиус сунул ей в рот две мягкие кожаные ручки от поводков-цепочек, пригладил ей волосы, убрал прядку с лица, легонько щипнул за щеку. Она всеми силами старалась не расплакаться.

Затем управляющий решительно подтолкнул Красавицу вперед, легонько поддав ладонью по ягодицам. Ощутив воспаленной местами после плетей кожей силу и жар его руки, девушка обреченно всхлипнула сквозь затыкающие рот ручки поводков.

Выбора не было. Почему же он не сказал ей, что именно ее ждет? Попав в этот лаз, она уже не сможет остановиться и повернуть. Это был бы полнейший позор.

Но в тот момент, когда через узкий проход до нее докатился особенно громкий рокот голосов и всякая смелость окончательно покинула Красавицу, она почувствовала на щеке касание губ. Господин сам опустился рядом с ней на колени и, скользнув рукой к ее грудям, длинными тонкими пальцами ласково прихватил сразу обе.

— Не подведи меня, красотка, — шепнул он ей в ухо.

И, вспыхнув от его жаркого прикосновения, принцесса решительно двинулась в лаз. Ее щеки буквально горели при мысли, что она держит в зубах собственные поводки, что без особого принуждения ползет через эту дыру, уже отполированную многими руками и коленями, и что вот-вот появится пред очи тамошних женщин столь жутким, унизительным способом.

Красавица двигалась все быстрее и быстрее навстречу дальнему свету и голосам. В ней теплилась слабая надежда, что, какие бы ужасы там ее ни ждали, ее страстная чувственность неким образом подарит ей преимущество. Лоно ее припухло, запульсировало, все больше наполняясь жизнью. Только бы их там не оказалось слишком много, чересчур много… Никогда еще ее не отдавали в руки стольким женщинам сразу!