Час. Два. Телефон запищал, сказав, что начинает разряжаться. Надо вставать. Я выползла на кухню. Нашла зарядку. Поставила кофе. Руки дрожали. Может капель каких успокоительных выпить? Нельзя же так нервничать. Кипяток пролила прям на руку. Кружка упала на пол. Больно. Я посмотрела на руку и на ногу. Почему я не отскочила? Все как в замедленной съемке. Больно. Надо обработать ожог. Чем его обрабатывать?   В аптечке должна быть специальная мазь. Аптечка в комнате. Я выключила плиту. Огонь мне точно больше не понадобится. Наигралась. Постучалась к своим родным. В комнате разложены вещи. Чемоданы. Точно. Они же завтра улетают на юг. Теплое море, солнце. Мне же...

– Ты откуда такая вылезла?

– Аптечку дай, пожалуйста. – Показываю маме руку. Она сразу достает коробку с лекарствами. Мазь охладила, сняла боль.

– Валь, куда ты катишься? На тебя смотреть больно. Что тебя так кривая дорожка притягивает? Почему нельзя жить нормально? Как все? Выйти замуж и...

– И что? Посветить себя мужу и карьере? У меня не получилось. Я попыталась. – Меня начало трясти. Нервы не выдержали нагрузки. Паника. – Мам, можешь денег дать?

– Нет.

– Мне нужно паспорт восстановить. Украли.

– Пить меньше надо и шататься неизвестно где.

– Я не пила. Ограбили. У меня даже бумага есть. – Меня трясло все сильнее.

– Посмотри на меня. Опять за старое принялась? Ты не думай, что я это терпеть буду. Быстро из дома выгоню.

– Ничего я не начала. – Бессмысленный разговор.

– Ведя такой образ жизни, на помойке закончишь.

– Значит судьба у меня такая.

– И куда ты?

– Диван чужой занимать.

Ноги ватные. Они слушались с трудом. Появился срах, что упаду и не встану. Еле до дивана доползла. Я расплакалась. Усталость смешалась с нервным напряжением. Сколько так прошло времени? Я потеряла счет минутам, часам. Какая разница? Это все такой пустяк. Вся жизнь это пустяк. Даже зацепиться не за что. Одна серая полоса. Надо что-то поменять. Только нужно понять, что менять.  А время идет своим чередом, даже если на него не смотреть. Я услышала, как мама жалуется на меня отцу. Они поругались. Прям как будто мне шестнадцать лет. Сами же сказали, что я должна выплыть самостоятельно. Я и пытаюсь. Полина о чем-то звонко щебечет. У нее пока нет таких проблем как у меня. Но мне совсем не было завидно. Рано или поздно черная полоса наступает у каждого. Или серая. Унылая серая полоса. Почему так холодно? Нашла одеяло. Завернулась в него, как в берлоге. Уютно. Должен же пройти этот липкий страх. Хорошее же средство. Но нет, страх вцепился липкими клешнями и отпускать меня не хочел.

– Ты чего трубку не берешь? – Олег. Не заметила, как он вошел в комнату.

– Я не помню, где ее оставила. – высовывая нос из-под одеяла, ответила я.

– Тебе не жарко?

– Холодно. А еще жутко страшно. Никакой фильм ужасов не нужен.

– И чего ты боишься? – он сел рядом. Рубашка полетела в корзину, что стояла под столом. Оригинальное место для грязного белья. Следом за рубашкой полетели носки. Когда он еще и штаны снимать начал, я закрыла глаза. Такой стриптиз в мои планы не входил.

– Всего боюсь. – сказала я.

– Меня не бойся. Я приставать не буду. Ты не в том состоянии.

– Обнадеживает. – прячась вновь под одеяло, ответила я.

Работал телевизор. Из кухни доносились дразнящие ароматы. Невольно вспоминаю, что сегодня кроме двух бутербродов ничего не ела. Ничего. Не в первый раз. Все равно, покидать из-за этого свое убежище я не хотела. Я лежала, краем глаза смотрела какое-то ток-шоу. Герои уже готовы друг другу в волосы вцепиться. Какие страсти!Сколько ненависти! Зачем все это показывают? Чтоб люди заражались отрицательными эмоциями?

– Идем ужинать. – Олег поставил две тарелки. Потом принес бутылку с квасом и два стакана.

– Ты прав, хватит сходить с ума. – я вздохнула. А все равно меня немного потряхивало. Олег переключил телевизор на новости.  На ужин были макароны с каким-то волшебным соусом. Как в рекламе, оставалось пробовать и закрывать глаза, наслаждаясь кулинарным деликатесом. – Ты волшебник.

– Тут ничего сложного нет. Достаточно знать что с чем сочетается. Потом научу тебя. –  он не предложил, а утвердил. Как будто все решил.

Я услышала, как мама за что-то отчитывает Полину. Та хлопнула дверью в комнате и врубила на всю катушку музыку. Мама пыталась с ней договорится, потом крикнула, что ушла в кино и хлопнула входной дверью. Мы сидели и почти ничего не слышали за этим бумом. Настойчиво звонили соседи. Олег сидел совершенно невозмутимый. Только телевизор погромче сделал.

– У вас так весело каждый день? – спросила я.

– Как сюда въехал. Почти каждый вечер до одиннадцати часов. – ответил Олег.

– Это хулиганство.

– Я к этому был готов. Естественное желание выжить постороннего человека со спорной территории.

– И зачем тебе это все было нужно?

– Цена подходящая была, поэтому и приобрел эту комнату. В итоге ее или мать на место поставит или самой надоест.

Телевизор вещал о педофилах, наркоторговцах, людоедах и других жутких преступниках. Смотришь и невольно задаешься вопросом, как в живых остаешься, выходя на улицу.  Пока Олег относил тарелки я перебралась на диван. Пусть и нагло, но не хочу под стол лезть. Олег ничего не сказал, лег рядом.

– Ночь у нас сегодня с тобой бурная была. – сказал он, щелкая телевизор. Нашел фильм про ментов и бандитов. А мне все равно. От Полининой музыки начинала болеть голова. – Валь, давай договоримся, когда поздно возвращаешься, я тебя встречаю.

– Зачем тебе это?

– По ночам спать хочу спокойно, а не ездить и возить тебя по травмпунктам. И вдвоем не так страшно по ночным улицам бродить. Сама видишь сколько уродов вокруг. Ведь тебя не только ограбить могли. Хорошо, что не убили, не изнасиловали. Документы и карточки, по которым ты вчера столько слез выплакала – это легко восстанавливается.

– Тебе легко говорить. А мне по долгам платить нечем.

– Я тебе предлагал выход из твоего затруднительного положения. Свои слова я назад не взял.

– Я не продаюсь.

– Хочешь сказать, что сама платишь? – насмешливо спросил он.

– Разве любовь можно купить за деньги?

– А ты встречаешься с мужчинами лишь по любви?

– Да. Без этого неинтересно, неправильно.

– Так ты романтичная натура.

– Ты это так сказал, как будто это плохо. – сказала я.

– Это глупо. Проще жить с человеком по договоренности, чем вручить ему себя и плакать в подушку, когда твой подарок не оценили. – он все также лежал и смотрел телевизор, не глядя на меня.

– Зато совесть чиста и с человеком не противно.

– Чего же тебя совесть мучить должна? Я тебе уже объяснял, что за год все равно потратил бы на тебя эту сумму. Не сразу, а по частям, но все равно то на, то и вышло бы. Или тебя так волнуют цветочки и рестораны?

– Не волнуют они меня.

– Тогда чего ломаешься? Это дело твое, но разве оно того стоит? Вот ты сейчас со мной рядом сидишь. Тебе противно?

– Не особо. Мне не нравится, когда ты ко мне пристаешь.

– Почему? – спросил он. Я лишь пожала плечами. – Спрошу по другому, тебе вообще не приятно, когда к тебя целует мужчина, а ты к нему ничего не испытываешь?

– Да.

– И часто ты влюбляешься?

– Редко. – чего-то не нравился мне этот разговор, а как перевести тему не знала. Голова отказывалась соображать. Я поплотнее укуталась одеялом.

– Никак не согреешься?

– Нет. Нервы никак не успокоится.

– Я заметил. Иди ко мне, согрею. Что на меня недоверчиво смотришь? После сегодняшней ночи нет желания приставать. Вот завтра, со свежими силами продолжу. А сейчас я тебя обниму и скажу, что все осталось в прошлом. Бояться не нужно. – он притянул меня к себе. – Я тебя в обиду не дам. Защищать буду.

– Глупо все это как-то звучит. Меня не надо ни от кого защищать.

– От самой себя например? – он усмехнулся. – Кто вчера гулять ушел, а мне ничего не сказал? Я тебя ждал, ждал, а ты где-то бродишь. И ведь не на работе.

– Откуда знаешь?

– Видел твою спецовку.  Рассказывай, где была.

– А должна?

– Но мне интересно.

– С прошлым встречалась.

– И как встреча прошла?