Я все время думал о том, что это самые трудные шаги, которые когда-либо доводилось делать человеку.

Сиделка катила кресло следом, пока отец с дочерью шли к алтарю. Когда Джейми наконец оказалась рядом со мной, в публике послышались радостные восклицания; все вдруг начали аплодировать. Сиделка подкатила кресло, и Джейми, вконец измученная, села. С улыбкой я опустился на колени, чтобы быть с ней вровень. Мой отец сделал то же самое.

Хегберт поцеловал дочь в щеку и достал Библию, готовясь приступить к таинству. Погрузившись в церемонию, он как будто превратился из отца Джейми в постороннего человека, который способен держать эмоции под контролем. И все же, когда Хегберт стоял перед нами, я видел, что он борется с самим собой. Священник надел очки и открыл Библию, а затем взглянул на нас; казалось, Хегберт не сразу понял, что наши лица намного ниже. Несколько мгновений он стоял смущенный, а затем, к общему удивлению, тоже встал на колени. Джейми улыбнулась и взяла нас обоих за руки.

Хегберт начал церемонию как положено, затем прочел отрывок, который некогда показала мне Джейми. Я решил, что Хегберт, зная, как она слаба, сразу же попросит нас произнести клятву, но священник снова удивил меня. Он посмотрел на нас, затем на гостей, словно подыскивая правильные слова, кашлянул и возвысил голос, чтобы все могли его слышать. Вот что он сказал:

– Будучи отцом, я должен отдать свою дочь этому мужчине. Но я не в силах.

Прихожане молчали; Хегберт кивнул нам, приказывая хранить терпение. Джейми сжала мою руку.

– Отдать ее для меня все равно что отдать свое сердце. Но я готов поделиться с другим той радостью, которую Джейми всегда дарила мне. Пусть Господь благословит вас обоих.

Он отложил Библию и протянул мне руку – я принял ее, замкнув круг.

Стоя так, мы произнесли клятву и надели кольца. Хегберт наблюдал за нами; когда мы закончили, он объявил нас мужем и женой. Я нежно поцеловал Джейми и взял ее за руку; мама начала плакать. Перед лицом Бога и людей я поклялся любить Джейми в болезни и в здравии и чувствовал себя правым, как никогда.

Это был самый прекрасный момент в моей жизни.


Прошло сорок лет, но я по-прежнему помню все. Возможно, я стал старше и мудрее, потому что прожил с тех пор целую жизнь, но воспоминания об этом дне не покинут меня, пока смерть не придет и за мной. Я по-прежнему люблю Джейми и не снимаю кольца. За все эти годы у меня ни разу не возникло желание его снять.

Я делаю глубокий вдох, набирая в легкие свежий весенний воздух. Он остался прежним, хотя Бофор изменился, так же как и я. Это воздух моей юности, моих семнадцати лет. Я выдыхаю и вновь становлюсь стариком. Но все хорошо. Улыбаюсь, глядя в небо. Я еще не говорил вам об этом, но теперь знаю наверняка: иногда чудеса случаются.