— Пусть не лезет со своим кретинизмом к ней. Бабло забирает и сваливает. Расход, б***ь, и так на сегодня хватит.
— Тох, ты че? — обернулся к подонку.
— Ниче, — едко сплюнул, перевернулся на бок. Расселся поудобнее. — И че, предлагаете эту с*ку отпустить, чтоб она пошла искать бабки?
Рассмеялся Высокий.
— Ну не ту же шмару? Та — точно не вернется.
— А эта ментов наведет.
Обернулся ко мне молодой человек (Костя, вроде); встал, немного прошелся и присел рядом.
Глаза в глаза.
— С собой что было — мы уже выпотрошили. Копейки. На карточке может что есть?
Качаю отрицательно головой.
— Двадцати не будет.
— Двадцати? — удивленно обернулся к Белобрысому.
— Пятнадцать, — кисло, недовольно поморщился, тихо ответил.
Тяжелый вздох. Глаза под лоб от раздражения.
— А сколько есть?
— Пару тысяч.
— Пару…, - обмер в рассуждениях. Взгляд в пол. Вдруг ожил, — есть друзья, которые могут помочь, выручить, но при этом еще больше проблем не наделать? Эта тварь, — кивнул в сторону двери смежной комнаты, — с нами останется. Если что… сама понимаешь. Бизнес.
Скривился.
Тяжело сглотнула слюну, молчу.
Есть. Есть,
… однако, ребята, потом вы уж точно будете жалеть, что нас еще на заливе не пристрелили.
Взгляд на Высокого.
Мои за и против.
Вздох.
— А если частями… потом как-нибудь?
Расхохотался.
— Зачетная шутка, Петросян. Пять балов. Еще варианты?
— Вы же все равно знаете наши адреса.
Хмыкнул.
— А вы — наш, да и в лицо. И за вымогательство, наркоту и прочее… Дело пахнет уже не на жизнь, а на смерть. Понимаешь, к чему виду я?
Вздыхаю.
— А если заплатим, то без проблем отпустите?
— А чего бы и нет? Пойдете по соучастию. Или что, — улыбается. — Думаешь, не привяжем? Оправдаетесь? На пляже вы добровольно с нами пошли, причем первые стартонули. Да и товар сейчас купите. Всё честно.
Скривилась. Конечно, при желании и они, и мы — каждый может выиграть, отмазаться, оправдаться, и сгноить другого. Только вопрос: не проще ли полюбовно?
— Ну, и пулю в лоб никто не отменял. Вернее, многие тонут в водоемах. Не в этом году — так в следующем. Понимаешь? Давай не ссориться? Вы взяли наше — заплатите. Каждый будет доволен. Ты же умная девушка, трезво мыслишь, рассуждаешь. Верно?
Хмыкнула едва заметно, поджала губы.
Перевела невольно взгляд на Белобрысого.
Все еще на полу, упершись рукой в согнутую ногу. Молчит, пристально всматривается на меня, что-то жуткое думает, взгляд так и искрит яростью и безумием. Нервно сжимает пистолет. Прожевывает эмоции. Временами грызет ногти.
Я в тупике. И страшно одно, как бы не было хуже.
— Да, с*ка, что ты с ней возишься? — вдруг подрывается подонок, резко кидается на меня — сжалась я, готовясь принять удар. Но внезапно сдержал напор Костя.
— Че тя бомбит?
Дергается, машет в мою сторону оружием тот.
— Да бесит она меня! И на деньги уже плевать! Я бы ее так прикончил!
— Ты че под кайфом? — удивился, присмотрелся к нему Высокий.
— Пусть эта тварь уже что-то решает, а то точно ей все зубы пересчитаю.
— Угомонись! — рычит на него Сергей.
— С*ка, дернись только, — развернулся к нему Белобрысый. — Вы меня уже все достали. На**я я вообще с вами поехал? Связался на свою голову.
— Я брату позвоню, — отваживаюсь, пока снова не завязалась потасовка.
Вмиг обрушились на меня взгляды.
— Х**ту, — рычит Антон. — Думаешь, мы все тут — дебилы? Да? — трясется уже от бешенства.
— Да тише ты, — живо подступает, приседает рядом со мной Высокий.
— Но без глупостей. Да?
Глубокий вдох для смелости.
— Да.
— Старший, младший? — ведется на разговор.
— Младший.
— Сколько ему?
— Девятнадцать в этом году.
Невольно бросаю короткий взгляд на Белобрысого — застыл, пристально следит за мной, видимо, выискивая подвохи.
— Он точно ментам не станет звонить? — не унимается Костя.
За и против. Взгляд в глаза.
— Точно.
— Ну, звони.
— Стой, — вдруг рявкнул Антон, видимо, что-то важное сообразив. — А пушка-то, откуда она у тебя? А, докторша?
Обмерла я, обдаваясь волной страха. Поежилась. Мой секрет из сумки выкрыт. Но мгновения паники — и собрать волю в кулак.
— Батя… Батя у меня фанат пневмата. У него — ружье, а брату — пистолет подогнал.
Смеется.
— Че ты мне лечишь, с*ка? — шаг ближе и уткнул дуло мне в лоб. — Пневмат… Да это, б***ь, даже не травмат! Или думаешь, я — идиот? Под подкладкой она прятала…
Обмерла, осознавая свой прокол.
Опустила взгляд, и вновь совладать с собой.
— Я не знала. Брат уверял в обратном.
Хмыкнул.
— Брат, б**ь, — вдруг шаг — и ногой резвый удар мне в бок, отчего пошатнулась и невольно вскрикнула. — Еще одна воровка. Руки бы вам поотрывать, чтоб неповадно было.
Тяжелый вздох Высокого, подался назад — и расселся на полу, упершись руками в колени.
— И чем занимается твой брат… ты, верно, не знаешь? Так?
— Студент, — кривлюсь.
Тотчас рассмеялись парни.
— Исчерпывающая информация. Ну, что? — обернулся Высокий к Сергею. — А ты что думаешь?
Хмыкнул.
— Не**й такой товар с собой таскать, в тачке бросать, да баб всяких туда водить. Сами виноваты. Сами всрали — сами и платите.
— Резонно, — скривился и цыкнул Костя. Взгляд на оторопевшего Белобрысого.
— Да ты что… бессмертный? — резвое движение в сторону Сереги, но тотчас кидается к нему Высокий наперехват, силой останавливая. Срывается с места и «мой защитник», выжидая удар. Застыли, метая колкие взгляды друг на друга.
— Пусть звонит, — первым решается на слова Антон. — Мне уже всё по**й. Тонуть, так всем. Потому что мне до конца недели все равно такого бабла не нарыть! А из-за этих сук я сдыхать не собираюсь!
— А ты мне еще ответишь, почему эта дрянь была у меня в машине, — прорычал Сергей и присел на стул. — Звоните, что уже делать. Может, хоть так уже что-то порешаем.
Достали, отрыли мой телефон в сумке и протянули мне (хотя руки так и не развязали).
Взгляды наши с Белобрысым снова встретились.
Ну, ублюдок, сам напросился. И за подставу своих друзей тоже ответишь.
Отыскать контакт и сделать вызов.
— На громкую, — внезапно рявкнул на меня Высокий, вздохнул и прошелся по комнате, разминая лицо руками, снимая напряжение.
Обмерли. Пристальные взгляды на меня.
Дрогнула вдруг дверь — и вышел наружу (из комнаты) Брюнет.
— А та? — удивился Костя.
— Че? А… Спит.
— Да, слушаю? — послышалось на том конце «провода». Обмерла я, словно перед расстрелом.
— Вова, привет.
— Привет. Что-то случилось? — словно учуял.
Шумный мой вдох, перестрелка взглядов между собравшимися.
— Да не особо. Но, — еще один глубокий вдох, чтобы выдать все как на духу, не давая возможности ни вставить слово, ни перебить. Ничего лишнего. — Помнишь те деньги, что мы, да наши с тобой родители, откладывали на поездку в Польшу? Там же, вроде, немало скопилось, верно?
Молчит. Жалящая тишина. Видимо, обмозговывает услышанное, подбирает слова.
Ну же, Клёмин, родной… только не подведи меня. Как я тебя на Бальге. Молю…
Выдох.
— А им что я скажу? Или думаешь, они нас не спалят?
Каждое слово аккуратно, словно выстрел. Его. Мой. И это чувствуется, однако… другого выхода просто… нет.
— Спалят. Но всё равно… мне сейчас они очень нужны, и твоя помощь.
— Сколько?
Взгляд на Белобрысого. Выжидаю.
На пальцах: три по пять…
Вздох.
— Пятнадцать тысяч.
— Не многовато ли?…
(и вряд ли это констатация или издевка; вероятнее всего, как по мне, вопрос об окружении и о ситуации в целом, — по крайней мере, я на это надеюсь… и весь разговор Клемин воспринимает более, чем всерьез)