Надрывное дыхание, и не выдерживает уже — жадно, голодно сжимает меня за ягодицы, пробираясь под белье, к запретному месту.
— Ангелин, — и снова попытка отвоевать свое право… на жизнь. — Некоторые… вопросы лучше не задавать, если не желаешь, чтоб потом полетели… головы.
Еще один пылкий, отчаянный его стон.
— Лина, молю, не надо. Он нас двоих убьет…
Выстрел.
Живо обхватила его голову руками, утопила в ладонях.
Глаза в глаза. Губы на расстоянии дыхания.
— Где я могу его найти? Где, Колмыкин? Пора заканчивать эту игру, неправда ли?
Томное, урывчатое дыхание. Предсмертная агония… — и крепость пала:
— Клуб «Черри», часто с парнями там зависают.
— И тебя, наверняка, водили, — улыбаюсь.
Ухватила его за подбородок. Пристальный, победный взгляд на своего бравого следователя. Взгляд скатился к губам — короткие мгновения сомнений, его отчаянного сердцебиения — и силой, страстью впиваюсь поцелуем в губы. Но едва дернулся в попытке ответить, ворваться языком мне в рот, как тут же выпускаю его из хватки. Резко отстраняюсь.
Невольно облизался. Зажатый, помятый, сейчас он напоминал меня… в начале этого дерзкого пути…
Облизалась и я. Выдох. Шаг в сторону. Поправить одежду.
Прощальный взгляд ему в лицо.
— Прости. Ты — хороший человек, исполнительный, старательный…. однако повстречал таких уродов, как мы с Клёминым.
Прости…
Разворот, да убраться из кабинета прочь.
…
Послышался нервный стук и бранные ругательства за дверью. Обмерла я на мгновение, осознавая, что натворила, и что заварила; самодовольно ухмыльнулась. Уверенные, смелые шаги вперед.
Теперь остается самое интересное — Клёмин.
Вдох-выдох. Уже четвертый день наблюдаю за этим «Черри». Пококетничать, пофлиртовать с охранником… и разузнать важную для себя информацию. Каждую субботу этот гад со своими друзьями устраивает пьянку, закрывшись в вип комнате… Горячие разговоры, бурное веселье… и безотказные, сладострастные девушки, готовые исполнить любое…. каким бы оно не было, желание.
На высоком каблуке туфли, черные чулки с похотливыми повязками и бантами, откровенные черные кружева, оставляющие так мало для домысла и недоступности, и так много для вожделения и открытых вызовов. Короткое, облегающее платье из атласа и яркий, полный страсти и влечения, макияж.
Улыбнуться самой себе в зеркале. В последний раз поправить помаду, прическу. Приподнять грудь в бюстгальтере — и на выдох.
Сегодня я — твоя смерть.
А вот и знакомые лица. Охранник даже сперва меня не признал.
Закачал головой.
— Господи, Ангелина… я сейчас же увольняюсь и иду с тобой.
Откровенно прилип взглядом к декольте.
— Ну, что ты, Дим? А кто меня тогда пропустит внутрь?
Удивленно вздернул бровями.
— А что ты там вообще забыла? Неужто работать? — облизался.
Ухмыльнулась.
— Время покажет, а пока только так… на разведку.
Улыбается. Наконец-то взгляд в глаза, но лишь на миг.
— Ты же там затмишь наших девок. Смотри, как бы не поколотили.
Хохочу.
— Да брось ты, — резвый, уверенный шаг ближе — и ласково касаюсь рукой его щеки. Провела вдоль скулы. Тотчас уставился мне в глаза, а затем… покорно взор сплыл к губам.
Шепчу.
— Я буду рада тебя видеть, однако… сейчас меня там ждут. Пустишь?
Руки сами дрогнули, безвольно исполняя желание своей госпожи.
Улыбаюсь. Эротично закусила губу. Взмах ресниц — и разворот. Медленные, грациозные движения, шаги…. скрываясь в проходе…
Но еще один немаловажный и сложный момент заявленного плана — администратор клуба.
Пристальный взгляд на грудь. Всё, как всегда, нынче, в принципе. Ничего удивительного.
— Я вам заплачу, а вы мне… подыграете. Идет?
Ухмыляется.
— А может, — вдруг взор в глаза. — А, может, пойдете к нам напостоянку? И уже мы будем платить вам? Хорошие, приятные… гонорары.
— Ну, что же вы…, - касаюсь его плеча. Взгляд его и мой скатился к губам друг друга. — Я — эксклюзивный вариант. Зачем… распыляться на всех? Ведь можно… радовать глаз лишь достойных…
Тяжело сглотнул слюну, чувствуя мой многозначительный тон.
Но затем еще миг, и, словно придя в себя, дернулся рукой к барной стойке, забрал мои деньги и внезапно засунул их (обратно мне) в декольте. Еще миг и, как бы невзначай, скользнув ладонью по груди и сжав ее на мгновение, тотчас отстранился, выпуская из хватки и близости. Бросил взгляд куда-то в сторону. Живо поднялся, спрыгнул со стула и ступил пару шагов вбок. Протянул руку в сторону, приглашая меня проследовать за собой. Подчиняюсь.
Замерли у входа в приватную комнату.
Взгляды друг другу в лицо.
— Лучше бы деньги взяли, а то сегодня… — коснулся внезапно пальцем моих губ, пресекая речь — поддаюсь.
— Жди здесь.
Ныряет внутрь за штору.
Слышится какой-то разговор, смех. Голос Клёмина, узнала я его среди сумбура незнакомых и самого администратора.
Выныривает рука, протянутая явно ко мне. Тяжелое за и против, сминая старые принципы в кулаке, живо расстегиваю платье, бросаю его вместе с сумкой куда-то в угол. Еще один выдох — и принимаю приглашение, хватаюсь за нее — и тот тащит меня за собой внутрь.
— О-о-о! — голодно взревели мужчины, словно стая похотливых кобелей, завидев новую плоть.
И вот наши взгляды встретились… с Клёминым.
Вова, Вова… я тебя нашла. Резко отворачиваюсь, не давая в полную мощь осознать его присутствие, заполнить меня изнутри ненужными эмоциями.
Уверенно забираюсь на подиум. Ухватиться за шест и медленно, плавно, околдовывая, начинаю плыть по кругу, вторить не так давно заученным движениям, бесстыдно будоража похотливую фантазию зрителей. Замерли все, казалось, не дыша. Музыка отчетливо отбивала во мне ритм надорванного сердца. А вот пригодились и упорные занятия ненавистной мне гимнастикой. Дерзкий шпагат на полу, и, эротично выгнувшись вперед, поддалась движению, нежно скользя грудью по поверхности, еще миг — и, ловко перевернувшись набок, быстро встаю. Живо к стойке — и, умело перебирая руками, тотчас цепляюсь ногами за трубу, и урывками, пылкой волною, забираюсь на самый верх, откровенно прижимаясь временами то грудью, то животом к своему неприступному кавалеру. И вновь прогнуться, но уже опустив голову вниз, развивая волосы в воздухе. И, силой зажав между бедер шест, начинаю плавно спускаться к земле, пока вовсе не уткнулась руками в пол. Шпагат в воздухе — и сделав едва не кувырок, живо рассесться на полу, дерзко взмахнув волосами. Ухватиться за железный прут, жгуче притиснуться грудью. Медленно, плавно, похотливо ползу вверх, скользя языком, резкий разворот и прижаться спиной к хромированной жерди, откровенно разведя бедра в стороны. Послышался чей-то стон.
Каждый миллиметр этого пространства, казалось бы, наэлектризовался до той степени, что еще миг — и произойдет взрыв.
Встать, разворот спиной — и смело, маняще провела руками по своим ягодицам, и опять к зрителям — упала на пол, и, жадно выгнулась в извивающемся, похотливом движении, вглядываясь бессмысленным, пустым взглядом в мерзких кобелей. (Лживо, натянуто) коварно ухмыляюсь. Разворот — и вновь бесстыдная поза. Вызывающе провести руками по внутренней стороне бедер; облизываюсь; дерзко сжимаю свою грудь — откровенно, движениями, уже призываю к близости и умоляю овладеть доступным сладострастием. И снова стон, шумные вздохи… мужчин.
Уверенный разворот, хватаюсь за шест — и срываюсь вверх, поджав ноги, взмахивая волосами…
Резко — шум, волнение за спиною.
Что-то стукнуло, треснуло. Кто-то бранно выругался, отчего я в момент выровнялась на месте (опустившись на пол) и замерла, прекратив танец; взволнованно обернулась. Резвые, на грани адского бешенства, угрожающие своей стремительностью, шаги в мою сторону ополоумевшего Клёмина. И, не дожидаясь участия, не реагируя на мои попытки, в конце концов, оттолкнуть его от себя, тут же хватает за волосы и грубо тащит за собой, к выходу.