Джейн Фэйзер - Список холостяков

Макс поднялся, открыл окно и выглянул на платформу:

— Кто-нибудь из ваших гостей поедет этим поездом?

— Надеюсь, что нет, — ответила Пруденс. — Мы обычно специально едем ранним поездом, чтобы оказаться на месте раньше них. Большинство едут двухчасовым и прибывают в Ромзи как раз к чаю.

Дверь купе открылась, и на пороге появился официант в униформе.

— Уважаемые леди… сэр, будете ли вы обедать у нас? — с поклоном спросил он.

— Да, конечно, — ответила Констанция, к которой уже вернулось самообладание.

— Вагон-ресторан откроется в половине первого. Зарезервировать вам столик на четверых?

— Обязательно, — сказал Макс.

Официант снова поклонился и вышел, плотно прикрыв за собой дверь купе.

— Трудно представить себе поездку в поезде без коричневого виндзорского супа, — заметила Пруденс, разворачивая газету и поправляя очки.

— Я обожаю еду в поезде, — подхватила Честити. — Особенно чай. Эти восхитительные булочки, топленые сливки и шоколадные бисквиты… Хотя, — продолжила она, — завтраки почти так же хороши. Копченая селедка и черный хлеб с маслом.

— И свиные сосиски, — добавила Констанция, — с помидорами.

— Мне кажется, дамы проголодались, — с улыбкой проговорил Макс.

— Неудивительно, мы встали очень рано, и после завтрака прошло уже немало времени, — сказала Пруденс.

Сестры не стали объяснять, что, поскольку лорд Дункан не соизволил появиться к завтраку, на столе не было обычных деликатесов. Девушкам пришлось довольствоваться тостами с мармеладом.

— Вы любите разгадывать кроссворды, мистер… то есть Макс? — спросила Пруденс, доставая из сумочки остро заточенный карандаш.

— Не особенно, но буду рад помочь.

Энсор откинулся на сиденье и положил голову на подушку, покрытую белоснежной накрахмаленной салфеткой. Констанция сидела напротив, и он стал с удовольствием разглядывать ее. В купе было жарко и душно, и девушка расстегнула две верхние пуговки синего льняного жакета, плотно облегавшего ее тело и выгодно подчеркивавшего тонкую талию. Макс видел, как бьется жилка на ее длинной, изящной шее, как матово поблескивает чуть влажная от пота кожа. Он отметил, что у нее изящные и точеные ножки в темно-синих лаковых туфельках. Ему стало интересно, как же выглядят те части ее ног, которые он не мог видеть, — икры, колени и бедра, прикрытые тонкой материей ее юбки. Не нужно было быть детективом, чтобы догадаться, что у нее длинные ноги. И они должны были быть такими же изящными, как и все остальные части ее тела. У нее были тонкие запястья и длинные пальцы, но при этом руки не казались хрупкими. Это были умелые, сильные руки. И вообще мисс Дункан была сильной женщиной, только чересчур воинственно настроенной. Но ему нравилось преодолевать трудности.

Констанция наклонилась к газете, которую держала ее сестра, и нахмурилась, пытаясь разгадать какое-то слово. Макс видел тонкие голубые вены у нее на виске. Внезапно она подняла глаза и посмотрела на него. Ее глаза были цвета темно-зеленого мха, который растет на стволах вековых дубов. Они смотрели на него вопросительно и слегка задумчиво. Энсор понял, что она почувствовала, как он ее разглядывал. У него появилось ощущение, что и она, в свою очередь, оценивает его.

Макс улыбнулся, и Констанция снова опустила глаза, вернувшись к газете. Но он успел разглядеть, как легкая улыбка чуть тронула ее губы. Уик-энд, подумал он, обещает быть весьма интересным.

—Где ты собираешься разместить его? — понизив голос, спросила Пруденс, когда они стояли на станции в Ромси.

Макс следил за тем, как выгружают багаж, и не мог их слышать.

— В Южной башне, — таким же заговорщическим тоном ответила Констанция.

Честити тихо рассмеялась, поправляя широкие поля своей украшенной лентами соломенной шляпки. У Южной башни была одна замечательная особенность.

— Что ты затеваешь, Кон? — спросила Честити. В глазах ее сестры блеснул насмешливый огонек.

— Пожалуй, я не прочь показать мистеру Энсору, что может произойти, когда женщина берет на себя инициативу. Мне кажется, он вообще не верит, что женщины могут проявлять инициативу, — добавила она. — Уверена, он убежден, что мы не имеем на это права. Возможно, мне удастся заставить его открыть глаза на то, что женщины имеют те же права, что и мужчины. Что вы об этом думаете?

— Не хочу показаться пессимисткой, Кон, но, по-моему, ты чересчур уверена в себе, — нахмурившись, заметила Пруденс. — Не думаю, что этот достопочтенный джентльмен окажется такой уж легкой добычей. В поезде он весьма ловко поставил тебя на место. — Она сняла очки и, близоруко щурясь на солнце, посмотрела на сестру.

Констанция скорчила гримасу. Как всегда, практичная Пруденс очень точно нащупала слабое место в ее плане.

— Мне неприятно об этом говорить, но отчасти он был прав, — с неохотой признала Констанция. — Однако от этого моя затея становится только интереснее.

Девушка вспомнила пристальный, жадный взгляд Макса, когда он рассматривал ее в купе. Если она сможет сыграть на этом, у нее появится оружие, необходимое для грядущей схватки.

— Итак, ты хочешь соблазнить его? — с тревогой спросила Честити. Ее ореховые глаза с сомнением смотрели на сестру из-под полей шляпки. *, ..

— Не совсем, — возразила Констанция. — Просто немного поиграть с ним, заставить его усомниться в своей непогрешимости.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — заметила Честити.

— Я в этом не уверена, — призналась сестра. — Но идея кажется мне заманчивой. Посмотрим, во что все это выльется.

В этот момент из маленького здания вокзала вышел мужчина в традиционной одежде носильщика — кожаной жилетке, фартуке и бриджах.

— Все сумки погрузили, мисс Кон. Джентльмен ждет вас возле двуколки.

— Спасибо, Джордж.

Девушки последовали за ним, по дороге обменявшись приветствиями с начальником станции, который почтительно поклонился им. Семья Дункан со времен рыцарей владела деревушкой Ромзи и большей частью прилегавших к ней земель. И хотя фермеры и жители деревни уже давно зарабатывали на жизнь самостоятельно и никак не зависели от обитателей господского дома, древние традиции изживались очень медленно.

Снаружи здания вокзала на залитой солнцем поляне, заросшей травой, из которой выглядывали многочисленные маргаритки, стоял мышастый пони, впряженный в двуколку. Макс лениво почесывал его за ухом, а Марсел поправлял ремни, которыми багаж был надежно закреплен на заднем щитке повозки.

— Сколько отсюда идти пешком до дома? — спросил Макс, когда сестры приблизились к нему.

— Около мили. А почему вы спрашиваете? Кто-то собирается идти пешком? — поинтересовалась Пруденс.

Макс указал на двуколку:

— Сомневаюсь, что мы все здесь поместимся. Я с удовольствием пройдусь, мне не помешает размять ноги после долгой поездки.

— Сказать по правде, и я не прочь прогуляться, — небрежно заметила Констанция.

— Натом и порешим. — Макс театральным жестом указал на дорогу. — «Вперед, Макдуф!»

— На самом деле там сказано: «Смелей, Макдуф!» — поправила его Констанция. — Люди вечно путают. — Она торжественно продекламировала: — «Смелей, Макдуф, не трусь! И проклят тот, кто крикнет… — Констанция сделала паузу, и сестры хором закончили: — Стой, сдаюсь!»[12]

— Вижу, впредь мне придется быть предельно осторожным, если я вздумаю цитировать что-либо, — с усмешкой сказал Макс.

— Уж в нашем обществе точно придется быть осмотрительнее, — согласилась Пруденс, забираясь в коляску. — Мы же дочери Эмилии Дункан, чье знание Шекспира приводило окружающих в благоговейный трепет. Она могла найти подходящую цитату почти к любому случаю.

— Звучит просто устрашающе, — пробормотал Макс.

— Так оно и было, — сказала Честити, устраиваясь на сиденье рядом с сестрой. — Мама знала как свои пять пальцев не только Шекспира. Она свободно цитировала всех известных поэтов и многих неизвестных. Ну ладно, увидимся на месте.

Она весело помахала рукой, Джордж лениво взмахнул хлыстом, и пони, также не проявляя особого энтузиазма, оторвался от сочной травки, поднял голову и затрусил по дороге.

— Похоже, ваша мать была очень образованной женщиной, — заметил Макс, когда они с Констанцией тронулись в путь.

— Да, она отличалась редкой эрудицией, — согласилась Констанция. — Пойдемте по тропинке, чтобы не глотать пыль. В любом случае идти по полям приятнее, да и вид там живописнее.