Барбара Мецгер - Список рождественских желаний

— Вот ты где! — воскликнула она, сорвав запачканные митенки, чтобы поднять что-то из-за камня.

— Вот это? — воскликнул Бретт, уставившись на пригоршню пуха, которую она держала. — Это не кошка, а то, что остается в скребнице после того, как я вычищу свою лошадь. — Но девушка ворковала над комком пыли размером с ладонь, а у этого комка были голубые глаза и приплюснутая мордочка, как у мопса. — Господи Боже, неужели он расплющил нос во время падения?

Не отводя глаз от нелепого создания, Джерри пояснила ему:

— Нет, котенок и должен так выглядеть. Это редкий тип длинношерстных кошек из Малукистана, расположенного на Великом шелковом пути. Мой дядя прислал домой пару животных, когда путешествовал, и теперь я и несколько других любителей кошек пытаемся вывести их как особенную породу, стараясь не ослабить ее близкородственными спариваниями.

Бретт понял, что теперь знает о длинношерстных кошках больше, чем ему нужно. Он также догадался, что, должно быть, совершил ошибку. Серьезную ошибку. Его миниатюрная деревенская красавица далеко не так юна, как полагал граф, и он заметил, что ее произношение, особенно теперь, когда она не визжала как банши, оказалось культурным и утонченным. А на ее пальцах не было колец. Черт побери.

— Да, хм, я рад видеть, что животное не пострадало. Теперь я на самом деле должен продолжить свой путь, мисс… ах, мисс…?

Но незнакомка уже повернулась к нему спиной и прошла через ворота, направляясь к коттеджу. Насколько граф помнил, эта была первая женщина, которая проигнорировала его. Бретт пожал плечами и забрался в седло. Он здесь не для того, чтобы заигрывать с провинциалками. И не для дуэлей с рассерженными отцами.

Граф приехал в Оссинг, и вовремя, хвала Небесам.

Ребенок выглядел таким же жалким, как и любой недокормленный, страдающий от разных заболеваний человечек, каких он видел в лондонских трущобах и убогих конурах. Господи, как часто он бросал такому созданию монетку? И как много пользы приносил этот жест? задумался он сейчас, потому что, вне всякого сомнения, за это мертвенно-бледное, изнуренное дитя уже поздно было молиться.

Бретт все равно молился, вспоминая слова и фразы из детства, предлагая сделки, условия которых вряд ли смог бы выполнить, тем силам, в которые, скорее всего, не верил. Она не может умереть, эта черноволосая частица его самого, просто не может.

— Ты слышишь меня, Саманта? — прошептал он, боясь, что крик может навсегда прервать ее поверхностное дыхание. — Ты не можешь умереть. Я запрещаю тебе! Я проделал такой длинный путь, чтобы встретиться с тобой, мисс, и я это сделаю. Не смей покидать меня прежде, чем я смогу хотя бы узнать цвет твоих глаз. Черт побери, Саманта, проснись и посмотри на меня.

Ее глаза оказались голубыми, такими же, как и у Бретта. Но ее взгляд был рассеянным, несфокусированным, словно она смотрела на свет, который он не мог видеть.

— Нет, ты можешь взглянуть на меня лучше, чем это, Саманта. Попытайся, дорогая. Ты должна поправиться, знаешь ли, потому что… потому что уже почти Рождество. Давай, Сэмми, ты можешь сделать это. Просыпайся. Пожалуйста.

Ее ресницы затрепетали, словно крылья бабочки, а затем глаза приоткрылись шире.

— Никто не называет меня Сэмми, — прошептала девочка в ответ.

Бретт склонился ниже, чтобы расслышать.

— Нет? Ни твоя тетя, ни мисс Масгроув?

— О нет. Они говорят, что это будет вульгарно. Я леди, знаете ли.

Он кивнул.

— Да, я знаю это, леди Саманта Вук. Ты хочешь, чтобы я называл тебя именно так?

Девочка в замешательстве нахмурила брови.

— Думаю, что вам так и следует поступать, сэр, ведь мы не были представлены друг другу. Это одно из правил, знаете ли. — Она вздохнула. — Их так много, что я не могу запомнить их все. Но вы не скажете тете Джейн, ведь нет, сэр?

— Что, наябедничать на нового друга? Никогда. Кроме того, иногда я сам забываю некоторые из этих глупых правил.

— В самом деле?

— Конечно. Слово джентльмена. Нет, слово Вука. Это даже лучше, знаешь ли, потому что мы можем забыть о надоедливых манерах, но никогда не забываем о своих обещаниях.

Ее голубые глаза расширились.

— Значит, вы по-настоящему мой отец? Вы на самом деле приехали?

— Я приехал.

— Тогда, я полагаю, вы можете звать меня Сэмми. — Она улыбнулась, продемонстрировав выпавший зуб и ямочку на щеке.

Боже, подумал Бретт, через несколько лет она разобьет сотню сердец.

— А я буду гордиться, если ты станешь называть меня папой.

— Не «милорд»?

Именно так Бретт всегда обращался к собственному родителю, с должным почтением к холодному, лицемерному незнакомцу.

— Определенно не «милорд». А теперь тебе нужно отдыхать и поправляться, девочка моя, хорошо?

— Слово Вука, — удовлетворенно прошептала она, перед тем, как снова погрузиться в сон.

***

Граф прибыл в Оссинг, слава Богу, с большим облегчением подумала мисс Масгроув. По крайней мере, она испытывала облегчение до тех пор, пока лорд Боутон не отослал доктора, не вышвырнул все тоники и не объявил, что с этого момента сам будет сидеть у постели леди Саманты. И как теперь гувернантка должна доказать свою преданность и привязанность к надоедливой девчонке? Что нужно сделать, чтобы получить от графа рекомендацию или премию к Рождеству? Проклятие.

***

Граф и в самом деле приехал в Оссинг, ради нее! В следующий раз, когда Саманта проснулась, он спал в кресле у ее кровати, положив босые ноги на скамеечку, а на его подбородке появилась темная щетина. Он действительно ее отец, а не лихорадочное видение, потому что выглядел точно так же, как и его портрет в библиотеке внизу, только намного красивее. Абсолютно, совершенно великолепно! Ее план сработал даже лучше, чем она ожидала. Саманта едва не захлопала в ладоши от возбуждения.

Ее легкого движения было достаточно, чтобы разбудить лорда Боутона.

— Сэмми? Ты хочешь пить, милая? Дать тебе немного свежего лимонада? Я держу его в холоде возле окна. Или, может быть, горячего бульона?

Девочка сморщила нос.

— А это не одна из микстур мисс Масгроув?

Он выбросил их из окна, лишь один раз понюхав эти отвратительные отвары. Расположенные рядом кусты все равно уже повяли.

— Нет, тебе они больше не нужны, ведь теперь ты идешь на поправку.

Но ей еще не настолько хорошо, чтобы отец уже уезжал! Саманта покачала головой и захныкала:

— Спасибо, я чувствую себя далеко не так хорошо. Я просто полежу здесь еще немного.

— Что ж, не планируй лежать в постели слишком долго, потому что нам нужно многое сделать, если мы хотим быть готовы к Рождеству.

— Мы готовы?

— Конечно. Нам нужно собрать еловые ветви для украшения, и ленты, чтобы обвязать их вокруг чего угодно. Мы должны поискать на чердаках декоративные украшения моей матушки и все такое, а затем нам предстоит найти самое большое рождественское полено в Аппер-Оссинге. — То, что Бретт так сильно презирал на загородных приемах своих друзей, теперь казалось чрезвычайно желанным, особенно если он сможет выманить больного ребенка из постели. Ритуалы и тягостные церемонии этого праздника могут оказаться даже приятными, если смотреть на них через эти голубые глаза, так доверчиво глядящие на него. Да, как только Саманта поправится — а граф отказывался рассматривать тот факт, что этого может не произойти — он может взять малышку кататься на коньках и санках, если погода будет не слишком холодная, и если она будет достаточно тепло укутана. И если будет снег. Бретт обнаружил, что мечтает о снежной буре словно самый настоящий школьник — ради своей дочери, разумеется. Хотя, катание на санках может оказаться слишком грубым развлечением для такого хрупкого маленького эльфа. Откуда ему это знать? По крайней мере, он сможет научить ее делать снежных ангелов, чему, вне всякого сомнения, ее не учили ни его церемонная золовка, ни чопорная мисс Масгроув. Сколько еще всего интересного девочка упустила из-за того, что у нее такой никудышный родитель? Он подумал обо всех прочих развлечениях, которые хозяева и их семьи с восторгом устраивали во время бесконечных праздничных приемов — к его раздражению. — О, и мы должны сделать, по меньшей мере, одну ветку для поцелуев, если ты пообещаешь не начинать никаких заигрываний с лакеями.