Мишель Лейтон - Спускаясь к тебе

Голова слегка кружится, но от счастья. Я даже не могу припомнить, как называются напитки, которые заказывает для нас Шоуни. Просто знаю, что они вкусные. И до чертиков крепкие! Вау!

– Ну когда уже придет стриптизер? Я готова к танцам! – кричит Джинджер – сумасшедшая, сама не своя до молодых мужчин барменша. Мы с ней вместе работаем в спортбаре «У Тэда» в Солт-Спрингсе, Джорджия. Джин и в обычной обстановке ведет себя диковато, но стоит ей оказаться в каком-нибудь странном новом заведении в городе вроде Атланты, и она превращается в настоящую тигрицу – полный улет. Р-р-рав!

Джинджер глядит на меня и ухмыляется. В тусклом свете ее белесые волосы приобрели желтоватый оттенок мочи, в бледно-голубых глазах блестит дьявольский огонек.

Я настороже и спрашиваю удивленно:

– Что такое?

– Я поговорила с управляющим. Он придет проверить, поможет ли Шоуни стриптизеру стаскивать паскудные тряпки, которые на нем будут. – Джинджер бешено хохочет. Я тоже не удерживаюсь от смешка. Она кого угодно достанет.

– Райан прибьет ее, если узнает, что она срывала одежду с другого мужчины, пусть даже это было на девичнике!

– Он ничего не узнает. В кабинете остается то, что происходит за его дверями, – небрежно бросает Джинджер.

– Может быть, ты хочешь сказать: за дверями кабинета остается то, что там происходит?

– Именно это я и сказала.

Я усмехаюсь:

– Ох, ну ладно.

Глядя, как она прикладывается к своему нейротоксичному напитку, я посмеиваюсь и отдаю предпочтение воде. Кто-то должен сохранять ясность ума, хотя бы частично. Пусть это буду я. Сегодняшний вечер посвящен Шоуни. Я хочу отправить ее в замужнюю жизнь по высшему разряду. Сомневаюсь, что непременным атрибутом наилучшей из возможных вечеринок является волочение полумертвых гостей до дому или выскребание блевотины из туфель виновницы торжества.

Стук в дверь одного из кабинетов заставляет всех повернуть головы. Девчонки тут же начинают смеяться, кричать и улюлюкать.

Боже правый, надеюсь, это стриптизер, а не коп или еще кто похуже!

Дверь открывается, и в комнату входит невероятно красивый парень. Кажется, я таких никогда не встречала. На вид ему немногим больше двадцати, он высок и сложен как футболист – широкие грудь и плечи, мускулистые руки и ноги, тонкая талия. Сверху донизу одет в черное. Но больше всего впечатляет лицо.

Ну и офигительный же красавчик!

Темно-русые волосы коротко подстрижены, черты лица точеные. Парень осматривает комнату. Не могу сказать, какого цвета у него глаза, вижу только, что темные. Он открыл рот, чтобы заговорить, но тут как раз добрался взглядом до меня, моргнул и замер.

Я смотрю в его глаза, как загипнотизированная, все еще не могу определить цвет, но, кажется, радужки почти черные. Свет льется из дверного проема за спиной незнакомца, и глаза похожи на чернильные лужицы. Парень едва заметно склоняет голову набок и наблюдает за мной.

Из-за этого я начинаю нервничать и одновременно возбуждаться. Почему – сама не знаю. Нет никаких причин ни для нервяка, ни для похоти. Но я испытываю и то и другое. Дрожу мелкой дрожью, внутри все сжимается, мне становится жарко.

Мы продолжаем смотреть друг на друга, когда Джинджер встает, затаскивает парня в комнату и захлопывает за ним дверь.

– Ну, Шоуни, давай поставим твою одинокую жизнь на прикол, как положено.

Остальные девчонки начинают визжать и подбадривать ее. Шоуни улыбается, но мотает головой:

– Ни за что! Это не для меня!

Двое из подружек будущей невесты проявляют настойчивость – они обступают Шоуни и пытаются, взяв под руки, поднять ее.

Она отклоняется назад и активнее трясет головой:

– Нет, нет, нет. Я не хочу. Занимайтесь этим сами.

Шоуни начинает выворачивать руки, чтобы освободиться, но подружки крепко вцепились в тонкие запястья. Несчастная смотрит на меня, широко раскрытые карие глаза говорят обо всем, что мне нужно знать: ее сводит с ума сама идея.

– Лив, помоги! – Я поднимаю руку, спрашивая жестом: «Что ты хочешь, чтобы я сделала?» Она кивает в сторону красавчика, маячащего за спиной Джинджер. – Сделай это ты!

– Ты спятила? Я не буду раздевать стриптизера!

– Пожалуйста! Ты ведь знаешь, я бы сделала это для тебя.

Что правда, то правда. Проклятье!

Какого черта самую неуклюжую и застенчивую девчонку в мире втягивают в такие дела?

И как обычно, я отвечаю самой себе: «Потому что она легко на все поддается».

Набрав в грудь воздуха, я встаю и поворачиваюсь к нашему Крутому Стриперу, намеренно чуть-чуть вскидываю подбородок. Он продолжает следить за мной дымящимися угольными глазами.

Я делаю шаг к нему, он очень медленно поднимает бровь.

Меня бросает в жар.

«Должно быть, от выпитого, – думаю я. – Так и есть».

Чувствуя, что краснею, и слегка задыхаясь, я делаю еще один шаг.

Крутой Стрипер пятится подальше от Джинджер, чтобы лучше рассмотреть меня. Он складывает руки на груди и ждет; одна бровь так и остается изумленно выгнутой. Он не собирается облегчать мою участь. Я должна справиться сама, как просила Джинджер.

Тут, как по команде, музыка, плямкавшая в комнате весь вечер, становится громче. Песня сексуальная, с тяжелыми басами. Музыка под настроение, это точно. Кажется, ритмом подчеркнут каждый тревожный удар моего сердца, а я тем временем двигаюсь все ближе и ближе к этим бархатным глазам.

Вот я останавливаюсь прямо перед стриптизером. Надо поднять взгляд. Этот верзила на голову выше меня – я-то всего пять с половиной футов ростом.

Вблизи я вижу, что глаза у парня карие, темно-темно карие, почти черные.

Порочные.

Теряюсь в догадках, почему именно это слово пришло мне в голову, когда девчонки начинают скандировать хором, чтобы я стянула с парня рубашку. Неуверенно смотрю в их возбужденные лица, потом оборачиваюсь к стриптизеру. Он неспешно разнимает руки и разводит в стороны, пошире.

Ухмыляется уголком рта. И выражением лица, и языком тела бросает мне вызов.

Я понимаю: он думает, что я не осмелюсь. И возможно, никто не осмелится.

Именно это вызывает во мне решимость.

Поддаваясь расслабляющему ритму музыки, надеваю на лицо улыбку и протягиваю руки, чтобы вытащить из-под ремня заправленную в брюки рубашку Крутого Стрипера.

Черт возьми, да она красавица!

Между прядями черных волос ярко сверкают глаза, возможно зеленые; маленькое, ловко сработанное тельце, а повадки скромницы. Хотел бы я, чтобы мы оказались в этой комнате одни.

С ее губ не сходит улыбка, пока она пробегает пальцами по моей талии, высвобождая рубашку из брюк. Вот рубашка вытащена, и девушка начинает задирать ее.

Но останавливается. Какую-то долю секунды она колеблется. Я это вижу. Она старается не подавать виду, что не уверена в себе и в том, что делает.

Я смотрю вниз, в эти влажные глаза. Пусть она не останавливается. Хочу почувствовать прикосновение ее пальцев к коже. Поэтому я ее поддразниваю в надежде разбудить кошку, которая, готов побиться об заклад, прячется у нее где-то глубоко внутри.

– Ну давай, – шепчу я. – Разве ты уже получила свое?

Она сверлит меня взглядом, я задерживаю дыхание и выжидаю, чья возьмет. В восхищении наблюдаю за тем, как баланс сил смещается, и это изменение отражается в ее глазах. Они становятся немного ярче, веселее. Я никогда раньше не видел, как кто-то набирается храбрости. Что-то не давало этой девушке отступить, сдаться. Она принимает вызов. Это меня чертовски заводит.