Слова Женевьевы де ла Тер оставил без ответа. Облизнув пересохшие губы, она сделала шаг вперед:
— Мы приготовили жареных кабанов и фазанов, угрей с пряностями и бочонки вина, милорд. За столом в большом зале замка смогут разместиться пятнадцать человек.
— Пятнадцать моих воинов, миледи? — учтиво уточнил Тристан.
Женевьева склонилась в поклоне, надеясь, что выглядит смиренно.
— Нас шестеро, лорд Тристан. Мы с тетей… — она помедлила, дожидаясь, когда Эдвина присядет, — сэр Гай, сэр Хамфри, Майкл и Темкин. Майкл возглавляет… то есть возглавлял воинов моего отца, Темкин управляет поместьями и арендаторами, а сэр Гай уже давно ведет наши расходные книги. Сэр Хамфри знает преимущества и недостатки замка Иденби, как никто другой.
— Как вы думаете, мне понадобится надежный замок, миледи? — осведомился Тристан. Сняв шлем и перчатки, он отдал их одному из воинов. Женевьева увидела его лицо — привлекательное, мужественное, но вместе с тем холодное и надменное. Она невольно вздрогнула и попятилась.
Огромный рост Тристана внушал робость. Несмотря на вежливые слова, выражение его лица было холодным и насмешливым, а улыбку заменяли едва заметные движения уголков губ.
Тристан откинул волосы со лба.
— Леди Женевьева, я не привык повторять свои вопросы. Понадобится ли мне надежный замок?
— Крепости нужны всем — разве не так, милорд?
— Хорошо, ради вас я поставлю вопрос иначе. По какой причине, мне может в ближайшее время потребоваться надежная крепость?
— Угроза нападения со стороны моря всегда велика, — уклончиво ответила Женевьева. — И если не ошибаюсь, престол до сих пор принадлежит Ричарду. Я думала, вам пригодятся любые советы, какие только мы сможем дать…
— Очень любезно с вашей стороны. И предусмотрительно.
— Мы просим мира.
— И, как я понимаю, милосердия?
— Милосердие — свойство, присущее ангелам, — сладким голосом отозвалась Женевьева. — И вы уже обещали пощадить нас. Не угодно ли вам осмотреть замок, милорд?
— Непременно.
Тристан кивнул ее спутникам, едва взглянув на них. Но Женевьева почему-то не сомневалась, что он запомнил лица и имена всех до единого обитателей замка.
— Прошу вас пройти в большой зал. — Женевьева указала путь. — Наши соседи часто собирались здесь. Но с недавних пор нам не до гостей. — Она с ненавистью наблюдала за воинами Тристана, расхаживающими по залу ее отца. Чем дольше она смотрела на этих людей, тем отчетливее сознавала, что это всего лишь мужчины разного возраста.
Внезапно у Женевьевы закружилась голова, ей захотелось присесть. Эти ненавистные ей существа — всего-навсего люди из плоти и крови, как она сама напомнила Эдвине. Чьи-то сыновья, мужья, отцы, возлюбленные… Не следовало впускать их в замок. Они вдруг стали чересчур реальными. Сражаться лучше с безликим врагом. А еще лучше…
— Миледи, что с вами? — Тристан с любопытством поглядывал на Женевьеву, которая вдруг осознала, что он поддерживает ее под локоть. Его лицо было таким же бесстрастным и любопытным, но не насмешливым.
Они настоящие, все они живые, даже этот привлекательный и отвратительный Тристан де ла Тер! Женевьева поспешно отвела взгляд. Да, она ненавидела и презирала его! Как жаль, что он не отступил и не оставил их в покое! Как досадно, что ему предстоит умереть!
— Миледи, вам нездоровится?
«Еще бы!» — подумала Женевьева. Как еще она может чувствовать себя, когда враги вторглись в ее дом? Однако она с улыбкой отвела его руку.
— Со мной все хорошо. Прошу меня простить… — Она обернулась. — Сэр Гай, не замените ли меня? Я прикажу подавать еду.
Покинув зал, Женевьева поспешила по коридору к кухне. Оставшись одна, она прислонилась к стене. Из дверей кухни выглянул худощавый Грисвальд. Над огромным котлом поднимался пар.
— Накорми их! — крикнула Женевьева. — Неси скорее вина, обед начинается!
— Слушаюсь, миледи. — Грисвальд крикнул в глубину кухни: — Вина! — И сам потащил по коридору большую флягу, но проходя мимо хозяйки, остановился. — Мы рядом, миледи, можете рассчитывать на нас. — Женевьева кивнула и вздохнула свободнее. Предстоящий день казался ей бесконечным. Она направилась в зал.
Рыцари собрались вокруг очага и тихо переговаривались. Женевьева не слышала слов, но догадывалась, что некоторые из них недовольны решением Тристана. Кое-кто, поглядывая на накрытый стол, должно быть, размышлял, чем можно поживиться в замке.
Едва Женевьева вошла в зал, все взгляды устремились на нее. Один из рыцарей, коренастый малый с крохотными алчными глазками, пробормотал что-то неразборчивое. Второй громко загоготал, а третий заявил, что лучше было бы выломать ворота, ворваться в замок и поделить все его богатства поровну.
И это люди?! От их грубости Женевьеву охватило негодование. Прищурившись, она окинула рыцарей надменным взором.
Слуги хлопотали вокруг гостей. Тристан, небрежно держа кубок, облокотился на каминную полку и поставил ногу на каменное ограждение очага. С ним беседовал сэр Гай. Но Тристан не спускал глаз с Женевьевы, словно читая ее мысли.
Внезапно их взгляды встретились, и она отметила, что лицо Тристана несколько смягчилось. Он громко засмеялся какой-то шутке сэра Гая. Только теперь Женевьева поняла, насколько красив ее враг, когда его лицо освещает улыбка.
Она невольно прикоснулась пальцем к своим губам и залилась краской, вспоминая насмешки Тристана.
Этот человек виновен в смерти ее отца, он вел себя с ней грубо и возмутительно. Рослого красавца Тристана следовало бы живьем сварить в кипящем масле! Он себялюбив, деспотичен и до отвращения высокомерен. И потом, Тристан не забыл о войне: его меч висит на боку, из ножен торчит кинжал.
Тристан улыбнулся Женевьеве издалека.
Она отвела взгляд и, медленно пройдясь по залу, мимоходом отметила, что Эдвина беседует с одним из сторонников Ланкастеров. Собеседник тетки, молодой красавец, рослый, подтянутый и аккуратно одетый, дружелюбно улыбался. Настолько дружелюбно, что убить его будет нелегко, с досадой поняла Женевьева. На миг она прикрыла глаза и припомнила коренастого рыцаря, который растерзал бы ее в клочки, не переставая смеяться. Как она завидовала победителям!
Выждав время, Женевьева прервала рассказ сэра Гая о том, как следует возводить лестницы.
— Милорды, прошу всех к столу.
Вскоре все разместились у стола, Женевьева заняла место во главе его, рядом с Тристаном. Слуги сновали по залу так расторопно, словно в замке собрались на самый обычный пир. Но Женевьева не могла проглотить ни крошки, и потому говорила лишь о ловле угрей и другой морской рыбы.
Тристан не сводил с нее внимательного, оценивающего взгляда. Они сидели слишком близко, его колено касалось бедра Женевьевы, вгоняя ее в краску. А когда он шевелил рукам и, под тканью рубашки перекатывались упругие мускулы. И это тоже волновало ее. Она видела, как бьется жилка на горле Тристана, заметила, что он недавно побрился, его прикосновения упорно напоминали о себе. Чувствуя, что Тристан догадывается, о чем она думает, Женевьева опасалась покраснеть и выдать себя.
Она сознавала, что утратила самообладание, тогда как Тристан был невозмутим. Ей предстояло очаровать этого человека. Он уже насладился вкусом ее губ и, видно, испытал только разочарование. И кроме того, Тристан почти не пил вина. Очевидно, придерживался умеренности во всем.
— …кабана следует жарить на медленном огне несколько часов подряд, чтобы… — услышала Женевьева свой голос и осеклась. Губы Тристана искривились в усмешке, он не спускал с нее глаз.
— Перестаньте развлекать меня пустой болтовней, леди Женевьева. — Тристан поморщился. — Но если захотите сказать что-нибудь важное — милости прошу. — Он обратился к сэру Хамфри: — Сколько арендаторов работают на ваших полях? Сколько в замке ремесленников?
Сэр Хамфри прокашлялся и начал подробно перечислять всех местных крестьян, домашних слуг, кузнецов, гончаров и других ремесленников. Тристан внимательно слушал его, время от времени задавая разумные вопросы о качестве шерсти, количестве коров и крестьянских дворов.
Женевьева потягивала эль, но почти не притрагивалась к еде. Услышав голос Тристана над самым ухом, она вздрогнула.
— Довольно резкий поворот — не правда ли, леди Женевьева?
— О чем вы?