Шеннон Дрейк - Среди роз

Тристан похолодел. Женевьева! Гнев застилал ему глаза, Женевьева приехала в Бедфорд-Хит, соблазнила его, нашептывала ему слова любви. Он уступил, это было уже не раз, попал в ее ловушку, стал жертвой ее чар… и очутился в аду.

Она снова предала его! Сколько раз Женевьева лгала ему, завладевая его сердцем, душой и рассудком, заставляя поверить ей! Тристан был готов на все, опьяненный ее сладким ароматом…

Нестерпимая боль пронзила сердце Тристана. Но перед Невиллом он не имел права дрогнуть. Женевьева — его жена. Вражда между ними никого не касается. К тому же она мать Кэтрин… нет, Невилл ничего не заподозрит!

— Где моя жена?

— Ее везут в Тауэр.

— Такого приказа я не давал, — сказал Генрих.

— Ваше величество, она изменница!

— Ваше величество, я хотел бы во всем разобраться сам. И наказать виновных, — поклонился Тристан.

Генрих вздохнул:

— Ты спешишь с выводами.

— Нет, — с горечью возразил Тристан. — Она опять предала меня, и это мое дело. Прошу вашего позволения увезти ее из дворца. Наше дело завершено. Жену я буду держать в башне замка.

Король кивнул, и Тристан покинул комнату.

— О Господи! — вырвалось у Женевьевы, когда над ней нависли Ворота изменников, точно челюсти смерти. Она невольно задрожала.

Констебль ждал их у причала, сваи которого обросли мхом. Сердце Женевьевы упало, она боялась, что вот-вот лишится чувств.

— Ни с места! — послышалось сзади. Она обернулась в раскачивающейся барке. К причалу приближалась еще одна лодка, где во весь рост, в развевающемся плаще стоял Тристан. Боже милостивый, он не был закован в кандалы и держал в руке какие-то бумаги, которые и подал констеблю, когда барка пристала.

— Эта леди не узница Тауэра — она принадлежит мне.

Увидев на бумаге подпись короля, констебль кивнул. Один из стражников протянул Женевьеве руку, помогая выйти из лодки.

— Мадам. — Тристан кивнул, указав на скамью в своей лодке. Перешагнув в нее, Женевьева споткнулась, и он поддержал ее, но так, что чуть не вывернул ей руку. Превозмогая боль, она села.

В зловещей тишине лодочник оттолкнулся от причала, Ворота изменников остались позади. Налетел ветер, и Женевьева вновь услышала плеск воды. Ей хотелось заговорить, обнять Тристана, рассказать о том, какой ужас она пережила, и объяснить, как рада, что он не пострадал. Но во рту пересохло, а Тристан казался совсем чужим человеком. Страх снова охватил Женевьеву.

— Тристан… — наконец выговорила она. Он наклонился и больно сдавил пальцами ее подбородок.

— Не сейчас, мадам. Я выслушаю вас позднее.

Больше она не пыталась заговорить — до тех пор пока лодка не пристала к берегу, откуда длинная аллея вела к дворцу. В комнате встревоженная Эдвина укачивала Кэтрин в колыбели.

— Женевьева! — радостно воскликнула она. — Тристан! Как я беспокоилась! Я…

Тристан не позволил Эдвине обнять Женевьеву.

— Найди Джона, — коротко бросил он. — Передай, что утром мы отправляемся домой. Пусть зайдет к королю за нашими бумагами и предупредит об отъезде.

Эдвина растерянно кивнула и вышла.

Женевьева смотрела на него, и сердце ее разрывалось от боли. Не выдержав, она вскрикнула и бросилась к мужу, протянув к нему руки. Но он отбросил ее на кровать пощечиной.

— Нет, мадам! Довольно! Больше это не повторится! Никогда в жизни я не стану жертвой вашей красоты, лжи и собственного желания! Как убедительно вы говорили о любви! Настолько, что я, глупец, уже испытавший на собственной шкуре ваше коварство, поверил вашим словам и объятиям. Зачем вы приезжали в Бедфорд-Хит? Чтобы встретиться со мной? Как бы не так! Вы искали способ нанести мне удар, но и на этот раз промахнулись! Король неглуп, он понял, что обвинения против меня беспочвенны!

Потрясенная и растерянная, Женевьева смотрела на него широко раскрытыми глазами. Ее щека горела от удара, на глаза навернулись слезы. Значит, Тристан решил, что это она похитила бумаги! Что она рылась в сундуках в его доме… собиралась упрятать его за решетку. Он счел ее лгуньей, а ее любовь — притворством.

— Тристан!

В ее крике было столько муки, что он застыл. Ему нестерпимо хотелось поверить Женевьеве, помочь ей подняться, сжать в объятиях, стереть слезы и прильнуть к ее губам.

Нет! Она еще раз обманула его, обвела вокруг пальца, пользуясь своей красотой как оружием! Как глупо было, что он опять уступил страсти!

— Леди, вы слишком часто предавали меня.

— Это неправда, Тристан!

— Так в чем же дело? — Он вцепился в ее плечи.

В глазах Женевьевы сверкали слезы. Она развела руками. Стоит сказать, что виновник случившегося — Гай, и Гай будет обречен. Но даже это не спасет ее от гнева Тристана — он отомстит за встречи с Гаем. Помощи ждать было неоткуда.

— Тристан, умоляю…

— Говори, Женевьева!

— Не могу…

Он оттолкнул ее. В эту минуту заплакала проголодавшаяся Кэтрин. Сердце Женевьевы сжалось от боли. Как же она устала! У нее не было сил даже пошевелиться, а уж тем более подойти к дочери.

Тристан вскочил, вынул Кэтрин из колыбели и понес ее к двери.

Женевьева встревоженно посмотрела на него.

— Тристан! — Она бросилась за ним, но натолкнулась на ледяной взгляд. Слезы струились по ее щекам. — Что ты делаешь?

— Леди, вы недостойны воспитывать Кэтрин.

— Но она моя дочь!

— И моя, мадам.

— Тристан, ради Бога! Не будь таким жестоким! Сжалься, не отнимай ее у меня! — Упав перед ним на колени, она склонила голову. — Господи, Тристан, делай со мной все, что хочешь, только оставь ее мне!

Тристан молча смотрел на склоненную белокурую голову. Больше всего на свете он желал бы поверить ей, мечтал, чтобы она доказала свою невиновность. Ему хотелось заключить Женевьеву в объятия — он любил ее всем сердцем. Ему казалось, что его сердце истекает кровью.

Глаза Тристана затуманились. Аромат Женевьевы опьянял его. Она склонилась в мольбе к его ногам. Кэтрин громко расплакалась.

Тристан протянул жене руку и помог подняться. Отдав ей дочь, он услышал жаркие, сбивчивые слова благодарности.

Тристан наблюдал, как Женевьева легла вместе с ребенком в постель, как малютка обхватила набухший сосок, и это приводило его в трепет.

Наконец, овладев собой, он вышел.

— Поднимаю тост! — провозгласил мистер Кроули, золотых дел мастер. — За город Иденби! И за его основателя — лорда Тристана де ла Тера!

Ему ответил хор голосов. Купцы и ремесленники, собравшиеся в зале, дружно подняли кубки. Тристан, сидевший во главе длинного стола, с улыбкой передал бумаги сэру Хамфри — он уже решил, что лучшего мэра ему не найти. Поместье сэра Хамфри располагалось у границы нового города; жители знали и любили его. Он сражался и трудился вместе с ними, пользовался доверием и уважением.

— Благодарю вас, джентльмены! — Тристан поднял бокал. — И желаю всем вам процветания!

Появившийся Грисвальд кашлянул, и жители только что основанного города Иденби поставили кружки и начали покидать зал. Однако сэр Хамфри медлил у камина. Тристан устроился в кресле перед огнем, вытянул ноги и, медленно потягивая вино, ждал, когда сэр Хамфри заговорит — несомненно, он хотел замолвить слово за Женевьеву.

— Мы очень признательны вам, Тристан.

— Благодарю.

— Вы проявили необыкновенное великодушие и милосердие по отношению к врагам. Мне вы вернули дом. Темкин получил место управляющего и снова стал свободным человеком. Леди Эдвина и Джон счастливы в браке. Все это…

— Все это я уже слышал, — нетерпеливо перебил его Тристан. Он нахмурился и подлил себе еще вина. Сколько болтовни! К чему? После приезда в Иденби Тристан трижды решал повидаться с Женевьевой. Три раза он подходил к двери, переступал через порог и, борясь с желанием, требовал от нее объяснений.

И каждый раз она молча опускала голову: Леди Иденби вновь стала его пленницей, а Тристан занял главную спальню замка.

Часто он размышлял о том, что ему живется ничуть не лучше, чем Женевьеве. Бессонными ночами Тристан ходил по спальне, изнывая от боли, и мечтал о ней. Ему представлялось, как он держит Женевьеву в объятиях. Однако Тристан хотел не покорности, а любви — от женщины, которая снова предала его.