— Это Скунс, — сказала Одетта, мило улыбаясь и усаживаясь рядом с Рисом.
— Скунс? — удивленно переспросила Сьюки. — Какое странное имя. — Представив себе мерзкое животное с аналогичным названием, она передернула плечами и поторопилась переключить внимание на Джимми Сильвиана. — А это Гэрри…
Одетта с удивлением посмотрела на Сильвиана, но тем не менее решила поддержать игру.
— Очень приятно, Гэрри, — сказала она, протягивая светловолосому гиганту руку. Он ответил ей крепким пожатием, от которого у нее заныли пальцы. Для человека, который еще совсем недавно пел о том, что, раз продав душу, назад ее не выкупишь, он согласился обменяться именами, а стало быть, и индивидуальностями с другим человеком с подозрительной легкостью. По этой причине Одетта пришла к выводу, что Джимми — законченный лицемер.
Между тем Сьюки, которая забрала бразды правления в свои руки, основательно насела на Джимми.
— У вас и в самом деле южноафриканский акцент, или мне это только кажется? Но если мне ничего не кажется, означает ли это, что вы родились в колониях?
Джимми рассмеялся:
— Я родился в Лондоне, а в школу ходил в Йоркшире. Но готов с вами согласиться: южноафриканская пыль и впрямь основательно забила мне глотку.
Пока Джимми распространялся о своем южноафриканском прошлом, Одетта вела вежливый разговор со Скунсом, что, впрочем, не мешало ей слушать Джимми. Его зычный голос мудрено было не услышать. Надо сказать, рассказывал он интересно, и она совсем уж было собралась повернуться к нему лицом, чтобы послушать его истории без помех, как вдруг Скунс сказал:
— Слышал, твоего зятя Крэйга замела полиция. Хотелось бы знать, что ему шьют?
Одетта не хотела входить в детали, тем более беседа за столом в эту минуту прекратилась. Теперь все прислушивались к ее разговору со Скунсом.
— Не знаю точно, — пробормотала она, — но кажется, его обвиняют в злостной неуплате штрафов за неправильную парковку.
— Не свисти, — сказал Скунс, запихивая в рот креветку вместе с головой, панцирем и лапками. — За это за решетку не сажают. Лайэм Тернер сказал мне, что ты выложила двадцать штук, чтобы его выпустили. А залог в двадцать штук — это не шутка! Черт! — вдруг воскликнул он, выплевывая жесткую креветку на тарелку. — Кому это взбрело в голову кормить нас такой дрянью?
Одетта не знала, что и сказать. По счастью, Милли выбрала именно этот момент, чтобы снова пройтись насчет прически Скунса.
— Вас называют Скунсом из-за цвета волос и особенностей стрижки? — обворожительно улыбаясь, спросила она. — Одного моего приятеля прозвали Козлом. Так вот — прическа у него была выдержана приблизительно в таком же стиле… И еще он любил лазать по горам и лизать солончаки и природные известковые образования. Кстати, об известковых образованиях. Позвольте, я очищу для вас креветку. Смею утверждать, что без панциря, головы и лапок она куда вкуснее. — Милли взяла с тарелки Скунса креветку и стала чистить ее своими ловкими, умелыми пальцами.
— Между прочим, — сказал Одетте Джимми, — мы с вами уже встречались.
— Неужели? — Одетта так часто сегодня улыбалась, что у нее стали ныть скулы.
— Я был у вас в клубе на открытии. Незабываемый, доложу я вам, получился вечер…
Одетта продолжала улыбаться, хотя на душе у нее скребли кошки. Беседа за столом все больше напоминала ей хождение по минному полю. То возник опасный вопрос по поводу ареста Крэйга, то заговорили вдруг о вечере открытия, когда она проявила себя не самым лучшим образом…
— Стало быть, Одетта, у вас в Лондоне свой ресторан? — В разговор включилась Сьюки.
— Ну, не совсем чтобы мой, — осторожно сказала Одетта. — Как минимум половина доли принадлежит моим партнерам.
— Должно быть, это ваши партнеры взвинтили так цены. К примеру, бифштекс у вас стоит целое состояние, — с ухмылкой сказал Джимми. — Не то что в Южной Африке.
— А чем, кстати, вы там занимались? — спросила Одетта, меняя тему.
Джимми рассказал о своем частном заповеднике в Южной Африке, в котором он устраивал охоту и прочие экзотические развлечения для богатых людей, а под конец сообщил, что собирается заняться в Англии разведением африканской породы крупного рогатого скота с коротковолокнистым мясом.
Одетте это не понравилось.
— Я думала, вы любите животных, а вы, оказывается, собираетесь разводить их на убой…
— Моя идея относительно разведения особой породы скота — это так… мечта, дело будущего, — сказал Джимми. — Просто мой друг покупает имение и хочет, чтобы я устроил там ферму на основе экологически чистых технологий. Я лично сильно сомневаюсь, что мне удастся на этом поприще преуспеть. Но в любом случае у меня всегда есть возможность вернуться в Африку и заняться более привычным делом.
— Расскажите нам о вашем заповеднике, — поторопилась вступить в разговор Сьюки, которой не понравилось, что Джимми уделяет все свое внимание Одетте. — Мы с Гаем собираемся в следующем году отправиться на сафари. Хотя и поговаривают, что в Южной Африке очень высокий уровень преступности и что там у туристов постоянно угоняют машины, мы тем не менее решили рискнуть.
Одетта с любопытством слушала его рассказ о заповеднике. Было видно, что этот человек хорошо знал и любил свое дело. А еще он очень любил африканскую природу: когда он описывал африканский ландшафт, живописал великолепие тамошних закатов и восходов и красоту гор, его голос звенел от сдерживаемого восторженного чувства.
Потом, когда подоспело основное блюдо — жареный ягненок с овощами, Одетта испытала неподдельное удивление. Джимми вернул официантке свою порцию нетронутой, сообщив, что он — вегетарианец. Девушка извинилась и сказала, что принесет ему что-нибудь другое.
Одетта расхохоталась. Джимми ответил ей смущенным взглядом.
— Странно, да? Я могу, не дрогнув, всадить дикому буйволу пулю промеж глаз, но терпеть не могу вкуса мяса. Но вам, похоже, это кажется смешным?
— Еще бы! Ведь вы только что со знанием дела рассуждали о разведении новой породы крупного рогатого скота. — Одетта отрезала кусочек мяса и поднесла его ко рту. Мясо оказалось пережаренным и успело остыть, но абрикосовый соус был великолепен.
— Уметь разводить животных с вкусным и легко усваиваемым мясом и потреблять их плоть — это абсолютно разные вещи. — Джимми с отсутствующим видом поводил кончиком ножа по пустой тарелке и спросил: — Неужели ваш шеф-повар ест каждое блюдо, которое он приготовил?
— Ест не ест, но пробует каждое. Это точно. — Она не хотела говорить о Флориане, как равным образом есть пережаренную, суховатую ягнятину, и отложила вилку.
— Ладно. Возможно, я выбрал не самый удачный пример. Возьмем дизайнера одежды. Ведь он не надевает каждый придуманный им костюм, верно?
— Кое-кто, возможно, и надевает. Чтобы понять, правильно ли выполнен крой, и выяснить, как костюм сидит, — сказала Одетта.
Джимми расхохотался:
— Знаете что, мисс Филдинг? С вами довольно трудно спорить. Но мне это нравится. В таком случае я приведу еще один пример, и если он опять окажется неудачным, то я обязуюсь съесть кусочек ягненка. — Наклонившись к ней поближе, он вполголоса сказал: — Мужчина, который ублажает женщину языком, вовсе не обязан испытывать те же чувства, что испытывает она. Кстати, это невозможно в принципе. Между тем он делает это, зная, что этот процесс доставляет ей огромное удовольствие…
В ответ Одетта лишь натянуто ему улыбнулась, а Джимми продолжал болтать — и не только о заповеднике Мпона. В частности, он рассказал о том, что некий его приятель замыслил создать чрезвычайно дорогой и фешенебельный клуб-ресторан на природе и только что подыскал для этого отличное помещичье имение, которое находится неподалеку от Лондона.
— Ну так вот, — говорил Джимми, увлекаясь все больше и больше. — Он хочет переманить всех английских богачей из города на природу и создать им там все условия для приятного времяпрепровождения. Вполне естественно, — продолжал повествовать Джимми, — что посетители нового клуба-ресторана должны получать за свои деньги все только самое лучшее. И тут на сцене появляюсь я со своим особым мясом для бифштексов. Кстати сказать, я должен выращивать на своей ферме не только мясной скот, но также травы и овощи, а кроме того, давить свое собственное масло и даже, по прошествии нескольких лет, выделывать собственное вино.