Селеста Брэдли - Срочно разыскивается герцог

Опустевший офис наконец принадлежал ему, Вульф откинулся назад в своем прекрасном кожаном кресле и забросил ноги на стол, одной рукой баюкая бутылку.

– Господи, как я ненавижу этого парня.

Наконец, схема рассадки гостей была закончена. Каждого усадили согласно положению, богатству, секретам и мелким грешкам. Феба закрыла глаза и откинулась назад на диванные подушки.

– О, слава Богу.

Теплый смешок послышался возле ее уха.

– Пожалуйста.

Феба повернула голову и улыбнулась, ее глаза все еще были закрыты.

– Ну хорошо, хорошо, слава Богу и Марбруку.

Он не ответил. Тишина тянулась чуть больше, чем нужно. Феба открыла глаза, чтобы увидеть лицо Рейфа в нескольких дюймах от своего лица, он подпирал голову одной рукой, а локтем упирался в спинку дивана.

Она резко, интуитивно вспомнила о том первом вечере на балу. По мучительному выражению на его лице девушка поняла, что и он вспоминает о том же.

Его глаза… она могла бы провести всю жизнь, глядя в эти глаза, исцеляя боль, которую она вызвала в них. Темнота, которая пряталась там, за легкостью, которую видели все остальные – как мир мог быть настолько слепым, чтобы не увидеть вдумчивого и благородного человека, скрывающегося за маской повесы?

Рейф поднял руку, чтобы прикоснуться к пряди ее волос, которая выбилась из прически во время их рутинной работы. Одним пальцем молодой человек отвел прядь назад, позволил себе прикоснуться к ее виску, затем к щеке. Такое простое, невинное прикосновение – и такую невозможную боль оно вызвало внутри нее.

Значит, она не ошибалась. Он ощущал то же, что и она.

Феба не двигалась, не заговорила, потому что если бы она сделала это, то правда, реальность обрушились бы на них, а она хотела, чтобы все этот продлилось еще на один момент дольше. Еще один момент побыть с Рейфом, быть его леди, женщиной, которой она могла бы быть, если бы не была такой идиоткой и трусихой.

Его рука скользнула по затылку Фебы, и его лоб опустился, чтобы прикоснуться к ее лбу. Она ждала без возражений. Как она может бояться, что он сделает что-то неподобающее, ведь когда они были вместе, все ощущалось таким правильным?

Рейф не поцеловал ее в губы, только повернулся, чтобы его лицо находилось рядом с ее, щека к щеке, его дыхание касалось ее уха. Девушка задрожала, а потом смягчилась. Затем выжидала.

Ее пульс дрожал в ее горле. Рейф нашел его своим теплым ртом, легко прикасаясь к чувствительной коже языком. Ее бедра расслабились, чтобы облегчить давление, которое нарастало между ними.

Феба закрыла глаза. И ждала.

Его рот двинулся кругом и вниз, оставляя легкие как перышко поцелуи на ее ключице. Она почувствовала, как щетина на его щеках прикоснулась к верхней части ее груди.

Он спрятал лицо на ее груди.

– Феба… Господи, как я должен перенести то, что ты выйдешь за моего брата?

Итак, чары были разрушены. Магия улетела из комнаты и следом за ней явилась холодная действительность. Феба с трудом вдохнула, затем оттолкнула его, чтобы встать. Она отвернулась и попыталась охладить жар, пылавший на ее лице, в ее крови, в самой мягкой ее плоти.

Рейф оттолкнулся и поднялся, его дыхание было таким учащенным, словно он бежал.

Бежал домой. Бежал куда-то, в какое-нибудь верное и правильное место.

Феба обернулась, ее щеки пылали, глаза вызывающе заблестели, когда встретили его взгляд. Ее прическа растрепалась и волосы падали вниз – длинные локоны медово-золотистых волос, которые угрожали попасть в ловушку ее щедрой ложбинки на груди – и Феба была великолепна, его энергичная сельская прелестница… за исключением того, что она не была его.

Но все же было кое-что, что Рейф хотел бы знать.

– Почему ты приняла предложение моего брата?

Она слегка изменилась в лице. Отвела взгляд.

– Ты никогда не говорил мне своего полного имени. Я подумала, когда получила предложение…

Все это оказалось ужасной ошибкой. О Боже. Она сказала «да» – ему!

Радость и триумф на мгновение запели внутри него – до тех пор, пока он не вспомнил, что она не исправила ошибку.

– И все же ты ничего не сказала позже, – категорично заявил он. – Потому что обнаружила, что случайно поймала гораздо более крупную рыбу.

Феба посмотрела вниз на свои руки. Костяшки ее пальцев побелели от того, с какой силой она сжала их.

– Это не так… не совсем. Викарий…

Негодование Рейфа немедленно улеглось.

– Конечно же. Тебя заставили продолжать эту помолвку против твоей воли.

Феба почувствовала себя плохо. Она закрыла лицо руками до того, как он сможет прочитать ложь в ее глазах.

– Я хотела бы… – Я хотела бы никогда не встречаться с тобой. Хотела бы, чтобы ты не был повесой. Я хотела бы не быть такой трусихой.

Он обошел вокруг стула и обнял ее.

– Это не твоя вина. Ты бессильна предотвратить это.

Феба яростно покачала головой. Если он не перестанет быть таким добрым, она выплюнет правду – и тогда он будет ненавидеть ее так же сильно, как она сама ненавидит себя.

Помни… неприкосновенная.

Она вздохнула и медленно отодвинулась, выдавив из себя слабую улыбку. Ему будет не так больно, если он никогда не узнает, если он будет думать, что она – жертва судьбы. Лучше пойти этим путем. Рано или поздно другая леди привлечет его взгляд, и он забудет о своей страсти к ней. Она станет такой же привычной, как этот диван, просто еще один предмет мебели в Брук-Хаусе.

И такой же респектабельной.

– Мне жаль, что я не была честной с тобой с самого начала. Я думала… – Она сглотнула. – Я думала, что ты указал Колдеру на меня после бала.

Рейф отвел взгляд, потирая затылок одной рукой.

– Боюсь, что я это сделал. Только я имел в виду получить его одобрение.

– Ах. – Слишком многое между ними прошло недосказанным. Слишком поздно менять это.

– Пока еще не все потеряно. – Он взял ее за плечи и еще раз прикоснулся своим лбом к ее лбу. – Я могу поговорить с Колдером и с твоим отцом, – прошептал Рейф, просьба отчетливо звенела в его голосе. – Мое положение в обществе немного сомнительно, но я не приду не совсем с пустыми руками.

Феба закрыла глаза и сглотнула. Викарий снова станет ледяным при одной только мысли о том, что Феба упустит наследство. Она не сможет вынести, если снова потеряет его. Девушка дотянулась до рук Рейфа и мягко отвела их от себя.

– Нет. Все сделано, милорд. Не стоит возвращаться назад.

Его руки сжались в кулаки в ее ладонях.

– Ты даже не желаешь попытаться. – Его голос стал жестче. – Возможно, я ошибся в твоих чувствах. Возможно, речь здесь идет вовсе не о твоем отце.

Феба покачала головой и продолжала стоять, отвернувшись, крепко зажмурив глаза. Ее молчание было лучшим, что она могла сделать для викария в данный момент, потому что если бы она попыталась заговорить, то умоляла бы Рейфа сделать все, что необходимо, чтобы покончить с этой помолвкой.

Она желала объяснить, потому что если бы он знал правду, то не был бы так обижен – или, по крайней мере, он мог бы начать понимать – но если она нарушит молчание, то может подвергнуть опасности доли Дейдре и Софи, также, как и свою собственную.

– Ты даже не можешь смотреть на меня, Феба. – Голос Рейфа был напряженным и глухим. – Как мы будем жить с этим всю нашу жизнь?

Ее сердце завопило, а душа заныла, но она так давно отчаялась снова заслужить одобрение викария. Феба была не в состоянии пойти против этой привычки, слишком слабая, или возможно, слишком выдрессированная, чтобы сделать что-то, что понравится ей, а не ее отцу.

Так что она ждала, застыв, цепляясь за последний клочок самообладания, до тех пор, пока не почувствовала, что Рейф отошел от дивана, а затем услышала, как захлопнулась дверь гостиной. Девушка оставалась на месте, закрыв глаза и стараясь удержать подступающие слезы.

Феба ощущала себя безвольной и истощенной, как факел, который выгорел до самого конца. Только одна вещь в ее мире была неподвижной и определенной.

Через две недели она должна выйти замуж за маркиза.

Несколькими минутами спустя, после того как Марбрук ушел, а ее лицо все еще пылало от мыслей о том, о чем она не должна была думать, Форстескью объявил об еще одном посетителе к мисс Милбери.