И мне очень не нравилось выражение ее лица. На нем совершенно не читалось той радости, которая, как считается, должна присутствовать у женщины, узнавшей о своей беременности.

 «А если она не хочет ребенка?» - вкрадчиво поинтересовался внутренний голос.

 Я резко отмел это предположение, принял от врача листок с рекомендациями, помог Эрике слезть с кушетки и повел ее в машину. Сейчас мы оба не подростки, а взрослые, обеспеченные и средствами, и жильем, и работой люди. Мы абсолютно уверены в чувствах друг друга, и ребенок только укрепит наш союз, сделав его законченным.

 «И официальным», - добавил внутренний голос.

 И официальным, – согласился я. Возможно, конечно, что Эрика расстроилась, так как ей вынужденно придется стать на какое-то время домохозяйкой, а она так рвалась на работу. Ну, в конце концов, всегда можно нанять помощницу по дому, а самой заниматься только малышом. Если так хочется работать – никто не мешает делать это дистанционно, компьютер и все нужные программы всегда можно установить дома. И ремонт придется сделать. Хорошо, что у нас есть неиспользуемый кабинет, из него получится прекрасная детская. Или она боится родов? Очень хорошо, что завтра прилетает Кэтрин. У Эрики будет с кем обсудить проблемы беременности и рождения детей…

 Эрика, сидя рядом со мной, пустым взглядом смотрела в окно. Сверкающие в тусклом освещении приборной панели и уличных фонарей слезы катились по ее щекам. Черт, ей плохо? Из-за чего она так расстроена? Ее мучает неизвестность? Или необходимость нового ремонта? Я хмыкнул и нажал на газ, торопясь добраться до дома, с визгом затормозив перед нашей дверью. Эрика не пошевелилась, все так же невидяще глядя в черное окно.

 - Эрика, что с тобой? – встревоженно спросил я, бережно обнимая ее и целуя заплаканные глаза. – Тебе плохо, любимая?

 Я ожидал чего угодно – признания, что у нее болит голова, ее тошнит, спазмы в животе, она боится рожать и материнства вообще, но только не того, что услышал.

 - Я не избавлюсь от ребенка, слышишь?

 Опа. А с чего вдруг такой вопрос? Я еще раз прокрутил в памяти ее слова. Она не собирается делать аборт. Ну и отлично. Но Эрика, с надрывом бросив мне в лицо эту фразу, снова уставилась в окно, закусив нижнюю губу и глотая слезы.

 – Пойдем, солнце мое, домой. Нам явно требуется поговорить, - сообщил я своей будущей жене – и будущей матери моего сына - обнял, привлекая к себе, и повел домой.

 Первое, что ей сейчас требовалось – успокоиться, выпить чая и поговорить. Меня мало интересовала придуманная Эрикой ерунда, поскольку долго она в этой прелестной головке не задержится. В себе я был уверен абсолютно. Однако разговоры о будущем пришлось отложить, поскольку еще одно живое существо, уже живущее у нас, настоятельно требовало заботы и внимания. Пока Эрика кормила пса, я заварил чай, чтобы горячий напиток помог ей расслабиться.

 Звонок сотового в кармане перенес нашу с Эрикой беседу еще дальше. Да что же такое, почему все против нас? Я вышел в комнату, увидев на экране, что звонил Мэтт.

 - Да?

 - Кенни, я видел…! – из трубки послышался абсолютно пьяный голос моего кузена, вперемешку со слезами и шумом орущего телевизора.

 - Кого? – немного резко спросил я. Звонок был, мягко говоря, не вовремя.

 - Ее… Кенни, она даже… даже не посмотрела на меня.

 - Кто? – переспросил я.

 В трубке воцарилось молчание, только телевизор что-то бубнил про события на Ближнем Востоке.

 - Мэтт?

 - Ее, - обиженно ответил брат.

 - Кого «ее»? Мэтт, сколько ты выпил?

 - Немного. Бутылку, может, две. Кенни, она даже не обратила на меня внимания, как на пустое место, понимаешь?

 - Синтия? – начало до меня доходить. Лучше поздно, чем никогда.

 - Да. Кейн… - голос Мэтта окреп и как-то протрезвел. – Она шла по улице, мимо ресторана. Я выскочил, хотел ее догнать, но не нашел. А она, Кейн, так и не посмотрела на меня, - Мэтт всхлипнул. – Приезжай ко мне, Кенни…

 - Мэтт, - сказал я со всей серьезностью, какой мог, - Мэтт, это не Синтия. Ей нечего делать в Денвере. Мэтт, ты сейчас идешь и ложишься спать. Мы с тобой встречаемся завтра в два часа в аэропорту. Там ты все расскажешь и мне, и Эрике, и Кэтрин.

 - Приезжай сейчас, возьми с собой Эрику, - жалобным голосом предложил он. – Выпьем вместе, поговорим...

 - Эрике нельзя пить, она беременна, - автоматически ответил я и мысленно выругался. Зачем я это сказал? Хотя… что теперь сделаешь? Тем более, завтра прилетает Кэтрин, которая немедленно все узнает.

 - Да? – пьяно изумился Мэтт. – Вас можно поздравить? Поздравляю, брат. И как себя чувствует будущая мать?

 - Хорошо, - покривил я душой. – Мэтт, иди спать. До завтра. Мне некогда.

 - Кенни… все такой же правильный… - пробурчал Мэтт. – Слушаюсь, сэр. Есть идти спать.

 Он еще что-то бурчал, но я уже захлопнул телефон и убрал его подальше. Мэтт не маленький, а у меня есть проблема поважнее.

 Моя проблема сидела на кухне и роняла слезы в чашку с чаем, автоматически поглаживая собаку и с невероятно грустным выражением лица всматриваясь в стену. Я просто отодвинул глухо рыкнувшего пса в сторону, поднял любимую на руки и отнес в спальню.

 - Ну, и что ты там себе надумала? – осведомился я, поудобнее устраивая нас обоих – троих! – на кровати.

 - Я не буду избавляться от ребенка, даже не проси! – прорыдала Эрика.

 Я сделал все, что мог, чтобы убедить Эрику – никто не заставляет ее избавляться от ребенка. Мне он нужен точно так же, как и ей. Я люблю и ее, и малыша, и будущих наших детей.

 В конце концов, она поверила мне, успокоенно устроилась на моей груди и провалилась в глубокий сон. Настолько глубокий, что не проснулась даже тогда, когда я осторожно снимал с нее джинсы и порванную рубашку, укладывая рядом с собой и укрывая простыней. Эрика только вздохнула во сне и крепко вцепилась в мою руку, как ребенок, обнимающий плюшевого мишку.

 - Спи, любовь моя, - тихо сказал я, целуя пострадавший висок. – Спи, и пусть тебе и нашему сыну снятся хорошие сны. Я люблю вас.

 Всю ночь моя ладонь лежала на пока еще плоском животе моей скоро-будущей-жены, словно защищая неродившегося малыша.

 ***********************************************

 Проснулся я, когда нежаркое августовское солнце уже давно вскарабкалось на небо и приступило к нелегкой работе по освещению и обогреву подведомственной ему территории. Совершенно один. Эрика чем-то звякала на кухне, откуда доносился божественный запах кофе. Поскольку вчера вечером, после всех переживаний, поесть нам так и не удалось, острое чувство голода заставило меня поскорее завершить утренние процедуры и присоединиться к ней. Однако, перед тем как схватиться за вилку и совершить нападение на яичницу с беконом, я поинтересовался у Эрики ее самочувствием. В ответ я получил ослепительную улыбку и заверение, что все прекрасно.

 Утолив первый голод, я догадался, наконец, бросить взгляд на часы. Прекрасно, до прилета Кэтрин еще достаточно времени. У нас с Эрикой есть парочка вопросов, требующих немедленного обсуждения. Но начал я не с самого важного.

 - Солнце мое, - обратился я к Эрике, сосредоточенно допивающей кофе. – А откуда у нас на пороге взялся Ник Паттерс?

 Эрика моргнула, поставив чашку, и непонимающе посмотрела на меня. Потом в ее глазах мелькнуло понимание.

 - Слушай, а он в Денвере уже больше года, - улыбнулась она. – Тот магазин, где я покупала корм, принадлежит ему. И я случайно столкнулась с Ником вчера в дверях, а потом он меня проводил до дома. И, как видишь, очень удачно получилось.

 - Да уж, - не мог не согласиться я. – Он очень удачно вытащил тебя из-под машины. А как ты умудрилась под нее попасть?

 Эрика задумалась, потом нахмурилась.

 - Ты знаешь, очень странно, - наконец, сказала она. – Ее как будто не было, дорога была пустая. А потом вдруг раз – и из-за угла выехала машина, и прямо на нас… Правда, солнце слепило глаза, но вряд ли я не заметила бы едущую по улице машину…

 Эрика замолчала и помрачнела, потом решительно забралась ко мне на колени

 - Надо позвонить Нику, - пробормотала она. – Если бы не он, то…