Элен Вольф - Стань единственной

— Дамы, все свободны. Удачного вечера.

Он позволил себе закрыть глаза на мгновение, в последний раз представив водопад черных волос, струящихся между его пальцами, и медленно выдохнул, отпуская свои чувства. Больше нет шансов. Черная пантера отныне принадлежит Дэвиду. Когда с этой заминкой было покончено, лицо Тома не выражало ничего, кроме спокойного интереса.

— Я готов, Купер. Удиви меня.

***

Кристина в очередной раз поправила и без того идеально сидящее платье, и нервно потеребила массивную серебряную сережку в левом ухе.

— Оставь в покое серьги, мама, — усмехнулась Миа. — Ты оторвешь себе ухо!

— Эти штуки весят столько, что я до сих пор удивлена, что мои мочки еще не свисают до плеч. Зачем ты подарила мне этот ужас?

— Потому что это дизайнерская вещь ручной работы, — беззлобно огрызнулась дочь. — И вообще, если не нравятся, могла бы и не надевать!

— Я их надела, потому что они подходят к платью. Лучше бы не надевала ни то, ни другое. Мне тяжело дышать!

Дышать и вправду было трудновато. Но что-то подсказывало ей, что платье тут ни при чем. Она просто нервничала перед встречей с сыном и его женой. Элизабет. Дочка Дэнни. Неужели это все не сон? Дочь Дэнни ждет ребенка от ее сына. Видимо, есть Бог на свете, раз соединил их таким образом. Кристина снова заволновалась и потянулась к уху.

— Даже не думай, — раздался предупреждающий голос дочери. — Лучше попроси Люка налить тебе выпить. Ты бледная как полотно.

— Мне страшно, — не выдержала она.

Миа обняла ее сзади за плечи и засмеялась. Поддержка дочери хоть как-то помогла снять напряжение. Оставалось десять минут до их прихода.

— Послушай, все будет нормально. Я ведь уже встречалась с ними, и все прошло хорошо. Они так счастливы, сама увидишь.

— Я очень на это надеюсь, родная.

— Кристи, хватит ныть, — сказал Люк, протягивая ей бокал с вином. — Никто тебя не съест.

Кристина залпом выпила полбокала, предварительно одарив мужа самым уничтожающим взглядом из всех, что были в ее арсенале, но на него это не подействовало. Впрочем, как и всегда. Это мужчина был непробиваем! С тех самых пор, как впервые заметила лукавую усмешку в его серебристо-холодных глазах, она обрела верного друга. Единственного в том тесном мире, полном предателей, где вынуждена была жить. Люк был ее защитником, молчаливой опорой, союзником в любой войне, в какую бы она не ввязалась. Он никогда не станет любовью всей ее жизни, потому что это место уже давно занято в ее сердце, но он был чем-то другим, чем-то большим, чем-то материальным. Дэнни мертв. Он не вернется. Но она все еще жива благодаря Люку и детям. Пусть даже Дэвид не чувствовал сыновьей любви.

Звонок в дверь заставил натянуться и без того напряженные нервы. Опрокинув в себя остатки вина, Кристина снова поправила платье и пошла открывать.

Увидев спокойное лицо сына и взволнованные глаза его жены, она вдруг поняла, что все будет хорошо.

— Привет, мам, — сказал Дэвид, заставив ее сердце затрепетать.

Как давно она мечтала услышать это простое короткое «мам» из его уст. Ком, подкативший к горлу, мешал говорить.

— Здравствуй, милый, проходите.

Пока Дэвид здоровался с Люком и сестрой, отдавая им принесенную бутылку вина, Лиззи тихо проговорила:

— Здравствуйте, миссис Джонсон.

— Здравствуй, Элизабет, — сказала она, протягивая обе руки. — Если тебе не трудно, зови меня просто Кристина.

Лиззи кивнула, вкладывая прохладные ладони в ее руки. Она изменилась с тех пор, как они виделись в последний раз. Беременность сделала ее стройную фигуру более округлой, более женственной. Синие глаза, глаза Дэнни, излучали тепло, кожа сияла здоровьем. Она как будто была наполнена внутренней силой и жизненной энергией, и светилась изнутри.

Так получилось, что они остались вдвоем в небольшом коридорчике возле входной двери. Вряд ли это было случайностью. Скорее, проделки любимой дочери. Почувствовав неловкость, Кристина попыталась отпустить руки девушки, чтобы проводить ее к остальным, но Лиззи не двинулась с места, сжав ее пальцы.

— Я бы хотела извиниться.

— Твоей вины здесь нет, — тихо сказала Кристина.

— Я не могу сказать, что была не права во всем, и не знаю, как бы стала относиться к вам в другой ситуации, но, так уж вышло, что я люблю вашего сына, поэтому хочу... — ее решительность слегка поколебалась. — Хочу наладить отношения.

— Я рада, что ты приняла такое решение. — Кристина кивнула.

— Это ради Дэвида. И ради ребенка.

— Дэвид любит тебя, и он очень страдал, когда ты ушла. И знаешь, я счастлива, что именно ты стала его женой.

Брови Лиззи удивленно взметнулись вверх.

— Но... Почему именно я?

Кристина грустно улыбнулась.

«Глупенькая, — подумала она, — разве ты не понимаешь?»

— Дэнни был самым лучшим на свете, — грустно ответила Кристина. — А ты его дочь, его продолжение, его частица. Разве могла я хотеть большего для своего сына? — она правда так думала.

Пораженная девушка не успела ничего ответить, потому что в коридор выбежала Миа.

— Лиззи, пойдем уже! — Дочь схватила их за руки и повела за собой. — Увидишь, что мы приготовили на ужин, обалдеешь!

Перехватив подозрение, мелькнувшее на лице подруги, она рассмеялась.

— Да не волнуйся ты так! Все самое что ни на есть вегетарианское! Мама глаз с нас не спускала, пока мы готовили!

Кристина покраснела. Она действительно хотела угодить жене сына, и Люк чуть в обморок не упал, узнав, что на столе не будет курицы или отбивных. На душе стало теплее, когда Лиззи благодарно кивнула.

«Видишь, Дэнни, все не так уж плохо, — мысленно сказала Кристина. — У тебя замечательная дочь».

Ему понадобилось десять минут, чтобы принять решение, несколько часов, чтобы изучить материалы и подготовиться, и чуть больше восьми часов, чтобы добраться до этого захолустья в штате Мэн. Разглядывая обшарпанные стены кабинета главврача психиатрической клиники с громким названием «Дом Света», Том отчетливо понимал, что у Саманты Кросс большие проблемы, решить которые выпало ему. Вчерашний день представлялся ему чередой шоковых терапий — сначала он узнал, что Дэвид женат, потом оказалось, что он женат вовсе не на Элис, а на Лиззи, а дальше еще лучше — именно он должен стать тем гребаным рыцарем, который вытащит сестру Лиззи из психушки. Но сегодня Грей был абсолютно спокоен. Доктор еще не появился, старательно создавая образ важной шишки, заставляющей посетителей ждать, но у Тома были свои козыри в рукаве, поэтому он мог ждать сколько угодно. Двое людей Дэвида из личного отдела безопасности молчаливыми истуканами стояли у стены, как бы говоря, что тоже будут ждать хоть до утра, если понадобится.

Дверь открылась, и в комнату вошел человек в заляпанном белом халате. Низкорослый, коротконогий, но очень подвижный, несмотря на лишний вес, он вызывал отвращение всем своим видом. Маленькие бегающие глазки неопределенного цвета скрывались за уродливыми очками с толстыми линзами, сидящими на мясистом носу с красными прожилками. Доктор явно любил выпить, чему свидетельствовали не только нос и одутловатые красные щеки, но и застарелый запах перегара, наполнивший кабинет с его приходом.

Том не встал навстречу врачу, продолжая сидеть в его кресле и молча разглядывать с ног до головы, даже когда тот растерянно хмыкнул, не зная, куда засунуть свое вонючее тело. Один из сотрудников безопасности сдвинулся с места и встал спиной к двери, отрезая пути отступления. Доктор занервничал. И это было отлично. То, что нужно. Про себя Том сразу окрестил его слизняком.

— Присаживайтесь, — спокойно сказал Грей, кивнув в сторону стула для посетителей.

Пригладив ладонью свои жирные редкие волосы мышиного цвета, зачесанные набок, чтобы прикрыть лысую макушку, главврач сел.

— Здравствуйте, — сказал он, протягивая руку через стол. — Я доктор Мюррей. Главврач этой клиники.

Том принял вялое рукопожатие, отметив про себя, что у доктора Мюррея слишком большие руки для такого телосложения. Больше похожие на руки рабочего. Ладонь была как дохлая рыба — скользкая и холодная. Костяшки пальцев сбиты. С кем мог драться этот толстый слизняк? Может, любил бить своих пациентов?